Я покинул манеж в Содружестве, чтобы найти такой же в другом краю.

Легко тянуться к знакомому. Не заметишь, как пляшешь под старую песню. Все оказалось сложнее, чем я думал. Чтобы получить новое, не стоит прикипать к старью.

– Может, я пришлю тебе письмо, – пошутил я. – Из дальнего города…

Оттуда, где все сойдется, как надо. Где я действительно смогу решать, что мне делать. Кого побеждать, с кем воевать, и какие друзья мне по нраву.

В чертовом Криге пристань и Содружество слишком близки. Путь к отступлению. Якорь. И он утянет меня на дно.

***

– Рыба! Много рыб! – бормотала девочка у ящиков, спрятавшись за углом. – Свежая! Свежий рыб!

И опасливо смотрела на улицу пошире – туда, где шатаются патрули. Я заметил торговку лишь потому, что всегда смотрел в тот угол на перекрестке Привозов. Паршивая ночлежка для шестерок Варда. Прикрывая кошель пальцами – Восния научила меня многому! – я шел дальше, к восточным воротам. Сегодня я был страшно богат, пусть и ненадолго.

А вот и переулок Железногор. Двенадцатая лачуга по левую руку, с большой уродливой трубой. Даже у Гекли есть свой дом.

Я помнил их лица и знал, где живут прихвостни Симона. Обещался, что возьму стилет и прирежу подонков во сне, как закреплюсь в городе. Только их было слишком много. Я даже не успею насладиться возмездием – к утру меня уже отыщут.

Шутка ли, при суровых указах отца я видел больше свободы.

Выбравшись за стены Крига я проверил, не следит ли кто за мной. Чудная Восния: только Лэнгли интересовался моим мастерством в мечах. Остальные предпочитали знать, с кем я пью и что покупаю.

В пригороде и дышалось легче. Я встал перед конюшней. Запах конского навоза все еще лучше, чем топленый жир. Я подошел ближе к стойлам и неуверенно спросил у старика на скамье:

– Вы торгуете конями?

Он пожевал соломинку, передвинул ее языком из одного угла рта в другой. Причмокнул:

– И меринами и кобылами, коль у вас деньжата есть.

Я заглянул за его плечо, присмотревшись к товару. И похлопал по кошельку – монеты послушно зазвенели.

– Показывайте.

Самый мирный город Воснии не мог похвастаться добрыми ценами.

– Энтот, третий слева, уходит за два десятка. Гордость Крига! Точнее, наших пород, а еще точнее…

Я не слушал бормотание старика. Все, что я делал в Криге – кривил душой. Удивительно, что мое сердце еще бьется после того, как я его не слушал.

Бьется ли?

Из всех скакунов мой взгляд привлек лишь один. Я подошел ближе.

Белый. Почти такой же, какого я украдкой вывел из отцовских конюшен, чтобы проверить, насколько быстро мчится чистокровный жеребец. Я потер старый шрам на руке. Крепко мне тогда досталось.

– Вон тот, что в яблоках – лучший для турнира. Спокоен, как валун. Послушнее, чем куртизанки Его Величества…

– А как звать этого красавца? – я кивнул на денник перед собой.

Старик пожамкал губами, то ли вспоминая, то ли прикидывая, как бы завысить цену:

– Карий.

Я протянул руку. Светлый нос ткнулся в мою ладонь.

– Но он же белый?..

– Как уж есть, молодой господин, – развел старик руками. – Я вам не враль какой.

«Хорошо хоть, что назвали не Беляком», – усмехнулся я.

– Мерин-полукровка, норов шелковый, сам целехонький без изъяну… Мать с воснийских низин, коли знаете тамошнюю породу, а отец со степей здешних, дикарь. Мягкая спина…

– Сколько?

Старик явно рассчитывал мне продать того, что подороже. И не мог найти рукам место.

– Вам в поход, хозяйство, на бой? Для приплоду уж не выйдет…

– Я знаю, что такое «мерин», – я вздохнул и стал объяснять, для чего мне нужен скакун. – В поход – точно. Про бой – как пойдет.

– Тогда присмотритесь-ка вот к кому…

Старик уже собрался всучить мне вороную кобылу, но я одернул его:

– Значит, изъян все-таки есть. Рассказывай. – Я стал говорить грубее. – Не хочу шею свернуть по дороге. Или этого возьму, или уйду. Другого не жди.

Мой собеседник явно раздумывал, можно ли надуть человека с правом на меч и при этом уцелеть.

– Одна беда – с водой не дружит. – Дернул плечами старик. – Коли не пойдете вброд или спешитесь на мосту, то мелочи…

За «мелочи» цену мне почти не скинули.

Я докупил то, что требовалось в долгий путь. Оплатил постой для Карего от пяти дней. Оставил почти все, что взял с собой.

Дорого? Все еще дешевле, чем если бы я остался в Криге на еще одну зиму.

Ристалище Крига, последнее состязание

– А ты чего здесь забыл? – я замер, приметив Рута в коридоре.

Приятель сделал удивленное лицо и приосанился:

– Так ведь финал. А мы, вроде как, друзья. Верно? – он развел руками. – Я погляжу, чего доброго тебе крикну…

– Нет уж, – я рубанул ладонью воздух. – Я не позволю им разорять еще и моих друзей.

– Да брось! – он улыбнулся и по-хозяйски облокотился на стену. – Что же я, только за столом тебе друг, выходит?

Я резко выдохнул. Подошел ближе, посмотрел на лица в коридоре. Вард и его люди либо запаздывали, либо передали мне все свои прихоти.

– Вот и побудь другом, займи стол в хорошем месте. Скажем, в «Выше неба», идет?

Если я вообще смогу туда доползти с перебитыми ногами. Рут перешел почти на шепот:

– Не пойму, ты чего такой хмурый? Сливать же не надо. Победа у тебя в кармане, сам гово…

Какая честь.

– Они сделали из меня цепную дворнягу! – Лязгнуло железо. Я случайно задел колонну рукой. Выдохнул через зубы и поправился. – Я сделал из себя дворнягу.

Мы помолчали. Я посмотрел, не заявился ли мой противник на ристалище. Никто из воснийцев не являлся по расписанию. Я добавил, приглушив голос – нас могли подслушать:

– Пора под флаг. Три года я ждал и вилял хвостом. Довольно…

Рут состроил такую рожу, будто вчера ему вместо вина подсунули жижу из канала.

– С одной цепи на другую? – спросил он. – Не спеши. Обдумай хорошенько, ведь…

– Три года думал. – Я заметил Беляка и поправил шлем. – Любой болван Воснии управился бы быстрей.

Рут не спорил, когда я уходил. Обещался, что начнет праздновать мою победу за лучшим столом. Чем хороши друзья – с ними можно договориться, в отличие от валунов.

Люди Варда так и не объявились. Я не знал, рад тому или нет. На песке, в той стороне манежа, стояла самая крупная проблема в моей жизни. Вес клинков в моих руках никак не менял дело.

Керчетты почти сияли. Я хорошо ухаживал за ними в последний год.

«Сделай все, что по силам. Большее оставь грядущему», – Саманья славился спокойствием и выдержкой. Мне оставалось надеяться, что и этому он тоже меня обучил.

Ничего уже не исправить и не изменить. Если мне переломают ноги, я не отправлюсь в поход и не смогу сесть в седло. Не выпью с Рутом. Бедолага Карий так и будет стоять в деннике…

Грядущее. Я стиснул зубы.

– Беляк, – галдел смотритель боя, – непокоренный боец Долов, бравший корону на турнире столицы…

Мой враг не стал менять оружие, предпочитая оставаться с тем, чем владел лучше всего. Удлиненная палица, будто я носил латный доспех. Или Беляку просто нравилось ломать чужие кости. Еще в позапрошлом бою с копейщиком Амилом я как следует разглядел оружие: ковали на славу, под его исполинский рост и длинные ручищи. К палице прибавился средний щит с шипами. Хороший выбор против клинков.

Мне придется беречь не только себя, но и керчетты. Если Беляк так же хорош, каким показал себя с эританцем, то…

«Ищи победы, поражение всегда ближе», – подбадривал я Кина. Кто бы сказал мне это сейчас?

Беляк почесал нос внешней стороной перчатки, поправил легкий шлем без забрала. Крохотные глаза на широкой морде. При всем желании я мог бы задеть его брови лишь концом меча. И то, если бы Беляк чуть наклонился и не противился.

– Трижды победитель: в осеннем состязании под Грылью, на летней битве Оксола, где присутствовала сама королева, и…