Эст желчно ухмыльнулся своим воспоминаниям, допил чай и отставил кружку.

– Она во всем оказалась права, старая служанка. В запонках и булавках, подаренных мне любимой женой, были маячки. А в моем доме, куда я пробрался, не замеченный никем, буйно веселилась толпа почти незнакомых мне людей. Гремел литаврами оркестр, реками текло крепкое вино, столы ломились от блюд, каких при мне никогда не подавали. А моя в стельку пьяная жена, повиснув на шее крепкого сыночка градоначальника, танцевала нечто совершенно непотребное. У меня был с собой боевой жезл… все мы носим такие на всякий случай. Я и шарахнул… по люстре.

– И многих убил? – деловито справилась Силь, представив себе падающую на головы гостей огромную люстру тронного зала замка Тарве.

– Никого, – изумленно уставился на нее напарник, – заряд был ледяным, а люстра – со свечами. Просто окатило всех горячим воском и градом. От визга и воплей у меня чуть уши не оторвало, а Ядвига успела выхватить из-за пазухи флакончик и сделать глоток. Всего один… чтобы уже через несколько секунд стать трезвой как стёклышко и злой, как бешеный лешак.

– Значит, все же боялась, – сделала вывод Силь. – Интересно, чего?

– Развода. – хмыкнул Эст. – Мне стоило доказать ее неприличное поведение, чтобы отправить жену восвояси. Я так и хотел поступить… но вгорячах разогнал всех пьяных гостей, музыкантов и продажных слуг заодно, не слушая воплей жены и звона бьющейся посуды. Решимости мне добавляла ее мелочная подлость, Ядвига старалась бить дорогой фамильный фарфор, попутно уничтожая самую изысканную еду. К тому моменту, как последний лакей выскочил из дома, я успел опомниться и взять себя в руки. Скрутил жену и запер в спальне, закрыв прежде ставни на окнах на замки. В тех местах частенько бывают сильные ветра и принято защищать стекла от летящего мусора и песка. А потом сел перекусить, обдумывая попутно план действий. До меня слишком поздно дошло, как зря я поспешил. Нужно было посадить в кустах взвод городской стражи и понятых, пригласить лекаря и мага, они бы составили протокол. А без этого мои обвинения не имели никакого веса против слов жены, умевшей отрицать очевидное. Но к утру я все же начал действовать, хотя скажу сразу, все было напрасно. Никто не признавался, жена сумела выставить себя безвинной овечкой, попавшей ревнивому мужу под плохое настроение. Прокисшая еда к утру пахла так мерзко, что пришлось нанять служанку и заставить все выкинуть. Добился я лишь одного, предупредил всех лавочников, что не буду платить за товары, заказанные не мной лично. Хотя и тут опоздал, мой счет был почти опустошен, как и тот, неприкосновенный, где хранилось приданое Ядвиги. А ее родные прямо заявили, что без денег блудливую дочку не возьмут. Я не слишком подробно объясняю?

– Нет, – поспешила успокоить Силь, – так и нужно, чтобы картина стала ясной.

– Ну если что, одерни, – похоже ему и самому нужно было выговориться. – Так прошло несколько дней. Новая служанка была крепкой, мускулистой женщиной, не боявшейся никаких угроз. Она до этого работала в трактире и умела постоять за себя. Ядвига пыталась ее запугать, потом подкупить, но я успел отобрать у жены все ценное и запереть в сейф, так как заметил признаки новой беды. Мою супругу начинало накрывать запойной тоской. Она правдами и неправдами пыталась добраться до погреба, где осталось еще несколько бутылок вина, стащила у кухарки ликер, купленный специально для варки помадки. И наконец попробовала пить духи. Мне пришлось все спрятать в тайник, поселить Ядвигу в небольших комнатах на мансарде и запирать, уходя на работу. Это было черное время, но я уже договорился с обителью, лечившей безнадежных пьяниц и собирался отвезти ее туда. Однако мои планы так и остались пустыми разговорами. Меня вызвали в дальний поселок на проведение судебного дознания, и пришлось оставить Ядвигу взаперти. Служанку она ненавидела, швыряла в нее всем подряд, и та в ответ отказывалась с ней возиться. Лишь еду ставила в специальный ящик. Погода была мерзкой, дороги развезло и вернулся я лишь на третий день. Во дворе было полно народу, рыдали одетые в траур родители жены, а меня поджидала стража с приказом доставить в тюрьму. Вот с тех пор я узник.

– Но что с ней произошло?

– Выпила отравленный ром. Маленькую фляжку нашли возле тела. Я никогда такой не видел… и тем более, не давал жене. Артефакт правды подтвердил мои слова. И все объяснения. Но суд признал меня виновным… дознавателю моего уровня, чтобы расправиться с женой достаточно было просто пожаловаться нужному человеку. И все сделали бы и без меня. В счет будущих услуг, разумеется.

– А ты жаловался? – хмуро спросила Силь, уже зная ответ.

– Наверное. Коллеги, знакомые, соседи… все слышали о моей беде и многие сочувствовали. Ну и срывалось иногда… особенно в поездках. Знаешь ведь, у кого что болит…

– А позже… уже тут, ты не пытался угадать, кто мог это сделать? Вернее, кто мог ее бояться? Ведь явно кому-то было бы плохо, начни она говорить?

– О чем?

– Откуда мне знать? Но эти гости… они явно не похожи на друзей или светских знакомых. Скорее, на шайку мошенников.

– Да, нечто подобное я подозревал, но в гневе никого не узнал и не запомнил. Только сына градоначальника. А он выкрутился, пояснив, будто попал туда случайно, за минуту до меня. Якобы искал своего друга, тот собирался пойти к кузине на именины, а она живет примерно в том районе. И тот самый друг подтвердил его слова. Но… извини, конечно, Силь, за три года я чего только не передумал, и постепенно потерял всякое желание копаться в этой истории. И тебе не стал бы рассказывать, если верил в порядочность герцога.

– Как хочешь, – узница и сама ненавидела, когда копались в ее прошлом, – только странно, почему тебя отправили именно сюда.

– А больше некуда. – пожал плечами бывший дознаватель. – В империи не так много приговоренных к ссылке знатных господ и служителей правосудия с высоким статусом, чтобы устраивать для них еще один тайный острог. А поселить такого, как я, вместе с обычными бандитами, равнозначно смертному приговору. Для меня. Они знают нас и в лицо, и по именам. Ну а здесь можно разместить почти две сотни приговоренных. Иногда, после попыток переворотов, тут бывало тесновато.

– Все равно слишком строгое наказание за недоказанное убийство, – уже сдавшись, сердито буркнула Силь.

– Вердикт был – за нарушение профессионального устава. – вздохнул Эст, – А он действительно строг. Дознаватель и сам должен неустанно следить, чтобы никто не покусился на его авторитет, и постоянно проверять всех домочадцев. Никто не должен брать никаких подарков, даже невинных, вроде котенка. Известен случай, когда полученный от соседа кот оказался редкой породы и стоил как позолоченная карета. А Ядвига не просто прожигала мои деньги, а еще и принимала дорогие подарки от случайных «друзей». Потому и сменила всю прислугу и платила новичкам тройное жалование.

Он с досадой махнул рукой, обрывая неожиданно нахлынувшие откровения и ушел вниз, к умывальне, прихватив жбан с икрой.

Солнце стояло уже довольно высоко и старательно прогревало небольшой островок. Сушило влажные после ночного дождя камни, играло бликами на спинках мальков, снующих в прозрачной воде рукотворных бассейнов. Удлиненные, неглубокие ямы, выложенные плоскими камнями, тянулись чередой вдоль линии прибоя и служили для разведения молоди. Часть ее доставалась споро нырявшим уткам, но так и задумывалось, по объяснению Эста.

– Они растут быстро, – рассказывал он, ведя напарницу к стоящему на невысоком холме одинокому зданию, – и скоро будут уткам не по зубам. Тогда мы сами будем отлавливать лишних, садок может прокормить не более полусотни рыбин.

Силь внимательно слушала, ее собственный опыт разведения кур не принес ни яиц, ни мяса. Но там можно было придумать способ заработать и просто купить яиц, а здесь – вырастить птицу – это единственный путь.

Вытянутый с севера на юг скалистый остров огромной запятой окаймлял внутреннюю бухточку. Примерно посредине гигантской запятой на пологом склоне скалы высилась портальная башня. Напротив нее, шагах в трехстах, кто-то возвел на небольшом холме округлое каменное здание. И его действительно легко было рассмотреть от любого жилища. Чем ближе Силь подходила к столовой, тем отчетливее понимала, почему узникам так нравится хоть иногда там обедать. И ради чего они таскают сюда рыбу и уголь, ставят вокруг неказистые каменные скамейки и сажают в выбитые вдоль дорожки ямки корявые кустики шиповника.