Днем к нам заглянула Мария Гавриловна и помогла мне развлечь детей. Надя как ни в чем не бывало искала себе новые занятия, Макс смотрел мультики, а я мечтала о наступлении ночи, чтобы вырубиться и проспать несколько часов подряд. К вечеру меня окончательно отпустило от насыщенной программы вчерашнего дня. Я уложила детей спать, приняла ванну, навела себе теплого молока с медом и сидела на своей крохотной кухне у окна, вспоминая о прошлой ночи и янтарных глазах того незнакомца.

«Ксаночка, да что же ты творишь? Почему ничего мне не сказала, что ребеночка согласилась родить для состоятельной пары? Это благородное дело, и малышку правильно сделала, что забрала, а не отказалась от нее, но ты подумала, как мы теперь будем жить? Ведь я уже никакая, помощи от меня ждать не стоит. Как же все в итоге печально обернулось…»

Прошло уже два года с момента рождения Нади, а я помнила слова матери и ее шок, как сейчас. Я сидела на полу и разбирала старые вещи; нашла наш общий снимок, где мы отмечали первый день рождения Надюши и залипла перед снимком, вспоминая мамочку. Операция, увы, ей не помогла, и она умерла. А мы с Максом и Надей остались совершенно одни. Надю выписали домой лишь спустя полгода после ее рождения. Еще полтора месяца мы провели в больнице, когда ей сделали операцию, и у нее начались осложнения. Сейчас ее состояние нормализовалось, мы наблюдались у врачей, немного отставали в развитии со всеми этими событиями, но я считала, что все это мелочи, а все трудности мы преодолеем.

– Мам, а нам обязательно съезжать с этой квартиры? – спросил Макс, появившись в гостиной.

– Обязательно, – грустно отозвалась я.

Деньги закончились, Надю в садик брать никто не хотел – везде очереди, Макс пошел в подготовительный класс перед школой, я подрабатывала удаленно переводом текстов или брала уроки репетиторства на дому. Мы не бедствовали, на кусок хлеба хватало, но мне хотелось поставить Надю на ноги, чтобы она стала полноценной девочкой, но для этого требовались занятия со специалистом и, вероятно, еще одна операция. Я решила обменять трехкомнатную квартиру на двушку, покрыть этими деньгами все наши расходы и на время забыть о проблемах, пока дети не подрастут, а я не устроюсь на полноценную работу. Я верила, что у нас все обязательно наладится.

На дворе стоял декабрь, и меня лишь огорчило, что я раньше не занялась этим вопросом с продажей квартиры. Чего я ждала? Новогоднего чуда?

– Я пойду к Игорю, мы в приставку поиграем, ладно мам? – спросил Макс.

Надя заснула полчаса назад, я второй день занималась уборкой и расфасовкой вещей, чтобы не перевозить ненужные в новую квартиру. Да и места в той будет уже значительно меньше.

– Иди сынок, – я взглянула на него. Сегодня у него был выходной от занятий день, почему бы и не отпустить его поиграть? – Возьми ключи, – негромко произнесла ему вслед, но он не услышал, а спустя несколько секунд хлопнула входная дверь.

Я продолжила перебирать вещи. С ностальгией и грустной улыбкой на губах я складывала мамину одежду в пакеты. Никак мне не хватало мужества распрощаться с её вещами. Иногда казалось, что мама уехала в длинное путешествие и вот-вот вернется домой… Так печально мне было от этих мыслей.

Внезапно в дверь позвонили, и я вздрогнула, возвращаясь в реальность. Неужели Макс что-то забыл? Ведь знает же, как я не любила создавать лишний шум в часы, когда Надя спала. Я поднялась на ноги с пола и пошла в прихожую. Даже в глазок не взглянула, уверенная, что за дверью стоит мой сын.

– Макс, я же сказала, возьми ключи, Надю разбудишь… – на последнем слове я запнулась, распахнув дверь и уставилась в мужское лицо, ощущая, что земля уходит у меня из-под ног.

На пороге моей квартиры стоял тот самый незнакомец, которого, как я думала, больше никогда не встречу. Мое сердце гулко застучало в груди, и первым порывом было закрыть дверь и провалиться от стыда сквозь землю. Но только что ему понадобилось здесь? Как он меня нашел? Или он ошибся квартирой? А может, пришел предложить повторить тот вечер и ночь?

– Добрый день, Ксения Андреевна, – протянул он низким и глубоким голосом, а у меня все содрогнулось внутри, я, кажется, даже забыла, как дышать.

Смотрела в его лицо, ничего толком не понимая. Как он нашел меня? Неужели искал?

– Впустите? – я вспомнила, как стояла перед ним на коленях, и он вот таким же голосом просил меня… Стоп, Ксюша!

– Добрый день, – я прикрыла дверь, с опаской разглядывая этого представительного мужчину, с каким недавно трахалась почти до бессознательного состояния на закрытой секс-вечеринке.

– Я Булатов Глеб Александрович, – все тем же чувственным голосом, какой мне иногда снился во снах, представился он. – Могу с вами поговорить?

Булатов не сводил с моего лица внимательного взгляда и, в отличие от меня, не чувствовал ни грамма смятения, вел себя уверенно и держался официально.

– Что вам нужно? – выдавила я из себя, вспоминая, как стонала под ним, когда он доводил меня до оргазма.

Эти картинки всплывали в подсознании сами собой. Еще никогда и ничего подобного я не испытывала, как в ту ночь. А когда покинула клуб, то была уверена, что с ним мы больше не встретимся и мне не придется краснеть за все откровения, что между нами случились.

– Может быть, я войду?

Как он назвался? Глеб Булатов? Нет, его имя и фамилия мне ни о чем не говорили. Я не видела этого мужчину до последней нашей встречи и не понимала, что он здесь делал. И, собственно, потому и не впущу. А может, он не признал меня в той роковой девушке, образ которой собрала для меня Алина? Но где логика? Ведь я узнала его… И он меня, без сомнений, я чувствовала это. Только вот его спокойствие и невозмутимый, официальный тон меня жутко нервировали.

– Я не пущу вас в квартиру, – заявила я категорично. – По какому вы вопросу?

Пусть для начала скажет, что ему от меня нужно. Ведь зачем-то же он меня искал? И после я приму решение, стоит ли пускать его в квартиру.

– У вас находится то, что по закону принадлежит мне. Я говорю о своей дочери.

– Что? – сердце упало куда-то в пятки, а в голове зашумело, мои губы искривились в усмешке.

Это розыгрыш такой? О чем он говорит?

– Гончаровы Иван и Лариса – эти имена вам о чем-то говорят? Может, я все-таки войду? – он кивнул в сторону двери, смотря своими янтарными глазами в самую душу.

Улыбка сползла с моего лица и я, наверное, сильно побледнела, потому что во взгляде Булатова промелькнуло беспокойство. Едкий и циничный тон, каким прозвучал его вопрос, не оставлял сомнений: Глеб не ошибся дверью и пришел действительно ко мне.

– Нет, – спустя паузу я взяла себя в руки и произнесла твердым голосом. – Вы обратились не по адресу, так как здесь нет ваших детей, – и в этом я была абсолютно уверена. Биологические родители Нади погибли. Точка.

Только теперь я, кажется, начинала понимать… Передо мной стоял тот самый брат Ивана Сергеевича, с которым он плохо общался? Но что ему понадобилось от меня спустя столько времени? Он пришел за моей Наденькой? Взыграли родственные чувства? Но где были все эти чувства, пока я в одиночку пыталась поднять на ноги больного и слабого ребенка? И почему, собственно, это была его дочь, когда родителями были Лариса и Иван?

И… о, Господи, какой кошмар! Я снова вспомнила о той ночи, правильнее будет сказать, не забывала. Представляю, какое же теперь мнение у него сложилось обо мне. На тот момент он уже знал, что я была мамой Нади или нет? Я собралась закрыть дверь, поддавшись сиюминутному порыву. Что, если он и в самом деле бы мог отобрать у меня девочку, сыграть на том, что я конченная проститутка, трахающаяся по каким-то притонам с кем попало?

Булатов вовремя разгадал мои намерения и просунул свой черный, начищенный до блеска ботинок в дверь, не давая мне ее закрыть. Его прищуренные глаза были непроницаемы и холодны.