Заканчивая свою речь, Гермиона чувствовала, как нагреваются её щёки. Рука Люпина на её плече тоже значительно ослабла — ему стало будто бы неловко находиться в такой близости от неё. Ведь одно дело — забота и защита, но разговоры о потомстве. Этой темы они избегали даже во время эксперимента, хотя Ремус как-то обмолвился, что, став оборотнем, очень опасается передачи этих генов по наследству.

И всё же, стоило ей повернуться к нему, почувствовать его невесомое прикосновение к своей коже, услышать такт его дыхания — неловкость растворилась сама собой. Гермиона удобнее устроилась в его объятиях, пресекая полупопытку Ремуса их разорвать.

— Это ничего не меняет, — твёрдо заявила она.

Люпин ласково щёлкнул её по носу.

— Да, ты права, — он улыбнулся, а затем слегка нахмурился. — Но получается, что нет никакого предопределения? Обычная биология и никакого рока судьбы?

— Получается, что нет. А впрочем… — Гермиона погладила кончиками пальцев его щёку. — Всё зависит от того, как на это посмотреть.

Она потянулась к нему и с удовольствием заметила, что он подался ей навстречу. Их губы встретились в мягком поцелуе, закрепляющем неозвученное ими обещание. Может, с этой волчьей связью и вправду дело в химии и биологии, в гормонах, ДНК и частотах. Пусть объективно эти факторы толкнули их друг к другу, но вместе с тем… Гермиона вопреки своей практичности всё же верила, что случайностей в жизни не бывает, и то, что из всех возможных девушек именно она оказалась тем самым правильным пазлом, не могло быть ничем другим, кроме как судьбой.