Один из гигантских медведей лежал одним освежеванным куском мяса и оставался явно и бесповоротно мертв. Вероятно, именно он принял на себя основную тяжесть упавших спутников, а потом оказался оперативно добит одним из камней Каня. Другой медведь выглядел немногим лучше собрата, правда, все же мог стоять на ногах даже в музыкальной паузе от двух стражей Форта — живого и мертвого.

Больше всего опасений вызывали змея и птица. Огромный питон не слишком пострадал от падения или обстрела. Минус один глаз, несколько ран на поверхности чешуи, да повышенная восприимчивость к ментальным атакам флейты. Из-за последний он бился то об стены, то об товарищей по несчастью. Впрочем, стесанные чешуйки — вот и все его повреждения от такого зла.

Птице, в свою очередь, досталось больше змеи. Она ведь не обладала такой же серьезной броней и устойчивостью. За способность к полетам надо платить, в том числе недостатками в других сферах. Например, хрупкостью внутреннего скелета: у нее оказалось сломано крыло и обе лапы. Однако клюв все еще работал и тварина могла представлять большую опасность хотя бы из-за своей паники. Пернатая туша клекотала и дергалась, махала во все стороны крыльями, бесконтрольно каталась по стене взад-вперед.

Стас и Юлвей молча переглянулись между собой. Их взгляд медленно перешел с провалившегося носа на лице мертвеца-флейтиста к качающейся из стороны в сторону змее. Последняя казалась более опасной, чем противник Уру, но и игнорировать последнего практика волны не стоило. Тот все еще слишком хорошо посылал ложные сигналы телу, отчего дергались даже стоящие максимально далеко от схватки десятник с Ма, что уж говорить о других бойцах.

Впрочем, проблема вскоре решилась сама собой. Уру прямо во время музицирования успел выкрикнуть что-то исступленно-злобное таким эмоциональным голосом, которого Стас у него не слышал ни в одной из всех своих прошлых временных линий. А затем, на волне куража, чувства соперничества, раненой гордости и ощущения "потока", тот смог пустить собственную Ци через губы прямо в мундштук. Туда, где стояла метка Нингаль.

Финальный аккорд вышел невероятно мощным. Грубая поделка Каня сгорела как свечка, опалила бывшему чиновнику рот, язык и пальцы, зато поток вырвавшейся энергии разнесся огромным конусом и буквально исторг душу мертвого культиватора из гнилого тела, причем превратил паразита на нем в жалкую кучку пепла. Эти двое так и упали грязной бесформенной грудой праха, пышных одежд и белеющих под ними костей. Лишь искусно сделанная флейта аккуратно упокоилась прямо на верхушке тряпья и призывно сверкала серебряными вставками.

— Ты еще можешь драться, Саргон? — Спросил его невозмутимый Юлвей, взглядом указал на ползущего к ним змея.

— Могу, конечно, — С задорной улыбкой ответил он, — Иначе бы валялся на земле грудой гнилого мяса. Вот, как этот отряд милашек.

— Звучит разумно, — Улыбнулся аристократ самым краешком губ, после чего они одновременно пошли в атаку.

Змея больше не имела своего паразита, он оказался уничтожен еще в воздухе песком Саргона, однако это никак не влияло ни кровожадность, ни на боевой потенциал огромной твари. От ее молниеносного броска Стас ушел на одних инстинктах, да и то с помощью "Колоды Карт". И он, и Юлвей рубанули проносящийся мимо чешуйчатый поезд, вот только рана от ятагана оказалась слабой и поверхностью, а шалапуга нанесла и того меньше повреждений. Просто из-за природы самого оружия.

Серый чешуйчатый монстр свернулся кольцом, чтобы быстро развернуться обратно к противникам. Очень быстрая смена маневра. К сожалению для змеюки, наглые людишки сражались далеко не вдвоем. Стас с улыбкой отметил мерцающее багрянцем копье Камея. Прямо как в его прошлый цикл. Удар бывшего бандита сопровождался громогласным ревом, а хруст заглушил даже ругательство стоящего рядом Уру.

Сумасшедший или нет, но Камей подал всем пример и Стас вновь с радостью ощутил то странное и теплое чувство единения, которое испытал в прошлом цикле. Они вновь стали сборищем одиночек, но одиночек командных, прикрывающих и дополняющих друг друга.

Змея металась из стороны в сторону, била хвостом, давила телом, шипела и щелкала внушительными клыками. Бесполезно.

Каждый в отряде знал свое место и роль. Стас не мог сказать точно, повлияла его собственная Ци на это чувство единения и в этот раз, или она всегда шла лишь катализатором, но был искренне рад такому повороту событий. Потому что сейчас не осталось изгоев, погибших или непричастных. Все бойцы сражались как один, безо всяких исключений.

Камей, Ма и Уру, сменивший флейту на свое основное оружие, являлись застрельщиками отряда, главными людьми в загонной охоте. Копья лучше всего справлялись с крепкой чешуей, а навыки позволяли ударить плавно и чисто, без застреваний или потери драгоценного времени. Кань и Саргон отвлекали змею, вызывали у нее бешенство своими прицельными атаками по морде, а также попытками выбить второй глаз. Они вступали в бой каждый раз, когда нужно было резко отвлечь пресмыкающееся, сбить смертельную для союзника атаку, перенаправить фокус внимания.

Акургаль, Юлвей и Вань взяли на себя роль где-то посередине от названных. Они тоже наносили свой урон, пусть и меньший, чем копья. Однако они же и направляли все движения змеи в непосредственной близости. Самые опытные бойцы в отряде, они управляли ходом боя, отдавали приказы товарищам, проявляли инициативу в моменты, когда она была особенно нужна.

Неудивительно, что такими темпами змея погибла уже спустя несколько минут. Монстр не сумел нанести ни единого повреждения группе, а остаток зомби, которые все же успели забраться на стену, без проблем выкосили из луков. Еще некоторое время ушло на добивание одиночных целей у подножия стены или в скалистых нишах, но после этого отряд резко охватила эйфория. Они отбили нападение!

Больше всех радовался сам Саргон. Он не мог сказать товарищам, насколько низкими и призрачными оставались их реальные шансы на победу, к тому же настолько безоговорочную. Из них действительно серьезные и опасные раны получил только Вань — зомби ранил его еще в середине схватки, да Ма — трусливый вор шарахнулся прочь от притаившегося на земле демона, после чего попал прямо в объятия скелета сзади. Спасти его спасли, но рану на спине получить он успел.

— Чего расселись, оглоеды?! — Вдруг возопил десятник, стоило им вернуться обратно на стену, — Решили, что это конец, полозы половозные? А кто будет защищать другую стену? Забыли, что произошло в прошлый раз, с хорнами? Так я напомню! А ну живо подняли свои задницы и пошли к нашим тра… добрым соседям! Или кому-то нравится не поднимать, а подставлять свое рыхлое сокровище? Тогда у меня для вас плохие новости: терпеть не могу мужеложцев!

— Да идем мы, идем, — Пробурчал Кань, чем максимально точно и полно выразил мысли каждого новобранца на стене.

Включая самого десятинка. Стас видел, как не хочется Акургалю после, фактически, выигранного боя еще куда-то переться и рисковать своей шкурой. Однако логика здесь оставалась твердая, как стены Форта: либо ты идешь и помогаешь слабым придуркам на противоположной стороне двора, либо потом будешь с самого начала отбивать и ту, и другую позицию. Особенно после второй подряд блестяще отбитой волны.

— Возможно, нам не понадобиться идти прямо к ним, — Вдруг подал голос Ма. И, прежде, чем злой Акургаль обрушил на него всю мощь своего генератора ругательств, зачастил, поясняя собственную мысль:

— Это луки и стрелы самой Богини, особенно после того ритуала. Вы же видели их мощь! И дальность тоже. Даже со своей стены мы сможем добить до чужих демонов. Сейчас, когда в воздухе разлита тьма города Мертвых, наши стрелы будут лететь так долго, как нужно. Ну, — Смутился он от чужих взглядов после заключительной фразы, — Может не настолько далеко, но уж ли-другой они точно пролетят. А больше нам и не надо.

— К тому же, это позволит скрыть наше вмешательство и стрелы Богини, — Вдруг сказал Уру. Остальные с удивлением воззрились на него, поэтому бывший чиновник с раздражением поджал губы, но все же пояснил свою мысль: