— Вот значит как… Отступить? То бишь сдаться? — нарочито раздражающе растягивая слова, нагло хмыкнул Тимур, театрально приподняв кустистые черные брови. — Капитулировать?..
Хан сжал зубы. У него руки буквально чесались вытащить из кобуры пистолет и пустить пулю прямо промеж злых глаз, да вот только беда: никакой кобуры у него и близко не было. Не по чину ему железом бряцать.
— Вы все правильно поняли, — сдержанно кивнул он, пряча руки в карманы идеально выглаженных брюк. Пальцы подрагивали.
Рядом стоящий с автоматом наперевес Лари будто почувствовал его напряжение, кинул быстрый взгляд и крепче сжал пальцами цевье. Хан заметил, что из-под ногтя на указательном идет кровь, да и на ладони порез, так что черный корпус автомата весь блестел от крови…
Он скользнул взглядом выше, по рукаву тактической куртки, к широким плечам, рассыпавшимся волосам, припорошенным пылью и порохом, упавшей на лоб пряди, которая наверняка мешала и лезла в глаза, но Лари не опускал автомат, хотя держал его в таком приподнятом положении уже очень давно.
Хан встретился с ним взглядом и едва заметно кивнул, обещая, что скоро все закончится.
Лар не ответил, вновь обратив все внимание на противника. По его виску скатилась капля пота, зацепилась за покрывающую щеки щетину, но осунувшееся лицо стало решительным…
— Алихан Таирович, — начал Тимур, складывая руки на могучей груди, — так дела не делаются. Мы не в девяностых, и ваш отец должен был давно отойти от власти. Кажется, такой был уговор?
— Мой отец давно отошел от власти, — небрежно бросил Хан, дернув плечом, — я — не он.
— А методы его, — настойчиво повторил Тимур, самодовольно улыбаясь. Он ситуацией не владел, но владел собой, а это было куда важнее. Это был тот навык, который Алихан еще не получил. — Разве нельзя было решить вопрос дипломатичным путем? Зачем этот передел власти? Зачем демонстрация силы? Что мы, идиоты какие? Не понимаем?..
Не выдержал молоденький паренек, весь перемазанный кровью, потом и весенней грязью.
— Ты, сука, положил всю охрану у фабрики! Он! Он убил моего брата! — он бесцеремонно ткнул пальцем в скалящегося бритоголового мужчину, стоящего рядом с Тимуром. От такого наезда тот даже растерялся, усмешка на его лице увяла.
— Ты че, пидорас, вообще припух? — зарычал он, но заткнулся, стоило главарю вскинуть руку.
Хан невольно покосился на Лари, и тот ответил ему тем самым взглядом «а-я-говорил-не-нужно-его-брать-с-собой». Да, говорил. А Алихан как обычно не послушался. Но в любом случае это нужно было заканчивать.
— Вызови его на дуэль, — насмешливо предложил Тимур, — как благородно драться за брата! Благородно, но глупо.
— Так же глупо, как спорить с нами в данный момент, и пытаться диктовать условия, — встрял Хан, делая шаг вперед. Лари последовал за ним, как тень, чуть выше поднимая автомат, готовый стрелять в любую секунду. Вопреки всем правилам безопасности он не убирал палец с курка…
Алихан удовлетворенно кивнул, заметив, как Тимур окинул мрачным взглядом и других застывших каменными изваяниями солдат. Он и не догадывался, что за расправленными плечами и прямыми спинами крепких бойцов прячется смертельная усталость, голод и жажда. А еще критическая нехватка патронов.
Хан был уверен — больше половины уже пустые. Лари — нет. У Лари полный магазин. Если бы его автомат был пуст, он бы достал пистолет, но никогда не стал бы грозить пустышкой.
— Хаджиев, не доводи до этого, — угрожающим низким голосом прорычал Тимур, наклоняя голову, как изготовившийся к броску дикий зверь.
Лишь на чистом упрямстве Хан заставил себя дернуть плечом и беззаботно улыбнуться, прекрасно понимая, что, если Тимур сейчас скомандует своим «огонь», их всех, даже с численным превосходством, раскидают, как котят. Размажут по асфальту. Уничтожат.
И этот цирк нужно было заканчивать немедленно. Он видел, как Лари сжимает челюсти и едва ли не дрожит от усталости, и буквально затылком ощущал взгляд отца, сидящего в бронированной машине чуть поодаль. Его водила был готов дать по газам в любой момент. Если что-то пойдет не так. Если только…
— Хорошо, — Тимур поморщился, но кивнул, тоже делая шаг навстречу. — Я заверну это дело. А ты отстанешь от моей сестры.
— Нет, — резко бросил Хан, — этому не бывать. Я люблю Мануш и не откажусь от нее. Никогда.
От упоминания ее имени у Лари сбилось дыхание. Алихан уловил это, но проигнорировал. Категорически нельзя смотреть ему в глаза. Посмотрит — пропадет. Они оба пропадут.
— Любишь, значит, — хмыкнул Тимур, почесывая подбородок. — Ну разумеется… Ладно, раз ты так хочешь стать моим родственником…
Хан этот выпад тоже пропустил мимо ушей, только выше вскинул голову и еще шире расправил плечи. Он был готов твердо стоять на своем.
— Ла-адно, — снова повторил мужчина и помолчал, будто намеренно растягивая время. — Тогда я заворачиваю дело, а ты… а что ты мне можешь предложить?
— А я могу сохранить тебе твою жалкую жизнь. Или этого мало?
— Жизнь? — хохотнул Тимур. — Что есть жизнь земная по сравнению с вечной жизнь в джаннате{?}[джаннат — Рай в исламе], уготованной мне Великим Аллахом, ИншаАллах{?}[Если на то будет воля Аллаха]!
— Не видать тебе жизни в джаннате, — покачал головой Хан, с трудом поборов в себе желание снова глянуть на Лари.
— И тебе не видать, — оскалился Тимур как-то слишком понимающе, слишком многозначительно. — Ладно, Хаджиев. Пусть будет по-твоему. В этот раз я отступлю. Но запомню, что ты действовал силовыми методами. Я — не ты. И не твой отец. Я поступлю умнее.
Хан сумел выдохнуть только когда шайка Тимура села в машины и убралась с их объекта. Стоило последнему корыту скрыться, как парни позади него обессиленно попадали на землю.
— Молодцы, — сдержанно кивнул Алихан, даже не оборачиваясь на них. Он смотрел в никуда, в пустоту, вглубь себя, уже понимая, что ошибся. И вновь…
Захрустел мелкий строительный мусор под тяжелыми ботинками Лари.
— Я снова проебался? — тихо спросил Хан, когда друг подошел вплотную, наконец-то опустив автомат на согнутые в локтях руки.
— Да, — раздался рядом едва слышный шепот.
Мужчина поднял на него глаза, заметив, что он с предельным интересом рассматривает свою пострадавшую руку: сорванный ноготь и глубокий порез.
— Где? — спросил он, подразумевая место и обстоятельства, при которых это случилось. Он сам не участвовал в бою, отец запрещал ему лезть под пули, но он всегда очень внимательно следил, готовый рвануть на помощь, если Лари она потребуется.
…И старался не задумываться над тем, что, если друга прошьет автоматная очередь, помощь ему вовсе не потребуется.
— Ты проебался, когда вцепился в Мануш, — по-своему трактовал вопрос Лар, осторожно пальцами соединяя рваные края раны. — Она тебе ни к чему.
— Но отец…
— Твой отец ошибся, — резко оборвал его друг, вскидывая потемневшие от гнева глаза, — и уже не впервые. Я говорил, что это херово кончится. Надо было давить его на политической арене, а не здесь. И Мануш… думаешь, она так ему дорога? У него три сестры и брат. Ему глубоко насрать на всех них. Он социопат, Алихан, и до твоей драгоценной Мануш…
Хан поморщился.
— Ты говоришь это просто потому, что она моя невеста.
Лари молчал какое-то время, ничего не отвечая на это. Нижняя челюсть его дрожала, в глазах снова появилось то ненавистное Хану выражение бессилия и отчаяния. Но до его сознания наконец-то дошло, что именно он сказал.
— Да, — наконец-то выдохнул Лар, оставляя свою кровоточащую руку в покое, — ты знаешь, что я не одобрю ни одну женщину в твоей постели, пусть даже она будет самой прекрасной бабой в галактике. Но сейчас я говорю так не потому, что ревную. Я давно смирился, и ты это знаешь. А еще ты знаешь, что единственная причина, почему я еще здесь, прикрываю твою задницу и даю советы, которые ты не слушаешь, в том, чтобы сохранить тебе жизнь.
Он снова отвел глаза и, удобнее перехватив автомат, уже намеревался уйти, но Хан схватил его за локоть.
