А с Димкой вышло само собой. В обучении вождению есть что-то интимное, или мне тогда так показалось. Но с ним было интересно, а он, по его словам, влюбился сразу.

Год мы дружили. Он иногда заезжал за мной глубоким вечером, когда дети засыпали, и я гоняла по ночному городу. А Дима меня страховал. Тогда же мы впервые поцеловались. С ним же мне впервые захотелось большего. И с ним же я убедилась, что тогда на берегу у меня с самого начала была температура и галлюцинации.

С Димкой я не испытывала ничего похожего на то, что выбивали из меня поцелуи и ласки Тагаева. Меня не бросало в дрожь и не лихорадило. Все проходило нежно, спокойно и… В общем, меня вполне устраивали наши свидания раз в две недели. Но они не устраивали Диму. И возможно я бы согласилась на более частые встречи, вот только мои дети отчего-то его невзлюбили.

– Насть, ну я не знаю, что мне делать, – он разводил руками, напоровшись на полный игнор этой упрямой троицы при любой попытке вывести их в кафе или на прогулку.

– Мы с папой пойдем, – отвечал Давид, глядя исподлобья, – он приедет и поведет нас в парк.

– Извините, – добавлял Данил, соглашаясь с братом.

Дианка просто гордо хранила молчание. О каком замужестве тут можно было говорить? И еще мне казалось, Димка при этом облегченно вздыхал, и мне сложно было его винить.

– У меня нет детей, я не умею с ними обращаться, – выдвигал Дима свои аргументы, и я с ним соглашалась.

До сегодняшнего дня. Пока Тагаев сходу не завоевал сердечки моих «Три-Д». Или это случилось еще на стадионе?

– Он не нравится моим детям, потому что он не их отец, – говорю, глядя вперед. Я по-прежнему избегаю смотреть на Тагаева. – Дети ждут отца, я об этом говорила. Иногда у меня появляется стойкое желание сообщить им, что он утонул в своей подводной лодке или свалился с какой-нибудь горной вершины.

– И что же вас останавливает?

– Не поверите, – поворачиваю голову, – я не желаю ему зла. И не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

– А вы колдунья, да? – в голосе Артура звучат язвительные нотки, к которым примешано что-то непонятное. Не могу разобрать.

– Нет. Просто верю, что мысли материальны.

– Он в отношении вас и детей не стал играть в благородство.

Я ослышалась? Смотрю на Тагаева, распахнув глаза. Руки, лежащие на руле, сжаты в кулаки, зубы сцеплены. Не надо обладать особым талантом, чтобы не понять, что мужчина, вперивший в меня горящий взгляд, очень зол.

– Вам не понять, Артур, – откидываюсь на спинку сиденья и отворачиваюсь к окну. – Но, когда рождаются дети, те, благодаря кому они появились, становятся связаны на всю жизнь. Я благодарна отцу моих детей… – запинаюсь на миг, – за этих детей. Именно этих.

Зачем я ему это сказала? А дура, потому что. Разве не понятно? Кажется, даже Тагаеву понятно.

– Я хочу с ним встретиться, – он тоже откидывается на спинку сиденья и упирается в руль. – У вас остались от него какие-нибудь документы, по которым можно судить об отцовстве? Экспертиза ДНК? Его расписки? Переписка в мессенджерах?

– Нет, – вдруг чувствую невыносимую усталость, как будто меня прокрутили в стиральной машине в режиме «Отжим». – У меня от него есть только дети.

И салон.

– Он вам поверил на слово?

– Взрослый мужчина в состоянии понять, когда у женщины он первый, Артур Асланович, – отвечаю, все еще глядя в окно, а потом оборачиваюсь на Тагаева. – И знаете, мне надоело, что вы копаетесь в моей жизни. Если еще раз спросите об отце моих детей, я устрою вам помолвку на воздушных шарах из салона «Горячая штучка». Поверьте, убедить вашу невесту я сумею.

– Хорошо, – соглашается он без тени улыбки, – тогда пообещайте, что не будет никакой помолвки… – и тут же поправляется, – я хотел сказать, никаких воздушных шаров.

– Обещаю. Разблокируйте дверь.

Спрыгиваю на землю, а Тагаев с силой бьет по рулю.

Только успеваю дойти до крыльца, как звонит телефон. Димка.

– Настюша, привет. Занята? Может, увидимся сегодня? – голос Димки звучит весело и беззаботно, и я немного успокаиваюсь. Не одним Тагаевым наполнена моя жизнь.

– Привет, Дим. Занята, да. Сегодня? – размышляю, стоит ли сегодня встречаться с Димой, как внезапно передо мной на ручку двери ложится широкая ладонь.

Чертов Тагаев. Догнал всё-таки.

Вхожу в услужливо распахнутую дверь и отхожу в сторону, демонстративно повернувшись к Тагаеву спиной. Закрываю пальцем микрофон.

– Любимый! Я так соскучилась, прямо ужас! Считаю минуты до нашей встречи.

Отпускаю микрофон.

– Насть, ты чего молчишь? – тревожно спрашивает Димка.

– Не знаю, когда освобожусь. У меня заказчики, я перезвоню, – зажимаю микрофон. – До встречи, любимый! – отпускаю. – Целую.

Разворачиваюсь и упираюсь в Тагаева. Он сверлит меня таким пронизывающим взглядом, что мысленно я уже вся похожа на решето и через меня можно процеживать макароны, которые так обожают мои дети.

– Какая любовь! – Тагаев как будто ухмыляется, но под ироничной маской хорошо видно плохо скрываемое раздражение. И с чего он так взбесился?

– Мне с ним повезло, – отвечаю с достоинством и намереваюсь его обойти. Но Артур вновь перегораживает путь.

– Зачем встречаться с мужчиной, который не нравится вашим детям?

– Что поделать, – пожимаю плечами и делано сокрушаюсь, – что поделать, если у нас с детьми не совпадают вкусы. Приходится выкручиваться.

И наткнувшись на его непонимающий взгляд, поясняю:

– Вот, к примеру, вы им понравились, Артур Асланович.

– А вам?

– А мне нет.

– И почему же, если не секрет? – я вижу, что он уязвлен. – Обычно я нравлюсь женщинам.

– Потому что для меня вы не мужчина.

– А кто? – багровеет Тагаев, и я снова тороплюсь пояснить.

– Заказчик. Не люблю слово «клиент», от него попахивает борделем. Так что вы для меня заказчик. Ну или жених, выбирайте, что вам больше подходит.

– Я предпочту свое имя. Прозвищами меня награждают только такие язвы как вы, а они мне, к счастью, встречаются редко.

– Правда? Да вы везунчик. Вот, ловите еще одно.

– Чем упражняться в остроумии, лучше придумайте, как переубедить Ариану. Иначе вместо вас на свидание с Дмитрием пойду я.

– А жаль. На розовом шаре вы смотрелись бы бесподобно.

– Я вам уже говорил, что вы язва? Кстати, мы с вами точно не встречались? А то у меня практически дежавю.

Прикусываю язык и приказываю себе умолкнуть. Иначе точно договорюсь.

Идем в кабинет, и на затылке я слышу горячее дыхание Тагаева.

– Арчи, дорогой, ну куда же ты пропал! Мы так роскошно придумали! Представляешь, ты сделаешь мне предложение на воздушном шаре, я даже расцветку выбрала! И анонсировала в сториз новый розыгрыш. Мои подписчики угадывают, где ты сделаешь предложение, а победителю я подарю полет на воздушном шаре! Арчи, это будет так романтично, – Ариана хлопает в ладоши.

Тагаев разворачивается всем корпусом ко мне и замолкает в ожидании. Очень-очень красноречивом ожидании.

Закусываю губу и перевожу взгляд на сияющую Ариану.

– Знаете, Арианочка, к сожалению, с шаром ничего не получится. Мы выяснили, что у Артура Аслановича на высоте закладывает уши. Как он услышит, согласны вы или нет? К тому же, для полета на воздушном шаре подходят далеко не все локации. Дворцы и замки точно придется вычеркнуть.

– Как? – Ариана беспомощно смотрит то на меня, то на Артура, и у нее начинают дрожать губы. – Я ведь уже анонсировала розыгрыш… и конкурс…

– Но ведь вы никому не говорили о шарах, верно? Вот пускай и угадывают дальше. А мы обязательно к тому времени что-нибудь подберем! – утешает ее Стефа, которая до этого наблюдала за нами со странным выражением лица.

– Все, Ариана, поехали, – обрывает ее Тагаев, сгребает со стола разложенные буклеты и фото локаций и запихивает невесте в сумочку, – я и так потерял уйму времени. А у меня встреча с мэром. Потом поговорим.

– Там такие красивые ролики, Артур… – чуть не плачет Ариана, мне ее даже становится жаль.