— Такой я тебе кажусь, значит? А ещё, что можешь сказать?

— Дайка подумать… Зуб даю, ты не блондинка. Брюнетка, скорее всего, или серая, как архивная мышь. Мелкая, невзрачная, в очках, не красишься, наверное? Думаешь — это всё не важно, ты выше этого. Надеешься, прискачет на белом мерседесе прынц и сразу разглядит внутри тебя красивую нежную душу? Ты же ботанка — интеллигентка, по разговору чую, образованная. Мужика у тебя точно нет, а то не занималась бы таким дурацким делом. У нормального мужика бабе, вообще работать незачем. Ты как в «Ночной фиалке» оказалась, нужда затёрла? Чувствую, не по призванию, о другом, наверное, мечтала? — чем дальше Виктор углублялся в детали, тем ближе и ближе подступал в своём грубом анализе к истине. Ирине всё это очень не нравилось, но мужчина был прав, как ни крути. Она даже подошла к зеркалу в процессе разговора и с ненавистью рассматривала своё невзрачное отражение в круглых очках, непонятного цвета волосы, зачесанные в простой хвост под резинку. К своим почти тридцати годам, она считала большой дурью, бездарно тратить время на весь этот внешний антураж, да это даже мешало бы и отвлекало от пути вверх по карьерной лестнице. Ведь штурмовать её она всегда планировала своим умом и работоспособностью, а не через нужные постели. Однако, этот неотёсанный тупой мужлан попал прямо в точку, личной жизни у неё не было никакой, от слова «совсем», и почему-то из его уст это звучало особенно обидно. Однако, Ирина собралась и продолжила:

— Откуда такое подробное описание, ведь ты меня никогда не видел, и о себе я не рассказала ничего?

— А, не надо и говорить, я вижу таких унылых куриц у себя на работе, в супермаркете, школьные училки такие… Что угадал? Ты — училка? Ха-ха-ха…

— Не совсем… А, может, я высокая блондинка с яркой помадой на губах? — попробовала она снова включить Сюзанну.

— Неа, не ври, ты говоришь по-другому, не как блондинка и ни как Сюзанна. Я сейчас имя твоё угадать попробую: Наташка — нет, Наташки не такие строгие, Светка — тоже не годится, они веселые. Ленка, наверное. Была у нас такая Елена Павловна в школе, химию преподавала, или нет, ты Ирина, точно! Ирина Леонидовна — русский, литература!

Хотя отчество, конечно, он наврал, но имя-то в точку! Девушка просто ошалела от такого ясновиденья, не знала, что и думать. Или этот Виктор всё-таки откуда-то её знает? Надо было тему, как-то закрывать!

— Может, вернёмся к началу беседы? Мы девушек обсуждали, кажется?

— Ладно, давай вернёмся. Я уж всё понял, хочешь сказать, сам этих коз выбираю. Так, где ж других-то взять? Я бы и рад, но на мышей серых даже глаза не глядят, да и гормон ни один не шевелится. И подход к ним другой нужен, с медведем-то плюшевым пошлёт такая фифа куда подальше, и пойдёшь, как оплёванный…

— Ладно, давай вернёмся. Я уж всё понял, хочешь сказать, сам этих коз выбираю. Так, где ж других-то взять? Я бы и рад, но на мышей серых даже глаза не глядят, да и гормон ни один не шевелится. И подход к ним другой нужен, с медведем-то плюшевым пошлёт такая фифа куда подальше, и пойдёшь, как оплёванный…

— А, ты попробуй без медведя. Для начала, не вздумай подкатывать, чтобы и намёка не было. Разговаривать по-человечески попробуй. Ты же неглупый мужик, неужели не выяснишь, что для неё важно? Не сумеешь разговор поддержать? Вдруг, найдётся общий интерес? А, может, она ещё и не дура окажется, и не будет хлопать накладными ресницами с открытым ртом? А если она тебе поверит, почувствует, что ты в ней человека разглядел, то и засияет такими красками, круче любой блондинки на лабутенах, не сравнишь даже…

— Ну, не знаю… Блондинки надоели уже, все одинаковые, но с ними хоть понятно всё…

— И понятно, чем дело кончится. Виктор, тебе, сколько лет? — уставшим голосом спросила Ирина, начисто забыв, что она всё-таки Сюзанна.

— Тридцать пять осенью стукнет — юбилей…

— Так, может, попробуешь уже с круга-то циркового сойти? А то бегаешь по нему, как пони на арене, а время уходит. Начни что-нибудь менять, а то не заметишь, как за сорокет перевалит, а там уж поздно жизнь-то новую начинать. У друзей дети, потом внуки пойдут, а ты всё тощих блондинок спонсировать будешь…

— Тьфу на тебя! Не говори так! Всё! Ни одной дуры больше! Хватит!

— Слушай, мы уж больше часа болтаем, ты не разоришься так?

— Да, ладно! На такой разговор не жалко! Мне полегчало, зато. Ты извини, Сюзанка, хотя, никакая ты не Сюзанка, если я чего лишнего наговорил. Классная ты баба, и мужик твой счастливый человек, наверное… И всё у тебя в порядке с внешностью, это я так, со зла наболтал, решил почему-то тебя задеть, сам не знаю зачем. Спасибо тебе огромное! Ну, давай, пока!..

Вот таким оказался дебют. От «Ночной фиалки» на карточку капнули неплохие деньги. Всё по-честному, по таксе. В своём центре Ирина бы за эту сумму пахала с психами целый месяц.

… Через некоторое время, среди звонков всяких придурков и извращенцев, вдруг позвонил какой-то Юрий, сказал, что от Виктора, Ирина не сразу поняла от какого, но клиент рассказал, что есть у него друг, которому она помогла добрым словом в трудный момент жизни. И по большой дружбе, тот дал телефончик «Ночной фиалки», да не просто так, а чтобы непременно переключили на Сюзанну…

…Вот так дело-то и пошло. Вскоре Сюзанна стала довольно популярна в узких кругах. Среди состоятельных мужчин стало хорошим тоном периодически позванивать советчице, когда на них набегала очередная тень грусти по тем или иным причинам. А причины все, были типичны для их сообщества. Как ни странно, на разговоры по душам, мужиков, как и психов из центра поддержки, тоже пёрло по ночам. Ясное дело, днём они изображали деловых и успешных, а наедине с собой оставались только в ночи, вот тут-то без помощи советчицы, в согласии с внутренним голосом, уснуть и не удавалось. В, общем, Ирина опять, стала психологом, только клиентура разительно отличалась от той, что была в «Центре психологической поддержки», и зарплата, конечно, не в сравнение. В «Ночной фиалке» новую труженицу невидимого фронта тоже оценили, разговоры с ней короткими не бывали, поэтому приносили большой доход. Кроме того, поскольку люди определённого статуса ждать не любят, она должна была всегда находиться в доступе, и её освободили от звонков тех, кто не просил соединить конкретно с Сюзанной. Вот с этой клиентурой у неё разговоры обычно не клеились и прибыли конторе особо не приносили…

…Новые материальные возможности, а главное, разговор с Виктором, дали Ирине огромный стимул заняться собой. Из регулярных бесед по душам с мужчинами она стала понимать, что не такие уж, они и болваны, что некоторые готовы оценивать противоположный пол не только по одёжке, что видят и ум, и доброту, и чуткость, и верность, но, тем не менее, эстетику никто не отменял, так уж, они устроены. За помощью по смене образа, обратилась всё к той же Ольге, и она отвела её в салон к своему мастеру. Новая причёска, гардероб, подобранный совместно с подругой, контактные линзы вместо очков, косметика, хотя и не сильно, но всё же вошедшая в повседневную жизнь, Ирину просто преобразили…

— Ну, вот! Королева, да и только! А я тебе говорила, бросай свою науку, кому она нужна в наше время! Живи, как все нормальные люди, и удача к тебе сама потянется! — комментировала Ольга позитивные изменения в облике подруги, — Ты, ведь в «Фиалке» — передовик месяца, была бы доска почёта, портрет в рамочке повесили бы точно! А то: не смогу, да не хочу, аморально! Смогла же, и ничего! Зато, вон теперь, какая конфетка стала! Отбою от мужиков не будет, вот увидишь! Глядишь, кого-нибудь и в мужья себе найдёшь!..

А Ирина, несмотря на все материальные блага, свалившиеся ей на голову, и истинный род занятий в «Фиалке», вполне достойный, кстати, в который ни Ольгу, никого не посвящала, чувствовала моральный дискомфорт. Само собой, в офисе "Фиалки" работала тайная прослушка, но кому какое дело, о чём их работницы ведут разговоры с клиентами, если они долгие, и за это капают немалые деньги. Кто чем умеет, тем и зарабатывает. Однако, ощущение, что находится в статусе элитной проститутки, Ирину никогда не покидало…