Из бокового прохода я увидел быстро скользящую женскую фигуру. Она была одета как невеста на свадьбу, а потом исчезла.

– Не бойся, – сказал монах, – это Миррен из Башни Хепберна, Белая Леди, она может материализоваться и появляться, когда захочет, но она не перевоплощается, как я.

– Ну, после того, как мы продолжили, казалось, в течение нескольких часов, как я уже описал, монах сделал паузу.

– Боюсь, я должен покинуть тебя, – внезапно сказал он. – Меня разыскивают. Прежде чем я уйду, возьми это, – и он вложил мне в руку крошечную золотую чашечку с изящной чеканкой. – Это талисман, и он всегда будет приносить тебе удачу, – сказал он. – Береги ее, я могу никогда больше тебя здесь не увидеть, но не забывай меня.

Тогда я оказался один в черной тьме. Он и его свеча исчезли через секунду. Совершенно один в этой ужасной тюрьме, одному небу известно, как глубоко под землей, я никогда не смог бы вернуться, и я боялся идти вперед. Я был погребен в худшем месте, чем римские катакомбы, без надежды на спасение, так как это место было неизвестно и забыто всеми.

– В каком ужасном положении вы оказались, – сказал я.

– Я так и думал, – сказал Эштон. – Ужасный ужас этого я никогда не смогу забыть, пока жив. Я был абсолютно бессилен и беспомощен. У меня сдали нервы, и я громко закричал в душевной агонии. У меня было несколько спичек, и я пользовался ими через редкие промежутки времени, осторожно ползая и нащупывая путь по скользкому полу коридора. У меня также было ужасное чувство, что что-то неосязаемое, но ужасное ползет за мной и останавливается, когда я останавливаюсь. Я слышал, как оно дышит. Я чиркнул спичкой, и мне повезло, потому что я только что пропустил еще одну из этих ловушек. При свете спички я увидел маленькую святыню в нише, которая когда-то была красиво украшена. Мое продвижение вперед было внезапно остановлено ужасной процессией монахов-скелетов, одетых во все белое. Они пересекли главный подземный переход из одного бокового прохода и вошли в другой. Все их головы представляли собой ухмыляющиеся черепа, а в длинных костлявых пальцах они держали огромные свечи, которые освещали проход слабым голубым сиянием.

– Это ужасно, – заметил я.

– Все дальше и дальше я медленно шел. Казалось, прошли долгие часы. Я был измучен, голоден и хотел пить. Через некоторое время я прошел через открытые дубовые двери, утыканные гвоздями, которые гнили на своих петлях, и тогда… тогда я увидел зрелище настолько ужасное, что никогда никому об этом не расскажу. Я не смею, возможно, когда-нибудь я узнаю его значение – я надеюсь на это.

– Что, черт возьми, это было? – нетерпеливо спросил я.

– Ради всего святого, позвольте мне продолжать и не спрашивайте об этом, – сказал Эштон, смертельно побледнев. – Ужас всего этого так расстроил меня, что моя нога поскользнулась, и я упал с того, что казалось крутой лестницей. Ударившись о дно, я почувствовал, как хрустнуло мое левое запястье, и я потерял сознание. Когда я на короткое мгновение я пришел в себя, я обнаружил, что Белая Леди со свечой в руках любезно склонилась надо мной. У нее было прекрасное лицо, но бледное, как белый мрамор. Она положила ледяную руку на мой разгоряченный лоб, и затем все снова погрузилось во тьму.

В следующий раз, когда я пришел в себя и открыл глаза, я был вне проклятого прохода. Я увидел небо и звезды, и я почувствовал, как подул свежий ветерок. О, радость, я снова вернулся на землю, я знал это. Я, пошатываясь, поднялся на ноги, и где, черт возьми, как вы думаете, я обнаружил, что лежу?

– Я не могу догадаться, – сказал я.

– Прямо под аркой старых ворот Пендс в Сент-Эндрюс, – сказал Эштон.

– Как, черт возьми, вы туда попали?

– Видит Бог, – сказал Эштон, – я думаю, что Белая Леди каким-то образом помогла мне. Все это казалось страшным кошмаром, но у меня в кармане был золотой кубок и мое сломанное запястье, свидетельствующие о том, через что я прошел. Короче говоря, я отправился домой к своим друзьям, где пролежал шесть долгих недель, страдая от лихорадки и шока. Я всегда ношу чашку с собой. Я не суеверен, но это всегда приносит мне удачу.

Эштон показал мне золотую чашу монаха. Это была прекрасная маленькая реликвия.

– Вы когда-нибудь осматривали место, где вошли в проход? – спросил я.

– О, да, – ответил он, – я отправился туда несколько лет спустя и нашел пещеру, но сейчас она вся обвалилась.

– Клянусь Юпитером! Уже очень поздно, спасибо за ужин, мне пора. Спокойной ночи.

Я закурил трубку и задумался над этой любопытной историей. Вход в проход в пещере обвалился; выход из него в Сент – Эндрюсе Эштону неизвестен – знает только Белая Леди.

В целом, история окутана тайной и не очень помогает разгадать чудеса, которые таятся в подземелье Сент-Эндрюс. Возможно, мы узнаем о них когда-нибудь или никогда.

Прошло много лет с тех пор, как я совершал пешую прогулку по высокогорью, далеко к северу от Бонни – Гленши; и когда на вересковых пустошах меня, за мои грехи, настигла обычная американская снежная буря – настоящее блаженство самого ярко выраженного типа. Я боролся изо всех сил в течение некоторого значительного времени, а затем я осознал, что кто-то был рядом со мной. Это была молодая девушка с гор с платком на голове. Я был рад узнать от нее, что ее зовут “Джин”, что она племянница владельца соседней гостиницы и что она быстро доставит меня в его дом. Мы тащились по слепящему снегу, не говоря ни слова, и я был более чем благодарен девушке, когда, наконец, выбрался из снега в милую маленькую гостиную, посыпанную песком, с великолепным огнем из торфа и поленьев, пылающих в гостеприимном очаге. Стакан чего-то горячего, принесенный хозяином, был как нельзя кстати.

Я обнаружил, что в крошечном домике был еще один путешественник, пострадавший от шторма, старый семейный дворецкий, которого, как я узнал, звали Иеремия Анклбоун. Он был в гостях у родственников на Севере и, как и я, попал под снег. Мы оба были благодарны за то, что нашли такой теплый и уютный кров в такой ненастный вечер, и, используя шотландский термин, мы погрузились в долгую беседу.

Он спросил меня, увлекаюсь ли я чертиками, на что я ответил, что только что выпил бокал, но он сразу же объяснил, что, хотя и не испытывает отвращения к тодди, он ссылается на чертиков другой природы, а именно, призраков, банши, боггардов и тому подобное.

Я сказал ему, что часто бывал в так называемых местах с привидениями в разных странах, но никогда не видел и не слышал ничего, кроме сов, летучих мышей, крыс или крысоловов.

Он отважился на замечание, которое я часто слышал раньше, что я не восприимчив, и я сказал ему, что благодарен, что это не так.

Он был прекрасным стариком, идеальным семейным дворецким и, несомненно, обладателем многих семейных секретов. У него были большие бакенбарды, похожие на баранью отбивную, и лысая голова, и выглядел он так, словно всю свою жизнь готовил черепаховый суп; но он был пропитан не супом – он казался довольно пропитанным знаниями о привидениях. Он сообщил мне, совершенно спокойно, что он был одарен замечательной способностью видеть привидения, демонов и т.д.

Я не мог не заметить, что обладать этой способностью, по-видимому, очень неприятно, но он совершенно не согласился со мной и разозлился на этот счет не меньше, чем его тодди. Я не скоро забуду тот дикий вечер в "Хайленд инн" перед пылающим камином или чудесные рассказы, которые я услышал от дворецкого Анклбоуна. У меня нет возможности изложить здесь все чудеса, которые он мне открыл.

Казалось, всю свою жизнь – ему было 62 года – он хватал ртом воздух, как рыба на берегу реки, чтобы попасть в дом с привидениями, но потерпел полную неудачу, пока не занял пост главного дворецкого в замке Лосдри, который, как он сообщил мне, находился недалеко от Сент-Эндрюса. Он дал мне потрясающее описание старого замка, и, судя по его рассказу, это было убежище и место сбора всех призраков Британии и других мест. Собравшись вместе, там были Ледяная Дева, Коричневая Леди, безголовый мужчина, котелок, черная дева, Пылающий Призрак, Странствующий Монах, призрак по имени Шелковистый, старая Марта, сияющий гнедой, железный рыцарь, крадущийся призрак, прыгающий Спортсмен, старый Безногий, Большеглаз, говорящая собака, зоб Корби, плавающая голова, мертвая рука, кровоточащие следы и множество других любопытных существ, слишком многочисленных, чтобы их упоминать.