Оглядываясь через плечо (никогда не знаешь, когда Меривезер вздумается выйти в зал, чтобы с тупым рвением выполнять свои обязанности заместителя директора), Перл подошла к Ризу, провела ломтиком лайма по краям бокалов для «Маргариты» и окунула их в крупную соль. Стоять так близко к Ризу О’Шонесси было все равно что подступить к высоковольтной линии электропередачи. Девушка чувствовала, как энергия буквально гудит в его жилистом теле высотой сто восемьдесят сантиметров, однако, несмотря на порывистые и небрежные движения, он все же прекрасно справлялся со своей работой. Каштановая челка упала ему на глаза, и Перл спрятала руки в карманы, чтобы удержаться и не пригладить ее. Товарищи не гладят друг друга по голове — она была уверена, что этот пункт есть в какой-нибудь инструкции.

— Кто выпустил Принца Тьмы? — Голос Индиго заставил Перл обернуться. Индиго, отставив бедро, оперлась о барную стойку и разглядывала Тристана. Даже в униформе из белой блузы, черных широких брюк и желто-зеленого полосатого галстука ей каким-то образом удавалось выглядеть сексуально, словно этот наряд сшили для нее на заказ. На Перл же блуза самого маленького размера висела, и ей приходилось носить ремень, чтобы брюки не соскользнули с худых бедер. — Похоже, теплая компания вернулась. — Индиго обратила свой холодный взгляд на Перл: — Везет тебе.

Риз наполнил бокалы.

— Держу пари, этот тип оставляет убойные чаевые. Пиф-паф! — Индиго и Перл, которым шутка Риза показалась циничной, разом скривились. — Девушки, где же ваше чувство юмора? Ладно, Инди, говори, что тебе нужно!

— А как там мой сюрприз? — напомнила Перл, стараясь казаться беспечной.

Риз смешал колу с гренадином и украсил стакан коктейльной вишенкой.

— Коктейль «Рой Роджерс». Если твоему парню меньше девятнадцати, он наверняка никогда не слышал про него.

Перл поставила напитки на поднос и ушла, пытаясь разобрать, что говорится ей вслед. Риз не успел ничего сказать — Индиго выпалила:

— Кувшин «Мимозы» и «Секс на пляже». Сделай, а?

Вероятно, это хороший знак. Эти двое то сходились, то расходились, но никогда не были официальной парочкой, и если сейчас они снова разбежались, то никто не станет сообщать об этом Перл.

Она поставила бокалы на стол перед молодыми людьми. Внук Спенсеров тут же слопал вишенку. Тристан и не взглянул на официантку, он копался в своем телефоне.

— Выбрали? — спросила Перл. Пока другие заказывали, Тристан продолжал водить пальцем по экрану. Что бы он ни выбрал, было ясно, что есть он это не будет.

Перл повернулась, чтобы уйти, и пропустила вперед хостес, провожавшую к столику двух посетителей. Пара тихо переговаривалась, косясь на Тристана. Он, казалось, этого не замечал, а может быть, просто уже привык к своей новой роли парии.

Тристан и раньше привлекал всеобщее внимание — он происходил из семьи Гаррисонов, получал престижную национальную стипендию за особые достижения в учебе, уже на первом курсе в Йельском университете стал лучшим игроком в лакросс.^[2] Высокий, поразительно черноглазый, темные волосы всегда пострижены чуть выше воротника. Теперь волосы отросли, поскольку Тристан за ними не следил; кроме того, юноша стал носить готовую одежду, но он имел состояние гораздо крупнее, чем у большинства членов клуба, а это веское преимущество. Похоже, в его присутствии все испытывали восхищение, смешанное с отвращением, однако говорили: «Но ведь полиция его отпустила?» Правда, это почему-то никого не утешало. Нисколько.

Когда Перл принесла парням заказ и поставила перед внуком Спенсеров тарелку — сэндвич на поджаренной чиабатте с острой горчицей и веточками укропа по краям, — тот сказал:

— Слушай, ты меня поражаешь. Как ты все это запомнила?

— А еще я могу читать не двигая губами. Ты удивишься. — Перл прикусила щеку. Она почти услышала, как Риз произносит: «Хаскинс, у тебя полетели фильтры».

Но Спенсер не смутился, а улыбнулся, кривовато и простодушно.

— Если это приглашение познакомиться с тобой поближе, то я не против.

Перл прочистила горло.

— Повторить напитки?

Акил фыркнул:

— Спеклась.

— Она просто делает свою работу. — Спенсер не утратил непринужденности и поднял свой бокал. — Кстати, потрясный коктейль. Что это?

— «Рой Роджерс». — Перл сунула сервировочную подставку и поднос под мышку. — Приятного аппетита.

Отходя, она глянула через плечо. Тристан полностью повернулся на своем стуле и смотрел ей вслед. В лицо девушке бросился жар, и она быстро затерялась в толпе.

Чес уже снова маячил за барной стойкой — видимо, не в курсе, что в его отсутствие у руля стоял желторотик, — а Риз находился у столика Мими, откуда раздавался истерический смех. За ухом у Риза торчал коктейльный зонтик, и бокалы у всех были почти пусты. Перл осмотрела Мими, маленькую пышнотелую женщину с седыми курчавыми волосами до плеч, одетую в лиловый льняной костюмчик с шортами. После происшествия с Гаррисонами она одна из немногих не отказала отцу от места — в конце апреля позвонила из Техаса и попросила его открыть для нее коттедж и покрасить его. Это была первая работа, которую отец получил за месяц, первый чек, который они увидели за две недели, кроме зарплаты Перл.

Парни ели быстро, не тратя времени на разговоры. Когда Перл вернулась, Тристан пробирался к двери, задумчиво потирая левую руку.

— Что-нибудь еще, джентльмены? — поинтересовалась официантка.

— Да. — Спенсер наклонился вперед. — Телефончик не оставишь? — Это, наверно, самая древняя фраза приставучего клиента в истории сервисной индустрии. Акил издал досадливый стон, низко надвигая свою бейсболку.

Перл вытащила из кармана фартука чек, положила на стол и похлопала по нему.

— Хорошего дня.

Когда юноши удалились, она подошла к столу. Тарелка Тристана представляла собой материал для психологического исследования: вся пища, почти не тронутая, была сдвинута вправо. Он оплатил заказ за всех и оставил чаевые в размере пятнадцати процентов с точностью до пенни.

В углу чека были записаны номер телефона и имя: Бриджес Спенсер, а ниже нарисована улыбающаяся рожица с рожками.

3

В конце смены Перл вышла во двор на вечернюю жару, задержала дыхание и прислушалась. В отдалении затарахтел мотор — где-то на поле для гольфа, около девятой лунки, работала газонокосилка. Отец.

Казалось, весь клуб наблюдает за тем, как она пересекает западную лужайку и идет в сторону поля. Оценивают ее, делают выводы. Перл обычно снимала галстук только у сложенного из булыжника моста через пруд, вдалеке от светящихся окон.

Клуб представлял собой внушительное трехэтажное здание в характерной для Новой Англии архитектурной манере — обшитое белой вагонкой и с резными декоративными элементами. На июль было намечено празднование его столетия, и клуб уже гудел, предвкушая предстоящие в течение месяца торжества. Этот решительный гул напоминал белый шум, скрывающий постоянный пульс беспокойства. Прошло полгода с момента трагедии, запятнавшей место летнего отдыха, — недостаточно, чтобы мертвые упокоились с миром. Лучше похоронить Гаррисонов в разговорах на балах и тихих аукционах, дамских чаепитиях и регатах в заливе.

Поскольку днем жара стояла такая, что находиться на поле было просто невозможно, игроки в гольф направлялись в это время суток в свои летние особняки или в бар. Главный дом смотрителей, с двускатной крышей, покрытой серебристым гонтом, располагался в левой части. Там ночевали сотрудники, но отца среди них не было.

Дики Фурнье увидел приближавшуюся Перл и показал большим пальцем туда, где дорожка сворачивает и теряется из виду.

— Он у черта на рогах. Возьми «гейтор».

— Спасибо. — Схватив связку ключей, девушка бросила сумку на сиденье гольф-кара и нажала на педаль. Ветер приятно дунул в лицо.

За поворотом открывался панорамный вид на залив Френчмен^[3] и остров Литтл-Никату, расположенный в миле от острова Маунт-Дезерт, где находился клуб. Словосочетание «жить на острове» звучит романтично, но Маунт-Дезерт — второй по величине у восточного побережья, и до него можно легко добраться по мосту, без необходимости плыть на швыряемом волнами пароме. Перл понимала строгую красоту этих мест; но она знала и недостатки здешней жизни после окончания летнего сезона: ставни на окнах магазинов; один-единственный светофор, мигающий желтым; однообразный снежный покров, устилающий все вокруг.