Для разоренной войной, оккупированной страны, которая и так потеряла несколько миллионов молодых мужчин и почти 50 % промышленного потенциала — что-то было уничтожено в ходе боев, что-то эвакуировано, а что-то вывезено на восток — такие потери в самом трудоспособном населении означали практически неизбежный приход голода. Банально некому было обрабатывать землю, да и не на чем. В некоторых селениях жить остались только дети до пятнадцати лет, старики за шестьдесят и всякие инвалиды. Впрочем, по правде говоря, немцев такая перспектива не пугала: принятый в конце 1943 года план «Вест» предполагал постепенное снижение численности населения оккупированной Франции до десяти миллионов человек и заселение освободившихся территорий колонистами с востока.
Подобные планы были у немцев и на польские земли. Только тут проводимая ими политика была еще жестче. Еще 31 октября 1939 года генерал-губернатор Франк издал приказ о применении смертной казни по отношению к польском населению за любые правонарушения, признанные оскорбительными для немецкой власти. Население уничтожалось целенаправленно, с холодной безжалостностью перерабатываясь в целой системе концентрационных лагерей. Еще к началу 1943 года оглушенные военными успехами в Африке и на Ближнем востоке немцы, принялись активно реализовывать планы «окончательного решения еврейского вопроса». Сначала было уничтожено Краковское гетто с населением в 80 тыс. евреев, потом Лодзинское — 200 тысяч, — а в начале 1944 года у немцев дошли руки и до Варшавского, где проживали почти полмиллиона человек. Евреи было попробовали поднять восстание, однако, не имея помощи снаружи, в условиях отсутствия вооружения и боеприпасов оно было обречено на провал. Естественно, лагеря после «переработки» евреев закрывать никто не стал, и место богоизбранного народа начали постепенно занимать сами поляки.
Кроме усиления репрессий в Европе 1944 год принес с собой обострение боевых действий в небе над Германией. После окончания войны во Франции в 1942 году Великобритания получила возможность сосредоточиться на производстве тяжелых бомбардировщиков для налетов на объекты на континенте. Плюс расквартированный на острове 8-ой воздушный флот США тоже не сидел сложа руки, внося свой вклад разрушение немецкой экономики.
Пока зенитные ракеты были еще только на стадии сборки прототипов, немцам приходилось отбиваться тем, что есть. Тут немцам, можно сказать, повезло: в конце 1943 года за неудовлетворительную работу в деле разработки реактивных самолетов с должности главного инспектора авиации был снят Эрхард Мильх. Понятное дело, что вины его в неудачах самолетостроителей не было — слишком уж новая была технология и естественный ход событий говорил, что реактивная авиация будет еще долго болеть детскими болезнями, прежде чем составит реальную конкуренцию поршневой — однако Гитлеру это объяснить не удалось.
Вообще Эрхард Мильх был крайне примечательным персонажем. Еврей на половину был настолько полезен как талантливый организатор и управленец, что по личному распоряжению Геринга ему сделали поддельное свидетельство о рождении. Якобы, будучи в замужестве его мать изменила мужу-еврею с немцем, которого и вписали в документ в графу «отец». Мильх сделал умопомрачительную карьеру за пять лет перескочив от полковника до генерал-полковника, и именно про него Геринг сказал, что будет сам решать, кто в Рейхе еврей, а кто нет.
Так вот именное его назначили, — по сути, с понижением в должности — на организацию «щита» ПВО для прикрытия от налетов из Великобритании. Понимая всю шаткость своего положения — это сегодня ты полезен и немец, а завтра ты в отставке и еврей — Мильх со всем рвением бросился наводить порядки в том бардаке, которую называли системой ПВО Германии.
Если посмотреть чуть шире, то для полноценной защиты своего воздушного пространства у немцев было все необходимое: были радары, были посты ВНОС, были обученные пилоты и самые современные самолеты. Необходимо было только собрать все это воедино в одну самодостаточную систему. Именно этим и занялся Мильх после своего назначения в марте 1944 года. Результат воспоследствовал практически мгновенно.
19 марта союзники планировали совершить очередной большой налет, целью которого в этот раз был Ганновер. Это должен был стать уже четвертый город, по сути, стертый с лица земли. В январе после налетов на Гамбург и Штутгарт, от вражеских бомб изрядно пострадал Дюссельдорф. При этом потери бомбардировочной авиации союзников даже до назначения Мильха были стабильно тяжелыми и составляли 6-12 % от изначального состава. Впрочем, конечно, потери немцев на земле были куда существеннее.
К середине марта новый командующий ПВО Рейха состоял в должности еще только полтора месяца, однако за это время ему удалось наладить систему взаимодействия между радарными постами и авиационными частями непосредственно реагирующими на появление вражеской авиации. Но главным его достижением было организация единого пространства, закрытого радарными станциями. До этого каждый немецкий город, по сути, представлял собой отдельную зону ПВО со своими радарами, наблюдателями и авиацией. Конечно, в такой ситуации лучше всего был прикрыт Берлин, несколько крупных городов, и важных производственных центров, однако такая система оставляла множество «дыр», в которые союзники регулярно пролазили.
Чего стоило Мильху убедить непосредственное начальство в том, что использование того же количества радаров, выстроенных в линию по берегу Северного моря, даст лучшие результаты, история умалчивает. Тем не менее уже к середине марта по северным границам Германии была сформирована непрерывная стена из радаров, перекрывающих все возможные подходы к метрополии с этой стороны. На то, чтобы закрыть еще и западное направления, ресурсов пока не хватало, но ведь и англичане с американцами об этом не знали и со всего маху влетели в западню.
В налете на Ганновер учувствовали шесть сотен четырехмоторных бомбардировщиков, взлетевших с аэродромов в глубине острова. Их появление, в кой это веки, не стало для немцев неожиданностью, и они успели подготовить незваным гостям жаркую встречу. Даже не смотря на постоянную нехватку подготовленных для ночных полетов истребителей и пилотов, — это было следующим направлением деятельности Мильха — немцы, точно наведенные с земли, утроили союзникам изрядную трепку. В итоге до Ганновера воздушна армада так и не долетела, и беспорядочно побрасывав бомбы куда придется, бомбардировщики повернули обратно. Потери их с эту ночь стали рекордными за все время налетов: 78 машин не вернулось из вылета, еще 18 пришлось списать из-за тяжести повреждений уже на земле. Эта неудача изрядно отрезвила союзников и привела к временному, до лета, снижению количества налетов на Германию.
Впрочем, чтобы быть справедливым, чаще налеты оказывались более успешными. Англичане методично били по химической промышленности Рейха, один за одним выбивая из строя заводы по производству синтетического горючего. Как уже говорилось, это был крайне важный для немецкой военной машины ресурс, производство которого вышло на пик как раз в весной 1944 года. До конца войны, не смотря на все усилия Шпеера увеличить производство синтетического горючего, Германия так и не смогла «пробить» показатель в 7 000 000 тонн. Ну а уже к концу 1944 года и тем более в 1945 его производство начало постепенно, но неуклонно сокращаться. Впрочем, это относится ко всей промышленности этой страны.
На Севере Африки Модель после долгого кровопролитного сражения все-таки сбросил американцев в Атлантический океан. Французы, проявив несвойственную им дальновидность эвакуировались еще раньше, вновь вывезя все что было можно и уничтожив все остальное.
Сражение выдалось тяжелым и кровопролитным для обеих сторон. Торопящийся выполнить приказ фюрера Модель не стал выдумывать никаких гениальных тактических изысков и положился на преимущество в авиации — у американцев были большие проблемы с защитой прижатых к океану аэродромов, которые подвергались налетам чуть ли не каждый день — и тяжелых танках.
