Ополоснувшись, принимаюсь искать свою одежду, но ее нигде не видно, а в сундук, принадлежащий волку, без хозяина заглядывать не решаюсь. Поэтому, отставив миску и насухо вытеревшись другой тряпкой, бреду на слабеющих ногах обратно к своему соломенному настилу и укладываюсь спать, зарывшись в ворох шкур. Больше мне здесь всё равно заняться нечем…

Через несколько минут по крыше начинают барабанить редкие капли дождя. Потом все быстрее и быстрее, пока шум не становится звуковой стеной. Кое-где ветхая крыша протекает, и на земляном полу расползаются лужи. Температура падает, но мне так тепло и уютно под шкурами вдыхать этот пропитанный дождем воздух. И я крепко засыпаю, выбрасывая все мысли из головы.

Гер приходит, кажется, на рассвете. Потому что сквозь узкие щели в землянку уже льется тусклый серый свет, когда он толкает мордой скрипнувшую дверь. Вздрагиваю от испуга и резко подскакиваю на лежанке. Медленно оседаю обратно, когда расфокусированный спросонья взгляд натыкается на шоколадного мокрого зверя. Волк фыркает, отряхивается, ставя шерсть дыбом и разбрасывая вокруг водяные брызги, а затем приседает на лапы и рябит, трансформируясь в человека. Уже через мгновение с пола встает обнаженный мужчина, небрежным движением убирающий со лба налипшие длинные волосы.

Закрыв за собой дверь, Гер, не обращая на меня внимание, проходит ко второй лежанке в углу, которая находится поближе к потухшему сейчас очагу. Устраивается на ней, накрываясь шкурами и поворачивается ко мне спиной. Затихает…

А я лежу в нерешительности, наблюдая как колышется его могучий торс от мерного, постепенно становящегося все более глубоким дыхания.

Если бы он поставил мне метку…

Но он явно этого не хочет, а значит надо попытаться добиться самой. Но как добиться, если он подходить ко мне будет только ради случки? Он не сорвется так…

Поколебавшись несколько секунд, решаюсь. Отбрасываю шкуры, поднимаюсь со своего настила и иду к нему сама.

Хотя я пытаюсь ступать бесшумно, но спина волка всё равно моментально напрягается, а затем он медленно поворачивается ко мне. В сером предрассветном сумраке его янтарные глаза кажутся темнее, они почти черные, насыщенно шоколадные, как и его звериная шерсть. И эти глаза пристально следят за каждым моим движением, липким, оценивающим взглядом скользя по моему голому телу. Тянет прикрыться, но это было бы просто смешно.

Разве я не иду к нему сама?

Когда опускаюсь рядом на его настил, Гер вопросительно выгибает бровь, плотно сжимая губы.

– Я замерзла…– вру я и быстро ныряю к нему под шкуры, пока не растеряла весь запас.

Волк насмешливо фыркает, но не возражает. Тяжелая ладонь ложится мне на бок и по-хозяйски притягивает к себе, пока моя спина не вжимается в его живот, а ягодицы не касаются покрытого жесткими волосками паха. По телу проходит нервная дрожь. Прикрываю глаза, стараюсь дышать ровнее. Это предел моей смелости. Теперь и пошевелиться боязно лишний раз. Соблазнительница из меня никакая…

Гер тоже укладывается позади меня. Его горячее влажное тело обжигает кожу. От него парит дождём, естественный запах смешан с нотками мокрой листвы, травы и хвои. Пропитан озоном после ливня. Дыхание волка глубокое и ровное, кажется, он засыпает…Я тоже плотнее прикрываю глаза. Главное – не прогнал…

Почти совсем проваливаюсь в сон, когда он вдруг подается ближе и с тихим, каким – то страдальческим стоном зарывается носом мне в волосы. Жадно и шумно вдыхает мой запах глубоко в себя. Шершавая ладонь на моем бедре оживает и с сжимает талию, переходит на грудь, сминая мягкое полушарие, потом быстро опускается по животу к промежности, протискиваясь между моих сведенных вместе ног. Я распахиваю глаза, сна как и не бывало. Тревожную негу сменило его давящее, тяжелое возбуждение.

– Почему сама пр-р-ришла? – рычит Гер сердито мне на ухо, утыкаясь носом в висок, – Нравится или хочешь чего???

Молчу, кусая губы и отставляю одну ногу для него. Волк рычит хрипло и толкается в меня, крепко перехватывая за бедра, когти вновь царапают нежную кожу, рискуя скоро не оставить на ягодицах ни одного живого места, выступившие клыки ведут по шее и плечу. Жалобный напряженный стон срывается с губ, когда ощущаю его в себе. Откидываю голову назад ему на грудь. Перехватываю мужское запястье, крепко вцепляясь в него пальцами. Мне трясет от его быстрых глубоких толчков, дыхание сбивается. Но это уже воспринимается чем-то таким естественным, что мне действительно нравится…Нравится…

Всё происходит слишком быстро, словно Гер хочет меня наказать за своеволие, показав, что удовольствие здесь получит только он. Замерев глубоко во мне, он выпускает семя и тут же откатывается на спину, отпуская меня. Неприятное ощущение, будто тебя использовали и бросили смешивается с пульсирующей неудовлетворенностью внизу живота, но я проглатываю его, понимая, что сейчас, когда волк расслаблен и доволен, мне легче всего попробовать установить с ним какую-то близость помимо физической.

Поэтому я гоню прочь неуместно взбрыкнувшее самолюбие и, развернувшись, ложусь ему на живота и показательно ласково заглядываю в янтарные, подернутые негой глаза. Гер криво усмехается, всем своим видом демонстрируя, что ни на грамм мне не верит, но не гонит…Наоборот будто нехотя подносит руку к моему лицу, чертит пальцем линию по бровям щеке, носу, задерживается на губах и отпускает, закинув обе руки за голову, и рассматривая меня из-под потяжелевших, полуопущенных век. Улыбаюсь ему, думая, с чего бы начать…

– Это твой постоянный дом? – кокетливо прикусываю губу и веду пальчиком по его мерно поднимающейся груди, цепляя курчавые волоски колечками.

– Нет, это схрон, – щурится Гер.

– М-м-м, а дом где?

– В стае.

Наши глаза встречаются – на языке у меня вертится миллион мгновенно возникших вопросов, и, судя по лицу Гера, все они бегущей строкой проносятся у меня в глазах, но вслух сказать что-то не то, после чего он оборвет разговор, страшно…

– А стая…– замолкаю, подбирая слова, – Не будет тебя здесь искать?

– Первые семь лун стае не до меня, – хмыкает Гер снисходительно, рассеяно погладив меня по голове, – Все разделились, ищут вас. Но на восьмую луну будет сбор, там посмотрим…Всё, землянка, спи. Слишком любопытная…

Когда я просыпаюсь в следующий раз, судя по веселым солнечным лучам, прорывающимся через щели, на улице уже за полдень. Гера рядом опять нет –только у очага валяется свежая тушка какого-то зверька, сильно смахивающего на земного зайца. Видимо, это любезный оставленный мне обед. Я сажусь на соломенном настиле, подминая под себя ноги, и рассеянно озираюсь по сторонам.

И что мне тут делать в этой крохотной землянке одной, когда даже на улицу показаться нельзя? Видимо, когда волк перечислял возможные причины моей смерти, он забыл упомянуть скуку…

Поразмыслив немного, встаю с настила и направляюсь к сундуку, наплевав на свои прошлые опасения. Постоянно ходить голой слишком непривычно и не комфортно, а это единственное место, куда Гер мог убрать мою одежду. То, что я нахожу внутри, заставляет меня крепко задуматься. Одежда моя, аккуратно сложенная, действительно оказывается сверху. И, кажется, ее даже застирали перед тем, как сюда убрать – на штанах нет засохших комков грязи, а футболка и вовсе зашита, хоть и криво, в районе плеча. Белье тоже тут, как и рюкзак, выданный мне конфедератами. Вот только он не один…

Порывшись, достаю еще три таких же…

Один совсем старый, выцветший, будто вечность тут лежал. А два почти свежих, совсем как мой…Обняв рюкзаки, оседаю с ними на земляной пол. Внутри шевелится что-то жгучее и темное, что я не в силах контролировать. Начинает мелко трясти.

За каждым из этих рюкзаков стоит жизнь такой же девушки, как и я. Жизнь и смерть…

И каждая из них была, получается, здесь…с Гером.