И я кончила. Содрогаясь от безумного, выматывающего удовольствия.
А фейерверки в моих глазах в тот момент могли запросто перебить по яркости те, что запускались на Красной Площади.
Когда мои Морозы освободили меня, я не смогла удержаться на коленях и руках.
Упала на пушистую искусственную шкуру, сжавшись, в попытке спрятаться, укрыться от произошедшего безумия.
Но Гном не позволил этому произойти.
Подхватил меня на руки, понес куда-то.
Следующее, что я помню, это мягкость постели под спиной и нежность одеяла сверху.
– Поспи, малыш, тебе силы еще понадобятся, – прохрипел он, поцеловал напоследок в губы, огладил по груди, выдохнул… И вышел.
А я…
Черт, да, я позволила себе поспать. Всякому, даже железному, механизму требуется перезагрузка. Особенно, когда попала в ситуацию эррора.
Проще говоря, меня вынесло в подпространство, без всяких снов и ощущений.
Реально, перезагрузка.
Проснулась я в полутьме.
По привычке, не шевелясь и не выдавая своего бодрствования, начала сканировать обстановку.
Так, по-прежнему в кровати, в съемной хате Морозов, не так давно сладко трахавших меня прямо в гостиной на искусственной медвежьей шкуре.
В приоткрытую дверь виднелся слабый отблеск камина. И слышались тихие голоса.
Морозы обсуждали ситуацию.
Очень вовремя я проснулась.
– Смотри, через неделю будет большая выставка, сам знаешь, кто приедет… – голос Гнома звучал тихо, немного хрипловато. Сексуально. Он вообще, очень сексуальный мужик, с этими его грязными словечками и горячими губами. М-м-м… Словно пряный глинтвейн на языке… Ох, что это я? Не хватило, что ли? Непроизвольно напряглись мышцы бедер… Определенно не хватило… – и там можно встретиться с Окуневым.
– Что нам даст Окунев? Не пори херни, – голос Сани, холодный, грубоватый, бил точно в низ живота ледяным ударом, заставляя нервные окончания онеметь от предвкушения удовольствия.
Судорожно выдохнув, пытаясь усмирить бешено бьющееся сердце, я обозвала себя нимфоманкой и навострила ушки.
Фамилия была знакомая. Очень.
Окунев, значит… Как интересно…
– Окунев его с говном сожрет! – кипятился Гном, – ты же знаешь!
– Не сожрет, – обжигал холодом Саня, – они – птицы одного полета. На таких, как мы, только срать могут, но не смотреть… Вот если б…
– Ну да… Флешка помогла бы… – грустно согласился Гном, – черт… ну вот как мы так?
– Идиоты потому что… Думали, воспользуемся ситуацией, возьмем на хапок.
– Да, недостатки планирования налицо, – вздохнул Гном, – говорил я тебе…
– Заткнись, и без тебя херово.
Пауза, потрескивание искусственных бревен в искусственном камине, звон бокалов.
– А с малышкой что делать будем? Она, все-таки, Ковровская дочка… Он нам ее не простит…
Я замерла, напряженно слушая.
Саня молчал, и ощущалось, что от него, как от ведущего в этой двойке, зависело решение.
– Похер, – наконец спокойно и холодно сказал ледяной Мороз, – я ее не отдам.
Ох…
– Черт… – тихо, волнующе рассмеялся Гном, – ну ты гад! Я чего-то напрягся даже, когда ты замолчал… Думаю, щас как ляпнет «папаше вернуть», и че я делать буду? Я же не отдам… А ты… Цепанула девочка, да? Горячая, пиздец… И такая… Чистая, что ли… Столько баб было, а вот такой, искренней…
– Да.
Холодный голос Сани оттенил тот огонь, который я испытала от слов Гнома. Иррационально, конечно, но было дико приятно. Они не хотели меня отдавать! Даже понимая, что будут проблемы! Понимая, кто мой отец! Не хотели! Себе хотели! Ох…
Ну, почему я не тупая малолетка, думающая пиздой? Я бы сейчас текла уже…
Хотя, стоп. Я и так теку…
– Она между нами не выбирала, ты заметил? – продолжил между тем Гном, – она по-разному принимала, но не выбирала… Словно чувствовала… Охереть, да?
– Да.
– Ну ладно, этот момент прояснили, можно выдохнуть… Но она же к отцу будет проситься… И вообще…
– Убедим.
– Скандал будет…
– Плевать.
– Ковер, он…
– Похер.
– Бля-а-а-а… А ты завелся, я смотрю?
– Да.
Гном хрипло рассмеялся, судя по звуку, хлопнул ледяного Саню по плечу, затем опять забулькала жидкость.
– Ну чего, пусть спит еще? Или пойдем?
– Пусть спит. Успеем. Времени много у нас.
– Бля, она реально словно миротворица. Джульетта, блять. А мы с тобой – два ебанутых Ромео, готовых забыть о суке-папаше ради нее.
– Только самоубиваться не будем.
– Это да. Я уж лучше Ковра замочу. Потом. Как-нибудь… Слушай, но думал ли ты, что так получится, а? Помнишь, мы в детдоме…
– Помню.
– А теперь…
– А теперь похер. Надоело. Надо дела делать. Она не привыкла по съемным хатам…
– Да… Как думаешь, надолго нас так переклинило?
– Не знаю. И выяснять не собираюсь.
– Вот за что я тебя уважаю, Саня, так это за емкость и окончательность твоих суждений, – заржал Гном, снова звякая бокалом, – если уж ебанулся – то с концами.
Я выдохнула и позволила себе закрыть глаза и расслабиться.
Морозы забавно рассуждали про мое будущее, похоже, искренне желая завершить вражду с Ковровым… Из-за меня… Это грело самолюбие, несмотря даже на дикие домостроевские замашки. В принципе, типичное поведение для брутальных мужиков: если женщину поимел, то она автоматически становится его. Правда, как в этой всей фигне уживалось то, что они меня спокойно и без напряга поделили в постели, и, судя по всему, собирались и дальше делить, непонятно. Но да ладно. У каждого свои недостатки…
А вот вопрос про флешку… Как забавно тасуется колода…
И я сейчас могла бы им помочь утопить Ковра.
Но…
Но меня ждет Варька.
А Морозов моих ждет сюрпризик.
Потом.
Утром, когда мне удастся улучить момент и свалить из квартиры.
А пока что…
За окном – первая ночь нового года, я – в мягкой постели, после сладкого секса. И в перспективе – еще секс. Потому что вряд ли мужчины усидят долго там, набираясь коньячком.
Придут.
И тогда…
Тело сладко заныло в предвкушении.
В новогоднюю ночь можно позволить себе отключить голову и побыть безумной…
Можно…
А утро…
Утром и посмотрим.
А пока что ночь.
Я закрыла глаза, потянулась томно, выдохнула.
За окном замолкали фейерверки, но до утра было еще долго.
А, значит, время для безумия оставалось…
Глава 1
– Варь, вот только не надо мне сейчас рассказывать про то, что ты не успела, – я толкнула дверь в курилку, благо, совершенно пустую, села на диванчик, слушая унылый бубнеж племяшки по телефону. Нет умеет вообще врать, дурочка. Может, ее в роддоме подменили? Ни одной знакомой семейной черты… – Ты вчера весь вечер сидела за уроками! Ты понимаешь, что скоро конец года? Ты как собираешься тесты сдавать?
Варька продолжила бубнить, уверяя, что все и так знает, и вообще все тип-топ… Ага… В том году она мне точно так же говорила… А потом пришлось деньги искать на помощь школе. Это теперь так изысканно взятка директору называется.
Дверь в курилку открылась, впуская незнакомого высокого парня в свободной рубашке. И кто это у нас такой, не по дресс-коду? Странненько…
– Все, мне работать надо, я тебя очень прошу, не филонь… Потом на свой плэнер сгоняешь…
Парень прикурил, оглядывая меня внимательными нахальными глазами, я привычно наклонила голову и чуть сгорбилась, превращаясь в серую тихую мышку.
Взгляд в пол, неловкая улыбка. Еще бы покраснеть до кучи, но тут не всегда получается по заказу.
Встала, обходя неизвестного коллегу, пошла к выходу.
– Я тебя не видел раньше, – толкнулся мне в спину веселый голос, – новенькая?
– Да-а-а… – я неловко кивнула и все-таки покраснела. От злости на себя, в основном. Недостаточно серьезно маскируюсь, раз цепляют разговорами. Такие наглецы меня, по идее, вообще замечать не должны.
– Меня Кирилл зовут, я сисадмин, а ты?
Черт… Сбегать нельзя. Я, конечно, скромница и мышка, но не ебанутая же.
