Когда я вышла в сад, обнаружила Славика в моем гамаке. Остальные разбрелись по своим комнатам и притихли. Только тетка Сабина музицировала у себя, напевая «Соловей мой, соловей», да приглушенно работал телевизор в домике Льва.

Я решила поделиться своими опасениями со Славиком: как по мне, дед чудил и явно затеял какую-то игру, смысла которой я пока не понимала. Чего ради я буду стараться, тратить свое время, если основная цель юбиляра – щелкнуть по носу родню.

Оказалось, Славик как раз ожидал от деда чего-то подобного.

– Не случайно с датой намудрил… Да еще этот таинственный сыщик. С ума он, что ли, сошел? Получается, он и за мной следил? Я ведь тоже заезжал к деду, когда мы с твоим отцом ездили на горных лыжах кататься. Боюсь, нас ждут сюрпризы. Хорошо, что ты рядом, у тебя есть опыт…

– Я посторонний человек… И вообще, мне кажется, не очень понравилась твоим родным, – обиженно протянула я, усаживаясь рядом.

– Да ну. Брось. Просто ты была безупречна. Это испортило всем настроение до конца вечера. Веронику вообще перекосило, Лев от зависти чуть не лопнул. Значит, мой план сработал! А насчет деда… попробую с ним потолковать.

Я махнула рукой и уткнулась в телефон, делая пометки. Все-таки я была профессионалом, и любое мероприятие, которое бралась организовывать, доводила «до ума».

В это время мне пришло сообщение от Аркадия: «Слава богу, ты онлайн! А я уже забеспокоился, что где-то весело проводишь время без меня».

Я тут же перезвонила, и мы мило поболтали. При этом мне пришлось прятаться за кустами, чтобы ненароком не быть услышанной родней.

Аркадий заявил, что без меня в городе стало пусто и одиноко, чем, несомненно, поднял мне настроение. Но тут же огорченно заявил, что задержится еще на день из-за проблем на работе.

– Даже хорошо, что мы в Турцию не полетели, у нас внезапно нарисовалась налоговая проверка. Даже не знаю, с чего вдруг такая немилость.

Я трусливо промолчала, хотя в моей голове зародилась мысль: уж не мои ли предки наслали на фирму Аркадия проверяющих?

– Постарайся разделаться с проблемами как можно раньше. Родню Славика с их причудами долго не вынесу. Чего только стоит столетняя бабка…

– Музейный экземпляр?

– Между прочим, она бывшая жена офицера Первой мировой. И называет меня «милочкой», будто я болонка.

– Ну, от его старой жены я тебя избавлю, это я тебе обещаю, – тоном мамы Малыша из «Малыша и Карлсона» заявил Аркадий, и мы принялись хохотать.

После разговора я на всякий случай позвонила всем отцам по очереди, но у них оказались выключены телефоны. Это насторожило, но тогда я не придала этому значения. А зря.

Славик уже сопел, я заварила себе мятный чай, благо в домике был чайник и все необходимое, и решила посидеть на крылечке, послушать стрекотание сверчков. В какой-то момент мне почудилось, что в кустах за забором что-то шуршит.

Я привстала и огляделась. Почему-то возникло чувство, что из темноты за мной наблюдают. Огромный сад был полон звуков, но пуст: кроме зеленоватой луны и меня, да еще проносящихся в ночном воздухе летучих мышей, никого не наблюдалось.

Если бы я знала, что ждет меня буквально через несколько часов, неслась бы прочь из этого сада.

Утром мы с секретарем, а нынче моим «возлюбленным», улизнули на пляж, не дожидаясь завтрака. На кухне пил кофе Лев, собиравшийся в офис и жаловавшийся на жару.

Славик шепнул мне, что Лева бросает курить, оттого всегда не в духе. При нас ему кто-то позвонил, в ответ он проревел медведем: «Я работаю над этим, а вы займитесь тем, что обещали…» – и в досаде отшвырнул телефон. Я же подумала, что Леве лучше стоит поработать над тем, чтобы бросить пить. Тогда и утро покажется добрым.

Остальные домочадцы явно любили поспать, завтракали в доме после девяти.

Перекусили мы со Славиком в кафе на пляже: американо был скверный, зато насладились прекрасным видом на море с крытой террасы. Славик всегда обгорал на солнце, оттого не стремился загорать и меня отговаривал:

– Бледный цвет кожи – это благородно. Как будто ты бродила по узким бунинским аллеям, предаваясь думам, а не грела булки на солнце, как примитивная простолюдинка.

Проигнорировав его вечный бубнеж, я отправилась в кабинку для переодевания. Из нее я выпорхнула в своем новом неоновом купальнике из последней коллекции, для которого перед морем скинула два килограмма. Сидел он на мне как вторая кожа и необыкновенно шел к загару. Славик сразу же забыл про бунинские аллеи, охнул и прикрыл глаза руками.

Многодетный отец, что лепил крокодила из песка со своими чадами, засмотрелся на меня и рухнул прямо в пасть рептилии. Его жена, похожая на ждуна, сразу влепила ему подзатыльник. Даже продавец кукурузы, пробегавший мимо, отчего-то вдруг уронил свою гигантскую сумку – мечту оккупанта – и замер тушканчиком.

– Так, срочно убрал свои грязные мысли с моего тела, – погрозила я Славику, чтобы держал себя в рамках.

Он внял моим угрозам и, отвернувшись, обиженно засопел, подзывая «кукурузника». Кукурузу я тоже уважала, оттого не упустила возможности полакомиться отечественным деликатесом.

– Ну что, на банане прокатимся или на парашюте полетаем? – обратилась я к Славику, догрызающему початок.

Приятель сразу сделался бледно-серым.

– Нет уж, я все эти опасные развлечения последнее время не очень люблю. Ты же знаешь. Помнишь тот случай, когда я пошел прыгать с парашютом? Кстати, это был твой подарок на день рождения.

– Отличный подарок. Креативный. Зря выпрашивал вместо него премию.

– Креативный, как же… Ко мне в вертолете подошел какой-то тип и уверенно прицепил меня к себе. А когда мы выпрыгнули, он спросил, давно ли я работаю инструктором. Конечно, потом он сказал, что пошутил, но после этого я больше не летаю. Да и Учитель утверждает, мне нужно укрощать строптивый дух.

– А как же адреналин?

– Для адреналина мне достаточно порезаться зубной нитью, – отмахнулся приятель, расстилая полотенце на шезлонге. – И тебе не советую летать. Ты же плавать не умеешь. Бухнешься в воду, и что тогда? Кстати, вот я все никак понять не могу, ну ладно я, без отца рос. Но у тебя-то их три. Почему никто плавать не научил?

– Ну, видимо, каждый отец думал, что эту обязанность на себя возьмет другой. А когда они спохватились, я уже выросла. Учить меня плавать было вроде как поздно. Однажды я даже хотела пойти в группу по обучению плаванию для взрослых, но ты же сам сказал мне, что утонуть и то не так нелепо.

– Точно. Ну, так давай я тебя научу?

– Много вас тут таких, учителей, – проворчала я, но согласилась. О чем сильно пожалела. Славик был отвратительным учителем, я пару раз хорошенько глотнула воды, но зато наплескалась вволю. При этом секретарь ворчал, что не понимает, зачем дамы без груди носят верх от купальника, на что я возражала, что он, Славик, тоже зачем-то носит с собой кошелек. Такое сравнение ранило его эго, и приятель временно затихал.

Когда мы вернулись с пляжа, утомленные солнцем и нарзаном, застали большинство домочадцев в зале. Сабина почему-то утирала глаза белоснежным платочком, Витя, как всегда, гнусил что-то над книгами. Я отметила, что в доме пахло валерьянкой, и почему-то решила, что бабка опять баловала свою Детку. Но в гостиной ни кошки, ни старушки не было. Лев расхаживал по саду взад-вперед, неподалеку паслась бабкина сиделка. Сама Крокодиловна вязала чулок, сидя в тени пальмы.

– Дяде было плохо с сердцем, врач приезжал, – пояснила Сабина, видя наши вопросительные лица. – Он недавно уснул. Врач велел его не будить, так что наверх лучше не подниматься. Опять давление скачет. Как тогда, зимой. Последнее время дядя очень возбужден, теперь его лекарства должны все время находиться рядом, на тумбочке. Врач сказал, что это может в какой-то момент спасти ему жизнь.

Тут Сабина снова заплакала, причем делала это очень изящно, не размазывая тушь.