Vitor Martins

Here the Whole Time

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Originally published in Brazilian Portuguese in 2017 as Quinze Dias by Globo Alt.

Text copyright © 2017 by Vitor Martins.

English translation © 2020 by Larissa Helena.

All rights reserved. Published by arrangement with Scholastic Inc., 557 Broadway, New York, NY 10012, USA

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022

Я толстый.

Не «коренастый», не «плотный» или «ширококостный». Я тяжелый, занимаю много места, и прохожие на улицах странно на меня поглядывают. Да, в мире куча людей, у которых проблемы куда серьезнее, чем у меня здесь, в Бразилии, но я не могу думать о чужих страданиях, когда самому приходится мучиться в школе. Старшие классы – мой личный ад последние два с половиной года.

Иногда кажется, что список прозвищ для толстых людей не имеет конца и края. Не сказать чтобы его авторы отличались богатой фантазией, но меня всегда поражало, как изощряются ребята в школе, когда намного проще звать меня по имени – Фелипе.

С тех пор как на географии подо мной сломался стул, каждый встречный считает своим долгом при виде меня затянуть песню про «Шар-бабу»[1]. Две недели спустя та же история повторилась с другим парнем, но его никто творчеством Майли Сайрус не изводил. Ну разумеется: он-то худой.

Я всегда был толстым и за семнадцать лет приноровился пропускать обидные подколки мимо ушей. Однако так к ним и не привык. Сложно привыкнуть к тому, что вас ежедневно зовут приспособлением для сноса зданий. Я лишь наловчился делать вид, будто речь не обо мне.

В прошлом году, никому ничего не говоря, я купил один из этих подростковых журналов, что продаются с постерами бой-бендов. Мне нравятся бой-бенды (куда больше, чем я готов это признать), но сподвиг меня на покупку не постер, а заголовок на обложке: «Стесняешься своего тела? Преодолей это, девочка!»

Согласно журналу ребята с лишним весом, мечтающие стать крутыми и завести друзей, должны как-то компенсировать свою внешность. Проще говоря, если ты веселый, или суперстильный, или невероятно обаятельный, никто не заметит твоей полноты. Я задумался, чем же сам могу похвастать… и так ничего и не надумал.

В смысле я вроде веселый. Люди в Сети меня любят (пятьсот сорок три подписчика в профиле – и это не предел). Но когда я пытаюсь общаться в реальной жизни, веду себя как настоящий лузер. Обаятельным меня тоже не назвать. Что до стиля… Ха-ха. Мой «стиль» сводится к кроссовкам, джинсам и безопасной серой футболке. Сложновато одеваться круто, когда ты размера XXL.

Я пролистал журнал до конца, прошел опросник «Какая звезда стала бы твоей лучшей подругой?» (у меня получилась Тейлор Свифт) и выбросил эту муть. Нечего напоминать мне, что я и предложить-то людям ничего не могу.

Но сегодня все будет иначе. Последний день перед зимними каникулами – день, которого я ждал с самого начала учебного года. Зимние каникулы длятся двадцать два дня. Двадцать два божественных дня без «толстых» шуток, гадких прозвищ и косых взглядов.

Я пораньше выскакиваю из кровати, чтобы точно не опоздать в школу, а когда прихожу на кухню, мама уже там, что-то рисует на холсте. Три года назад она бросила работу в бухгалтерии и стала художницей. С тех пор наша кухня больше нормальной кухней не выглядела – повсюду холсты, краски и глина.

– Доброе утро, ангел мой, – говорит мама с улыбкой, которой просто не должно быть на лице человека, вставшего в семь утра.

Мама у меня красавица. Правда. У нее большие живые глаза, густые волосы вечно забраны наверх – и она стройная. А значит, «толстый» ген мне оставил папаша даже еще до того, как сбежал от беременной мамы. Вот уж спасибо, папочка, удружил.

– Доброе утро. У тебя краска на подбородке. Но ты все равно красавица, – тараторю я, хватаю сырный сэндвич и ищу ключи.

– Фелипе, не помню, говорила ли я тебе, но сегодня днем…

– Прости, мне пора бежать, я уже опаздываю! Увидимся позже, люблю тебя, пока! – отвечаю я, закрывая за собой дверь.

Честно говоря, я никогда не опаздываю, просто почему-то верю, что чем раньше приду в школу, тем раньше оттуда уйду. Увы, так оно не работает.

Лихорадочно жму кнопку лифта, одновременно доедая сэндвич. А когда двери открываются, в кабине стоит он. Кайо, мой сосед из квартиры пятьдесят семь. Я проглатываю последний сухой кусок хлеба, вытираю подбородок на случай, если остались крошки, и лишь потом захожу в лифт.

Шепчу «доброе утро» так тихо, что даже сам не слышу. Он не отвечает. У него в ушах наушники, а сам Кайо уткнулся в книгу. Интересно, он правда читает под музыку или просто притворяется, чтобы его не трогали? Если второе – я понимаю Кайо из квартиры пятьдесят семь. Потому что постоянно делаю так сам.

Кабина спускается с третьего этажа, где живу я, на первый всего секунд сорок, но мне они кажутся сорока годами. Наконец дверь снова открывается. Я просто стою, не зная, что делать, а Кайо выходит, вовсе меня не заметив. Я еще три минуты торчу в холле, прежде чем набираюсь смелости покинуть здание.

Последний день занятий тянется невыносимо долго. Мне остается лишь написать работу по истории и сдать экзамен по философии. Когда я раньше всех заканчиваю тест, уже просто не терпится сбежать отсюда.

– Что, управился, жирдяй? – раздается мне вслед, пока я неловко выбираюсь из-за крошечной парты.

Учительница, миссис Гомес, принимает мою работу и говорит: «Хорошего отдыха, Фелипе», а сама проникновенно смотрит мне в глаза. Будто сочувствует и на самом деле хочет сказать: «Знаю, остальные ученики тебя изводят, но не сдавайся. Ты сильный. И совершенно нормально быть толстым. Неприлично так говорить, все-таки я твоя учительница и мне пятьдесят шесть лет, но ты очень даже ничего».

Или я неверно расшифровываю сочувственные взгляды, и миссис Гомес действительно просто желает мне хорошо отдохнуть.

В коридоре девочки прощаются друг с другом и, верите или нет, буквально плачут. Словно расстаются не на двадцать два дня. Словно мы все не живем в маленьком городке, где голову из окна высунь – и увидишь на тротуаре половину класса. Словно интернет еще не придумали.

Будь моя жизнь мюзиклом, сейчас я бы выходил за школьные ворота под красивую песню о свободе, а люди на улице принялись бы исполнять вокруг меня сложный выверенный танец. Но моя жизнь не мюзикл, поэтому, когда я миную ворота, я слышу в спину «жирдя-а-ай!», опускаю голову и иду дальше.

Мой дом недалеко от школы, всего пятнадцать минут пешком, и я стараюсь каждый день проходить этот отрезок, чтобы потом было что ответить доктору на вопрос, даю ли я себе регулярные физические нагрузки.

Единственная загвоздка – пот. Если не считать явных проблем с самооценкой и моих совершенно дивных одноклассников, пот я ненавижу больше всего в жизни.

К тому моменту, когда я переступаю порог квартиры, меня можно принять за оплывшую восковую фигуру. Мама все там же, где я ее оставил, только теперь у нее на одежде больше пятен от краски, зато картина почти готова. Сегодня она нарисовала кучу голубых кругов (у нее последние несколько месяцев «голубой» период), и если взглянуть на холст с определенного ракурса, то увидишь двух целующихся дельфинов. Ну, мне так кажется.