– Все верно и по полочкам. Но ты не учел, что я был не свободен и в длительных отношениях. Она просто не хотела рушить…

– Это женщины! – перебил меня он. – Если женщине будет нужно, она уведет тебя у семьи, настроит тебя против твоих же родителей, сделает так, чтобы ты забыл о своем ребенке и усыновил ее ребенка. Нет там принципов.

– Я об этом обязательно подумаю. Пока буду работать.

– Подумай, – сказал он и отключился.

Через час я уже был в своей бывшей квартире у своей бывшей семьи. По взгляду Евы было ясно, что все между нами кончено. В разговоре ощущались холод и ненависть. Она с некоторой паузой обозначала, что я ужасный отец и не нужно было со мной связываться. Но связь уже была, и от этого не уйти. Уйти можно из квартиры, чтобы до следующей встречи замаскировать эту связь, спрятать ее времяпровождением, которое доставляет тебе удовольствие. Но сегодня этому времени не суждено было случиться, ведь работа есть работа, я на нуле, и нужно из него как-то выкарабкиваться.

Поцеловав Даниила, я вышел из квартиры. На этот раз я не обещал ему точного времени своего появления. Но себе я пообещал с этого дня больше не заваливать баланс значимости в сторону Ксюши, держа его на стороне Даниила.

Я работал и без конца думал о том, как все-таки получается интересно в плане приоритетов: я как мужчина должен ставить на первое место женщину и при этом довольствоваться третьей ролью, а то и четвертой. После нее, ребенка и, возможно, друзей. Зачем тогда такие отношения вообще нужны, только ради секса? Где же здесь гармония? Где здесь то, что называют семьей? Как нормальный, уважающий себя мужчина пойдет на такие условия? Ведь секс можно получить субботним вечером, увезя из бара какую-нибудь дамочку – неважно, красивую или не очень, в зависимости от степени желания самого секса. Но не все упирается в секс. Он, конечно, основополагающее условие хорошей, крепкой семьи. Секс должен быть такой, чтобы у тебя и мысли не возникало, что где-то может быть лучше. Но еще есть забота и самопожертвование. Эгоцентризму в отношениях не место. Или место, но не в отношениях, в которых я являюсь их частью.

Вечером работа была на зависть, и я зарабатывал за час от тысячи до полутора тысяч. С такой работой можно к середине осени закрыть свои кредитные карты и при этом без проблем выплачивать алименты…

Но как только я начал представлять, как закрываю все свои финансовые вопросы, как мне пришло сообщение в Вотсап от ростовской Ксюши:

«Рома».

Заходить в Вотсап мне не хотелось, так как там висело три или четыре сообщения от Ермоловой.

Я предпочел промолчать, но сообщения продолжились:

«Роман, я сижу тут грущу по вам с бокалом вина. Вы скоро приедете? Дочка уже спит».

Часы показывали 22:30. Оказывается, я так увлекся работой, что не заметил, как пролетело столько времени с момента моего выхода на линию. Я пробыл на линии почти десять часов.

«Роман, вы ведь не бросите меня тут одну?» – продолжала она написывать.

Я ничего не отвечал. Но мне ужасно хотелось написать «еду» и уже быть рядом с ней, попивать вино и общаться, невзирая на наши недопонимания вчерашней ночи.

Телефон завибрировал, на экране отобразилось имя «Облакова». Я поднял трубку.

– Мой лучший мужчина, вы едете уже? – спросила она заигрывающе.

– Нет, я сегодня буду работать допоздна, – стоял на выбранной сегодня днем позиции.

– Ну хорошо. Просто мы вчера как-то странно закончили, хотелось бы объясниться. Но по телефону это делать… сам понимаешь.

– Понимаю.

– Ты там смотри по себе, конечно, но я сижу на балконе и жду тебя. Получится – приезжай, не получится – тогда в следующий раз. Но я очень соскучилась по тебе.

– Хорошо, я как раз подъезжаю к пассажиру. Если что, на связи.

Я отключил телефон, подъехал к ожидающему меня человеку и, поздоровавшись с ним, поехал по указанному адресу. За 10 минут поездки мне должны были заплатить 350 рублей – цены просто космос.

Но если абстрагироваться от цен, нам и правда стоило бы объясниться. Иначе в чем состоит приоритет? В работе? В деньгах? Или все-таки в гармоничных отношениях. Тем более она сама дала понять, что осознала свою неправоту. Возможно, когда я буду рядом, она более развернуто все объяснит и тогда станет понятно, в чем мы друг друга не поняли. Ведь все всегда нужно решать диалогом, а вот эти игнорирования друг друга и смена акцентов с отношений на работу слишком категоричны. Во всяком случае можно это как-то совместить. Выходить, предположим, в семь утра и работать до семи вечера, через день по вечерам видеться с Даниилом, а оставшиеся вечера – с Ксюшей. Просто нужно собраться и включить самоорганизацию.

«Еду» – отправил СМС, сошел с линии и направился к Ксюше.

Если мужчине не нравится то, что делает женщина, – нужно сказать об этом один раз и при необходимости повторить свою позицию второй. Не увидел результат? Зеркаль.

Совет на злобу дня

Я абсолютно ничего не смог изменить, да, наверное, и не хотел. Прошло еще два месяца. Два месяца вина по вечерам, скомканной работы в перерывах между утренними заездами к Ксюше с цветком и сладким, обедом в ТЦ и редкими посещениями сына. Тогда я еще его посещал. За это время многое произошло. Я разорвал любые контакты с отцом и Ермоловой, остановив свой выбор на ростовской Ксюше и полностью сконцентрировавшись на отношениях с ней. Я зарабатывал меньше, чем тратил, и мне едва хватало на покрытие алиментов. Но я не переживал на этот счет: у меня были кредитки, а в городе – другие банки, способные дать мне еще не одну кредитку.

Полтора месяца назад мне позвонил отец и настаивал на моем возвращении в семью:

– Не занимайся ерундой, возвращайся в семью, пока не поздно, – сказал он.

Он говорил со мной таким тоном, что я сам начинал верить в собственную никчемность мысли. Но так как с ним это не первый раз и не последний, я старался попросту не обращать внимание, Получалось плохо.

– Вы можете меня услышать или нет? Я так жить не хочу, сейчас мне хорошо – так пусть и остается все. Мы разные с ней люди.

– А как же твои принципы? – усмехнулся он. – Ты же был весь такой правильный, когда меня упрекал, что я не приходил. Двойные стандарты?

– Так я же не собираюсь сына своего оставлять. Я буду с ним видеться, а когда он подрастет, я его буду забирать к себе на сутки-двое.

– А знаешь, почему я не приходил? – спросил он.

– Потому что тебе было все равно, – ответил ему.

– Потому что я не хотел отношения к себе как к кошельку, а не как к отцу. Чтобы меня не считал мой сын просто дядей, который иногда приходит, водит по паркам и аттракционам, а потом уходит в другой дом.

– Хороший повод оставить ребенка без отца. Это аргумент, ничего не добавлю.

– Так вот тебя Даниил будет воспринимать так же: «Смотрите, кошелек пришел!» Остановись, пока не поздно, не рушь семью. У тебя машина, жена, ребенок, квартира с хорошим ремонтом в центре. Чего тебе не хватает?

– Мне не хватает самого себя. Я себя потерял в этом всем. Решение принято.

А что касается того, что сын останется без отца, – так в кого-то же я должен был пойти. Считай, у тебя перенял, – я намеренно задевал отца, держа до сих пор обиду на то, что он исчез из моей жизни.

– Ну-ну, посмотрим, как дальше все обернется. Весь в свою мамашу, – сказал он, отреагировав на мой укол.

– Тогда будем смотреть, – злобно бросил в ответ. – А пока – до скорого.

Завершив звонок, я откинул свое сиденье и уставился в потолок.

В шестнадцать лет я догадывался, что со здоровьем у мамы что-то не так, но не мог понять, что именно. Я подходил к ней каждый день и интересовался здоровьем, на что она улыбаясь отвечала: «Все хорошо. Почему ты постоянно спрашиваешь?»

В семнадцать лет я был уже уверен, что все идет не очень хорошо. У мамы пожелтели глазные белки и тон кожи стал желтоватый. Я перед сном молился в темноте, чтобы с ней все было хорошо. Каждый день я молился без исключения. Я это перенял у мамы: она молилась по утрам. У нее были распечатаны разные молитвы – на удачный день, на здоровье и на что-то еще. И она их читала каждое утро без исключения.