— Но это в первый и в последний раз! — губы отца дёргались так строго, что мальчик быстро всё уяснил. Но, ненадолго.
Утром мальчик обнаружил в своей клетке птицу живой и здоровой. Обрадовавшись, он её отпустил.
Шли дни, шли годы. Мальчик рос, и в его копилке росло количество птиц, которым он не мог помочь, беспомощно наблюдая, как они умирают у него на руках. Отец постоянно ему отказывал, говоря, что вмешиваться в чужие судьбы так часто нельзя. Да и зелья у него на всех не хватит.
Мама ХОЧЕТ играть…
В очередной раз, подобрав раненую птицу, мальчик решил не спрашивать разрешения отца. Во что бы то ни стало, но он должен был вылечить бедное существо. Пробравшись тайком в сарай, глупый мальчик принялся искать нужно зелье. В тот день, когда отец ему помог в первый и последний раз, он хорошо запомнил запах зелья, но сейчас, открывая одну колбу за другой, он ничего похожего не учуял. Отчаявшись, и продолжая кидать жалостливый взгляд на птицу, мальчик рассудил так: какой запах — такой и вкус.
Мама ушла гулЯТЬ…
…одна… ушла в сарай…
Попробовав на язык всего одну крохотную капельку зелья, мальчик не распробовал. Тогда он поднёс колбу к губам и влил в себя половину. Появился вкус, но, к его разочарованию — это было не то. Он попробовал еще, затем еще. Осушил штук семь, но тот самый вкус так и не появился на его языке.
Мама НЕ попрощалась…
В тот же миг ему скрутило живот. Ни о какой птице он уже не думал, он лишь хотел добежать до туалета. Кровавый понос растворился в куче жидкого говна, что заполняло яму уличного туалета. Никто и не заметил. Потом его рвало. Потом кожа стала гнить. Отцу он так и не признался. Даже когда тот приносил ему густой суп, похожий на кровь, и после которого кожа прекращала гореть и чесаться, сын так и не признался.
Мама не вернулась…
Мысли путаются, я не могу сосредоточиться! Холодная стена приятно ласкает мне спину. Раскачиваясь, я рву пузыри об острые углы пещеры. Полегчало…
Мамамамамамам….
Потом было вкусное мяса вредного человека, на отрез отказавшегося нам помогать. Следующим была противная женщина, что громко визжала и махала руками возле папиного лица и даже умудрилась сильно его оцарапать. Через нас прошло много людей, прежде чем папа отправил меня жить сюда, в пещеру.
С мамой… Но я ни разу её так и не видел…
Мы гуляем вместе по лесу, но домой я всегда возвращаюсь один.
Спустя много ночей, папа привёл друга, а потом и подругу. Мы вместе едим вкусных птиц, играем в пещере, спим, тесно прижавшись друг к другу.
А совсем недавно папа привел нам еще одного друга. Она чудесная! Она может вскинуть руки и позвать стаю птиц. Пернатые слетаются со всего леса и послушно усаживаются у неё на плечах. И продолжают сидеть, даже когда я хватаю одну и жадно рву на куски.
СТОП!
ЧТО?!
Еще одна? Где?
Руками я раздвигаю густую тину памяти и погружаюсь с головой в болото воспоминаний. Ага, вот! Нихуя себе! Девчонка тут, она жива, и выглядит как человек! Вернее, она не похожа на этих гнусных созданий!
Я встал, заглянул вглубь пещеры и двинул вперёд.
Глава 24
Блуждающие по бесчисленным туннелям прохладные сквозняки приносили мне сотни запахов. Как кобель чует течку у суки, так я чую человеческий запах. Он тёплый, с кислинкой, вызывающий в сознании чувства вкуса и сопутствующего вместе с ним голода. Я знаю куда идти. Я смогу туда прийти даже с закрытыми глазами.
Завернув в нужный туннель, я иду вперёд. Движусь уверенно, но вот моя походка оставляет желать лучшего. Меня укачивает, шатает как после литровой бутылки вискаря. Прильнув плечом к стене, я остановился. Сделал глубокий вдох. Запах человечины окружает меня как микроскопические частицы освежителя воздуха, быстро оседающие на твою голову и одежду, когда ты пытаешься замаскировать свою вонь под запах лаванды.
Переведя дух, я отправился дальше. Управление таким телом даётся несколько сложнее. Мысленно ты поднимаешь ногу и уже готов опустить её на землю туда куда хочешь, но неуправляемый импульс, случайно проскочивший в дырявом мозгу, ставит её в другое место. Так и с руками. И с пальцами. Можно встать в угол и попробовать отлить, но я больше чем уверен, что зассу все штаны, возможно даже рубашку! Хотя, судя по порткам, данный индивид испражняется не утруждая себя съёмом вещей.
Я прижался плечом к холодной стене. Так лучше, хоть какая-то стабильность. Под ногами хрустели насекомые, но ни крыс, ни змей, ни еще каких либо животных я не встречал. Спокойно шёл вперёд, ориентируясь на дорожку запаха. И вот я ловлю себя на мысли: зачем? Для чего? Ответ очевиден: спасти несчастную девушку. Но только ли эта цель меня ведёт вперёд? Нет конечно же! У меня на эту деваху будут больше планы. Нужно только добраться до неё.
А вообще странно, почему эта троица оставила её в живых? Почему не сожрала как деда? Невкусная? Пахнет плохо? Перхоть в волосах? Множество вопросов заполнили мой мозг, и мне срочно захотелось найти ответы. Мало ли что случится по пути, а так — буду готов! И в очередной раз я заглядываю в память, которая напоминает всё туже карту метрополитена, только с незначительным отличием — мегаполис, которому принадлежит метро, погрузился в постапокалипсис. Станции разрушены, из труб в стены бьёт вода, всюду трупы людей. Мне было мерзко двигаться сквозь этот кошмар, но что поделать: знания не даются легко. Взобравшись на перрон очередной станции, я осмотрелся. Увидел маму… мысли путаются… как сложно ориентироваться в этом хаосе!
ПИЗДЕЦ! ЭТОТ РАЗУМ МОЖЕТ МЕНЯ ПОГЛОТИТЬ…..
Спокойствие…
Всё будет хорошо…
Под ногами хрустят тараканы. Я кидаю взгляд на выходящую из туннеля девушку. Мне хочется накинуться на неё, вгрызться в мягкую шею и вырвать огромный кусок мяса. И вот, я уже готов разбежаться и протянуть к ней свои руки, как вдруг вижу кружащую над её головой стаю птиц.
Птицы…
МАМА…
Её трогать нельзя. Она даёт пищу. Она даёт птиц.
Ясно. Всё дело в птицах. Но паренёк с трудом сдерживает своих дружков, чтобы те не напали. И те не нападают. Пока не нападают.
Точно не знаю, сколько еще метров каменных стен я измазюкал своим гноем, прежде чем обнаружил маленькую комнатушку, но я точно знал — я пришел по адресу. Туннель резко сузился, но когда я прошёл сквозь овальный проход, в нос мне ударил тяжёлый запах экскрементов и человеческого пота. В темноте глаза видели хорошо, возможно, как у кошки; если подвернётся случай, обязательно проверю.
Внимательно осмотрев и обнюхав помещение, я приметил девушку, валяющуюся среди ворохов одежды. Укрывшись несколькими рубахами, она мирно спала, чуть подёргивая ногами. Я приблизился. Мне не хотелось её напугать, поэтому я старался идти на цыпочках, но какие тут нахуй цыпочки, когда ноги живут своей жизнью!
Я оступился, прильнул к стене, чуть не уебавшись головой, но вовремя вскинутые руки кое-как уберегли меня от падения. Мои ногти чиркнули о стену, и неприятный звук разбудил девку.
Ну и ладно, пусть лучше так. Не представлю, что бы было со мной, если меня разбудил мертвяк, нежно похлопывая по спине.
Девушка подняла голову, покрутила ей из стороны в сторону и уставилась на меня. Неужели видит? Может, чувствует. Правой ладонью она ощупала воздух возле себя и сказала:
— Отпустите меня!
Я молчал, было слышно лишь моё тяжелое дыхание.
Левой рукой она нашла стену, и, робко, боясь удариться головой об потолок, начала подниматься.
Моё зрение позволяло разглядеть её силуэт, полной картины я не видел. Она стройная, высокая, и только поэтому мне хочется ей помочь. Какой я гнусный человек…
— Птицы больше не прилетят, — говорит она.
Так странно. Её слова резанули меня по живому. Мне стало обидно. Мне хочется убить её, разорвать на куски! Да как смела она мне такое сказать!
СУКА!
— Отпустите меня, — продолжает она, ощупывая рукам пространство перед собой.
