- Но почему?! Что я сделал такого, что она теперь хочет меня забыть?! – яростно вскочил Эдуард, - Ты в своём уме?! Как только я увидел тебя, я понял, что ты – уличная девка, что после работы у Полин ты пойдёшь по жёлтому билету. Я не ошибся. Почему я должен слушать какую-то девку? Тебе-то какое дело до моих отношений с Полин?! Отвечай, дура!

Эдуард взял Ирен за тонкие тёмные волосы и принялся трясти её изо всех сил в порыве гнева.

- Эдуард! Остановись!.. А!.. Идиот!.. Эдуард, успокойся.

Ирен начала истошно кричать сквозь слёзы, что прохладными струйками стекали по её опухшим, шероховатым щекам.

- Заткнись, тварь!..

- Отпусти!

Мольбы и стоны возымели действие, и Эдуард нехотя и резко отпустил ненавистную ему женщину, отчего последняя с грохотом повалилась на жёсткий паркет, с тревожным трепетом взявшись за затылок, на котором болталась копна взъерошенных крысиных хвостиков. Мысли Ирен переболомутились, словно тинистая вода в грязном болоте.

Собравшись с мыслями, Ирен обнаружила, что беспокойный гость движется прямиком к выходу.

- Эдуард!

Мужчина не отозвался.

- Эдуард, стой!

Ирен поползла к Эдуарду, перебирая одной рукой по полу и приложив вторую ко лбу, как при сильнейшей мигрени.

- Что ещё? – безэмоционально спросил он, взявшись за ручку многое повидавшей двери.

- Эдуард, я не виновата в том, что Полин к тебе безразлична... Эдуард! Помоги мне…

И Ирен опять заплакала, но уже не от физической, а от душевной боли.

Эдуард обернулся и взглянул на дрожащую от горя женщину.

- Ладно, теперь ты успокойся. Хватит уже, - мужчина присел рядом с женщиной и продолжил, легонько потряхивая несчастную за плечи, в надежде привести в себя, - Извини, хорошо? Чем я могу тебе помочь? Денег у меня нет, я это ещё в баре сказал.

- Я хочу выйти из этого порочного круга, - ответила она, - Я хочу снова позировать. Я подумала, что, может, тебе нужна натурщица? Во мне ещё осталась та юношеская красота. Ты можешь убедиться в этом…

Ирен дала гостю время на размышления, которое последний потратил с умом.

- Знаешь, Ирен, мне действительно не помешала бы натурщица, потому что жена отказывается сидеть подолгу, а про тебя я помню, что ты всегда была очень исполнительной и хорошо выполняла свою работу, так что я не против. Ты сможешь побыть моей натурщицей.

Ирен умоляюще смотрела на своего спасителя. Эдуарда задел её искренний и полный чувств взгляд, поэтому тот не смог удержаться и еле улыбнулся, выказывая тем самым своё дружелюбное – о чём нельзя было сказать полчаса назад - отношение к вновь встреченной знакомой.

У Эдуарда возникло ощущение, будто произошедшее за последний час – вымысел, безумный гротеск, словно он спит и хочет скорее проснуться, чтобы не видеть того ужасного сна, что пришёл к нему этой леденящей душу ночью.

Белокурая Венера⁴³

Проезжая на чёрном лакированном «форде» по улице Петра I, можно заметить, как в окне третьего этажа мелькает розоватое тело белокурой Лауры, жены малоизвестного скульптора Эдуарда. Лаура никогда не являлась для Эдуарда пределом мечтаний и любовных восторгов, ибо единственное, что мужчина требовал от неё, это регулярное исполнение муторных домашних дел, ведение хозяйства, без которого не возможна повседневная жизнь.

Лаура нередко использовалась Эдуардом в качестве натурщицы для его новых скульптур. Месяц назад его снова настигло, так называемое, вдохновение, а потому мужчина поспешил притворить собственные ведения в материальный объект – римскую богиню Венеру.

Когда под утро Эдуард притащил в их уютный дом развратную девку, жена испытала новую волну ревности, однако вида не подала.

Лаура не удивилась, когда её муж принялся ставить Ирен в необычные позы, дабы выбрать из них ту, что казалась ему наиболее привлекательной, с целью запечатлеть её в гипсе на века. Она считала Ирен очередной пустышкой, не способной вызвать никаких чувств, помимо отвращения; она – по мнению Лауры – не могла никоим образом заменить любимую Эдуардом жену. Хотя врата в мир искусства закрылись пред Лаурой, ибо Эдуард более не нуждался в её услугах, как модели.

Но однажды Лаура вернулась с тяжёлой работы, спасающей её и мужа от голодной смерти. Женщина увидела, как Эдуард корпел над статуей, вставляя время от времени комментарии, веселящие натурщицу. Лаура, разгорячённая, бросив пакеты с продуктами на пол в прихожей, ринулась навстречу с изменником:

- Не помешала вам, голубки?

Обманутая жена пронзала скульптора своим ястребиным взором хищника.

- Что молчишь? Думал, я буду вечно терпеть твоих шлюх? – спокойно, но жёстко и уверенно пролонгировала пламенную тираду Лаура.

Эдуард молчал. Он не ждал таких заявлений от кроткой жены. Ирен стояла в растерянности. В её голове промелькнула призрачная сцена прошлого, когда Эдуард вошёл в мастерскую Полин. Но сейчас всё было совсем по-другому, потому что Ирен испытывала совершенно иные чувства к теперешнему художнику, в отличие от первого.

- Вы так смеётесь; вам так хорошо вместе. Как вижу, с этой русалкой у тебя море удовольствий. Я права? Что ты молчишь, придурок? Это на тебя я потратила жизнь?! Скульптор, художник, творческая личность. Все вы такие! В вас нет ни капли чести, ни капли достоинства. Именно поэтому вы можете «творить». Вы уходите во тьму. Вы все попадёте в ад! – крикнула она в неведомом порыве и, присев в широкое кресло и развалившись в нём, продолжила более тихо, - Да, есть те, кто мнит себя творческим человеком, ничего из себя не представляя. Их я ненавижу больше вас! Они вдвойне мерзки, чем вы. Такой была твоя любовь – Полин! Она была обычной рисовальщицей, ничего из себя не представлявшей, а ты за ней гнался, постоянно рассказывал мне о ней, - женщина, запыхавшись, сделала небольшую паузу, позволившую ей собраться с мыслями, - Я думала, мы будем счастливы. Я думала, ты остепенишься. – сквозь слова проскальзывали слёзы, - Единственное хорошее в тебе – это твои работы. Но ты ничем не отличаешься от машины, что штампует детали на заводе. Только не можешь работать по графику и постоянно даёшь сбой. На этот раз я не прощу тебя, Эдуард. Чаша терпения переполнена, и теперь ты сам будешь выныривать из последствий цунами.

Лаура с красным, опухшим от плача лицом, вскочила с кресла резким движением.

- Таких тупых мужланов, как ты, миллион, но я выбрала тебя только из-за твоего творчества. В сущности, ты также врёшь и издеваешься надо мной, как и те свиньи над своими жёнами. Разница лишь в том, что ты находишь более изощрённые пути в силу своей извращённой фантазии. Я не буду больше терпеть твоё лицо, твои слова и твои поступки. Я ухожу. Делай, что хочешь. Ах, да. Тогда ничего не изменится. Но это к лучшему. Надеюсь, мы никогда не увидимся.

Лаура быстро собрала немногочисленные вещи и закрыла за собой дверь, посмотрев под конец в глаза Эдуарда холодным, словно якутская зима, взглядом.

Признание

Неделю назад была окончена работа длинною в десять лет. Множество представителей культурной сферы общественной жизни, предвкушая нечто особенное, собралось на премьере нашумевшей скульптуры, успевшей прославиться до её грандиозного завершения.

Эдуард относился к толпе великосветских зевак весьма скептично: для них это лишь очередное развлечение, секундная вспышка, вынужденная быть забытой в кратчайший срок.

- Ида, вы видели валарзены⁴⁴, представленные на недавней выставке в Королевском музее? Они показались многим такими удивительными, – донеслось откуда-то справа от Эдуарда.

- О, Панкрас, это же смешно! Конечно, видела! Газеты пестрели описаниями этих валенок! А в итоге оказалось, что ничего необычного нет! Ха-ха, как всегда! И всегда мы попадаемся на уловки журналистов!

Женщина в строгом чёрном платье с аккуратно уложенными рыже-каштановыми волосами делала глотки из изящного бокала с рубиновой жидкостью в перерывах между смехом и резкими восклицаниями.