– Не люблю привлекать внимания.

– Тем не менее на вашей груди брошь.

– И что это говорит обо мне? – улыбнулась Сьюзан.

– Возможно, вы привыкли ставить преграды между собой и остальными, – сказал он в ответ. – Но о Питере Бергманне мы ничего не можем сказать по его одежде. Не можем узнать, ни какие бренды предпочитал погибший, ни к какому социальному классу относился.

– А его обувь?

– С обувью все ясно – это черные кожаные туфли английского бренда Marks & Spencer. Проблема в том, что данный магазин можно найти в любой стране Евросоюза и практически во всем мире. Нам ничего не дала эта находка.

– Вы не думали, что, возможно, этот человек бездомный? Может, поэтому его никто и не ищет?

– Мы рассматриваем эту версию тоже. Пока она не подтверждается. Одежда довольно поношенна, но она опрятна, даже аккуратна. Пуговицы крепко пришиты, обшлага не затерты, обувь не стоптана и покрыта защитным кремом.

– Возможно, он был туристом… – предположила Сьюзан.

– Кем бы он ни был, он умел следить за своим внешним видом. А то, как сложил носки и куртку, показывает, что для него были важны личные вещи. Посмотрите сами, – он протянул ей один из листов, и Сьюзан увидела черно-белый снимок. Черная пара обуви, самая обыкновенная кожаная пара ботинок. Первое, что бросилось ей в глаза, – эта обувь должна была быть очень удобной. Такую предпочтет человек, который любит долго ходить пешком и не испытывать при этом дискомфорта. Носки лежали поверх, бережно сложенные пополам и слегка заправленные.

– Погодите, но как…

– Вас интересует, как они могли остаться нетронутыми во время прилива?

– Да, именно об этом я и подумала в первую очередь.

– Это загадка номер два.

– Зачем человеку, кем бы он ни был, срезать этикетки с одежды, а затем разуваться на пляже и оставаться там до прилива?

– Вы смотрите прямо в корень, Сьюзан.

– Позволите взглянуть на… него? – голос ее дрогнул, но она уверенно протянула руку за отпечатанными на принтере снимками. Их было два: один, на котором мужчина лежал лицом вниз, – увеличенная версия того, что она видела в объектив камеры в день страшной находки. И другой, где Питера Бергманна снимали уже в морге. Чуть одутловатое и в то же время худощавое лицо, запрокинутая голова на металлическом столе произвели на нее гнетущее впечатление. На снимке были видны темноватые участки, появившиеся, по всей видимости, уже после смерти. Сьюзан почувствовала приступ дурноты, осознав, что это были ранние трупные пятна. Она поспешила отдать снимок Ирвину и сделала большой глоток из своего бокала. Это не помогло. Лицо мертвеца так и осталось стоять у нее перед глазами.

– Не стоило вам на это смотреть.

– Все в порядке. Продолжайте.

– Мужчина был босиком. Как вы, наверное, заметили, носки были аккуратно сложены пополам и каждый положен на соответствующий ботинок. Правый – на правый, левый – на левый. Его куртка располагалась с другой стороны от тела. Тоже аккуратно сложенная и по какой-то причине вся засыпанная песком.

– Возможно, та же приливная волна?

– Приливная волна сдвинула бы все вещи. Однако ботинки стояли ровно, мысками к воде, и остались непотревоженными.

– Но если человеку стало плохо, он не станет аккуратничать, не так ли?

– Смотря что предшествует чему. Если мужчина смотрел на закат, сняв обувь для удобства, вероятно, он мог просто упасть рядом, как только его сердце остановилось.

– Были еще какие-то личные вещи?

– Обнаружены пузырек с аспирином и наручные часы, а в кармане нашлись сорок евро.

– И это все?

– Да. Ни документов, ни сотового телефона, ни чеков за парковку или талона на автобус. Ни бутылки воды, хотя днем обычно жарко. – Он потянулся за бокалом с пивом, но тот почти опустел. Сьюзан и не заметила, что и свой она тоже опустошила.

– Хотите еще выпить? А потом можем и перекусить, – услышала она и кивнула. Сержант Дэли поднялся и пошел к барной стойке за новым заказом. А когда вернулся, Сьюзан приняла наполненный доверху бокал с вином и произнесла:

– Что ж, по крайней мере, у вас есть его имя, а это уже половина дела!

Сержант Дэли поднял свой бокал и, чуть склонив голову, ответил:

– И здесь мы подобрались к самой главной загадке, Сьюзан. Мы проверили базы пропавших без вести по всей Ирландии, сделали запрос в таможни и во все полицейские участки страны. И на основании оперативно полученных данных могу сказать вам точно: в Ирландии не проживает и никогда не проживал ни один человек с именем Питер Бергманн. Кем бы ни был мужчина, найденный нами на пляже, совершенно точно он не тот, за кого себя выдавал.

Она открыла глаза и, несмотря на плотно задернутые шторы, почти сразу ощутила тяжесть в глазных яблоках. На лбу и щеках выступили капли пота, руки холодные и словно чужие. В ногах не ощущалось никакой силы. Безвольная тряпичная кукла.

Если бы кто-то мог увидеть ее со стороны, лежащую в постели, глядящую в пустой потолок без люстры, наверняка подумал бы, что Сьюзан планирует свой день. Возможно, размышляет, сделать ли ей генеральную уборку или лучше подрезать кусты в саду. А может, вызвать электрика, чтобы проверил наконец пожарные датчики и дом стал безопаснее. Но проблема была в том, что Сьюзан просто не смогла бы найти в себе силы для подобных подвигов.

Как же она завидовала людям, в которых кипела энергия! Где они берут столько сил, как восстанавливают тот ресурс, который безрассудно тратят на праздные развлечения вроде поездок за город, игры в мяч или пробежку? Последние годы все ее силы уходили на поддержание слабого внутреннего огонька, тлеющего остатка костра.

Справедливости ради надо сказать, что в детстве все было иначе. Она помнила, как легко ей давались и как много радости приносили вылазки на природу с матерью и отцом – чаще с ним, конечно. Она даже умудрялась готовить походное снаряжение и нехитрый завтрак – варила яйца, нарезала бутерброды, заваривала крепкий сладкий чай, чтобы не замерзнуть в окрестностях Страндхилла. Сьюзан не уставала после таких походов. Ей хватало сил, чтобы, вернувшись, сесть за уроки, а потом читать или даже делать уборку. Как же получилось, что в тридцать два года она чувствует себя старше собственной матери, которая в ее годы занимается хозяйством и вдобавок ведет светскую жизнь?

Словно в подтверждение своим мыслям, она услышала, как внизу в замке по-хозяйски заскрежетал ключ, а потом хлопнула входная дверь.

Сьюзан не успела даже встать с постели, как ее мать заглянула в приоткрытую дверь. Короткая стрижка, легкий макияж модных оттенков, белая ветровка и брюки – она могла бы служить образцом в каталоге модной одежды. Легкий аромат духов с нотами лемонграсса впорхнул в комнату вместе с женщиной.

– Доброе утро, милая, – с извинением в голосе произнесла Астор.

– Доброе, проходи. Я уже собиралась вставать, – зевнув, заставила себя улыбнуться Сьюзан. – Разве мы договаривались на эту субботу? Не могу вспомнить.

– Не договаривались, я просто решила забежать, кое-что отдать тебе. Позволь, я открою окно пошире, на улице такая благодать! – Не дожидаясь разрешения, Астор распахнула шторы, впуская в комнату солнечный свет, ароматы летнего города и крики чаек.

– Когда ты меняла постельное белье, милая? – неодобрительно воскликнула Астор, крутанувшись на каблуках в залитой солнцем комнате, обозревая и, конечно же, замечая все несовершенства в виде невытертой пыли, покосившегося плафона прикроватной тумбочки и отнюдь не сияющего чистотой настенного зеркала. Увидев выражение лица дочери, она осеклась и поспешила сменить тему: – Киллиан еще спит?

– Думаю, да. – Сьюзан откинула покрывало, понимая, что валяться дальше уже не получится.

– Как его успехи в школе?

– Неплохо. Но с ним никогда нельзя знать наверняка.

– Ты должна потерпеть, дорогая. У этого мальчика тяжелый путь, и он все еще не преодолел его. – Астор принялась поднимать с пола разбросанную одежду, аккуратно складывая ее так, как умела только она.