Я сидел на приёме у психиатра, откинувшись в кресло и закрыв глаза. Внимательный, снисходительный взгляд специалиста вызывал во мне желание сказать ему пару ласковых и как можно быстрее покинуть кабинет. Но я не мог. Решение суда, мать его. Сделал бы себе только хуже.

– Так вы говорите, – спокойным и насмешливым тоном тянул этот толстый мужчина, вызывающий во мне гнев и бессилие, – что Ирина попросила вас сходить с ней в тату салон.

– Да, – ровно отвечал я, как можно не заметнее вонзая ногти в ладони.

Я прекрасно помнил, как всё начиналось, но не собирался делиться с ним подробностями. Ведь всё, что я скажу, может быть использовано против меня.

Ирина смеялась и держала меня за руку. Почему-то я не мог устоять именно перед этим – её заливистом смехом. Таким задорным, искренним и заразительным, что оставалось только к нему присоединиться, даже если она смеялась надо мной. А потом любимая поправляла волосы, поднимая их наверх. Они падали вниз роскошной рыжей волной, и это было так очаровательно и сексуально, что Ирина могла просить меня о чём угодно. И она это знала.

– Серёжа, – Ирина сделала паузу, во время которой прижалась ко мне всем телом, – ты подумал?

– О чём? – спросил я, чтобы потянуть время.

– О тату салоне, – терпеливо пояснила милая.

– Солнышко, я не хотел бы делать тату. Мне они не нравятся.

– Это не просто тату. Это парные татуировки. Они нас навсегда свяжут. Тебя и меня. Ты же хочешь всегда быть со мной?

Я не нашёл аргументов для отказа. Мы были молоды, счастливы, влюблены. Волосы Ирины пахли ванилью и свежим бризом. Разве от меня убудет, если я сделаю небольшую татуировку?

И мы пошли в этот чёртов тату салон. Самым ужасным последствием моего поступка тогда, как я думал, мог быть неуместный вид татуировки в старости. Но я себя успокоил тем, что сведу, если приспичит.

В салоне высокий бородатый парень предложил нам выбрать рисунок. Я уныло листал предложенный им толстый альбом. Ничего не вдохновляло.

– Давай сделаем крылья на пятках. Помнишь, как в «Ёлках»? – предложил я.

Любимая снова засмеялась:

– Нет, давай что-то своё, оригинальное. Например, вот это.

Она показала мне рисунок, который принесла с собой. Что-то похожее на руну, а рядом – её зеркальное отображение.

– Давай, – покладисто согласился я. В конце концов, какая разница?

Было больно. Но дома любимая отблагодарила меня сполна. Травмированная кожа вскоре зажила, и мне в итоге понравилось, как смотрелись наши тату. Загадочные знаки – у меня на правой руке, у Ирины – на левой.

Месяц всё было прекрасно. А потом моя девушка стала совершенно другой, словно её подменили. Раздражалась по пустякам, постоянно обижалась, капризничала. Одолевала странными просьбами, вела себя неадекватно. Дальше больше. Стала отказывать мне во встречах, объясняя это тем, что хочет провести время с подругами. В один из таких летних субботних вечеров я встретил её в клубе с другим мужчиной.

Я не стал устраивать скандал. Подошёл к ним, извинился, отозвал Ирину сторону и объявил, что мы расстаёмся.

– Ладно тебе, – она тряхнула рыжей копной, но этот жест не произвёл на меня обычного впечатления, – это недоразумение. Я тебе потом всё объясню.

– Не нужно, – равнодушно попросил я.

Ирина вдруг перестала казаться мне привлекательной. Я обратил внимание, как неприятно она поджимает губы, а в глубине её прищуренных глазах плещется тщательно скрываемая злоба.

– Пока, – добавил я и направился к выходу из клуба. Настроение испортилось окончательно.

Странное ощущение первый раз настигло меня, когда я ехал домой в такси. Рука словно воспламенилось, пылала, ныла от боли. В голове билась одна мысль: как я мог! Почему я обидел мою прекрасную, святую девушку? Наверно, она сейчас плачет. Рука сама потянулась к телефону, и я набрал Ирину.

– Дорогая, прости, – торопливо произнёс я. Было важно, чтобы любимая услышала меня как можно скорее. Руку тут же отпустило, в голове клубился туман, как после бокала хорошего шампанского.

– Ничего, – легко простила меня Ирина, – подгребай ко входу в клуб к пяти утра, отвезёшь нас домой.

Я посмотрел на часы. Пол третьего ночи.

– Хорошо, – согласился я и отсоединился. На душе полегчало.

Ровно в пять я был у клуба. Арендованное такси стояло на углу. Где-то через пятнадцать минут из дверей вывалилась парочка. Незнакомец, с которым была Ирина, еле стоял на ногах. Парочка обнималась и хихикала. На щеке мужчины был след Ирининой помады. Мне в тот момент всё это показалось ужасно милым.

– Приехал? – снизошла до меня любимая, – молодец.

Парочка залезла на заднее сиденье, я сел рядом с водителем. Ирина назвала свой домашний адрес. Когда машина остановилась, девушка первая выпорхнула из машины, не дожидаясь, пока кто-то из нас подаст ей руку и велела:

– Пойдемте!

Мы втроём поднялись в её квартиру. Ирина с мужчиной удалились в спальню. На пороге любимая обернулась и велела:

– На кухне приберись пока и помой посуду. Потом принесешь вино, когда велю.

– Что? – взревел я. Голова гудела, но я вернулся в действительность. Что за бред происходит? Что я тут делаю? Как смеет она издеваться надо мной? Мне захотелось взять её за плечи и хорошенько встряхнуть. Сердце бешено колотилось, ноги подкашивались.

И снова острая боль в руке, в районе тату.

Как я мог забыть, я же так виноват перед ней – моментально пронеслось в голове. Это просто её друг, ей нужно утешение, с кем-то поговорить. Мне нужно загладить свою вину, и дальше всё будет в порядке.

Ирина пристально смотрела на меня, поджав губы. Я разглядывал их, и они казались мне то мерзкими, то милыми. То вызывали отвращение, то мне хотелось целовать их долго и нежно.

Правую руку девушка положила на левую, на свою татуировку. Гнев в моих глазах сменился раскаянием, и Ирина это заметила. Хищно ухмыльнувшись, она скомандовала:

– Да побыстрее!

Я поплёлся на кухню, к раковине с грязной посудой. По краю её триумфально медленно полз таракан. Брезгливо придавил его губкой и почувствовал глубокое отвращение, но к чему, я не мог разобраться. В голове была какая-то каша. Странно, в клубе выпил всего пару рюмок, прошло уже много времени. Машинально перемыл посуду, расставил по полкам. Вино!

Достал бутылку Кьянти из бара, разлил по бокалам и присел. Нужно дождаться, когда госпожа позовёт. Что? Госпожа? Откуда выскочило это слово? Из спальни донёсся женский стон. Машинально я схватил нож, но тут же бросил его на стол. Происходило что-то странное, и лучшее, что я могу сделать – это убраться отсюда.

Рука в районе тату невыносимо болела. Когда я на неё не смотрел, мне казалось, что на ней ужасные ожоги, плоть плавится до самой кости. Кажется, именно так чувствует себя человек в момент, когда на него льётся раскалённая лава.

В голову настойчиво лез образ Ирины. Она представлялась мне в воображении чистой, невинной и смиренной, в тоже время невероятно соблазнительной и желанной. У меня пересохло в горле. Если я её не поцелую, то никогда больше не почувствую живительную влагу на своих губах. Служить моей богине, молиться на неё, упав на колени – представлялось мне сейчас пределом мечтаний.

– Она святая, – благоговейно прошептал я и опомнился.

Нужно срочно прийти в себя. Не обращая внимания на пылающую руку, я засунул голову под струю холодной воды прямо в раковину. Помогло не сильно, картинки на внутреннем экране продолжали сменять одна другую. Томно улыбающаяся Ирина исчезла, следом за ней в голове возникла беснующаяся в клубе пара. Надо сосредоточиться – твердил я себе. Рука продолжала болеть, и я не нашёл ничего лучшего, чем засунуть теперь её под кран вместо головы.