а он сок твой выпил, и ушел навеки.

.

В новый год оденешься праздничной фатой,

а весною снова в омут с головой.

Как пригреет солнышко, побегут ручьи,

Сок твой сладко-нежный душу замутит.

Сильная, прекрасная оденешься в листву,

приголубишь путника от зноя ввечеру.

Мещёрская красавица к луне и солнцу тянется,

под ветром не сгибается, в лучах от зорь купается.

Была когда-то ёлочкой-девчоночкой застенчивой,

теперь достала чёлочкой до неба, счастьем венчана,

расправив плечи мягкие, заманчивые, сладкие –

на всю округу здешнюю невеста-чудо… Грешные

дубы и клёны статные, и вязы сплошь развязные

всё хороводят ёлочку, мечтая об иголочках.

Красавица прилежная зимою долгой, снежною

оберегает, нежная, орешника замшелого.

Под лапами ветвистыми с любовью, страстно, истово

дружка лелеет милыми словечками игривыми.

Загадка леса дивная: красивая, завидная

влюбилась в пня убогого, кривого, хромоногого…

Душа Мещёры чистая укрыла материнскою

Любовью безответною, заботой беззаветною.

Тропинка к Богу непроста.

Одна полоска узкая.

Дорога к храму далека.

Леса, болота, небо грустное.

Заброшены поля, луга.

"Мещера" заповедник. Нарма.

Воздвижения храм Креста.

Погост, прихода память.

Загадок племя мещерА.

Свободы дух лесов угрюмых.

Здесь Коловрата славы рать

Отстаивала Русь от чуждых.

Веками землю охранял

Труд, верою благословленный,

Казалось, Нарма умерла…

Но купол, стены поновлены.

Как чУдно неба провиденье:

Здесь жил, служил креститель мой,

И Богу предстоял, за веру

Перед великою войной.

Прошло безверья лихолетье.

Не чудо ли? Опять встаёт

Дух православной русской эры,

Храм возрождается, живёт…

Неравнодушных рук трудами

Руины Божий дом стряхнёт.

Сердец горячих чистый пламень

Мир ко спасению ведёт.

Исповедник Петр Чельцов, пресвитер. Родился 20 августа 1888 года в селе Рязанской области. Окончил Духовную академию. Прошёл нелёгкий путь. В апреле 1936 г. после освобождения определен священником в церковь с. Нарма. В 1941 г. храм был закрыт.

В апреле 1941г. отца Петра арестовали. Освободившись 15 мая 1942 г., он вернулся в с. Нарма. Снова аресты, всего шесть. 28 ноября 1955 г. батюшку освободили досрочно как престарелого инвалида второй группы.

Служил в храме великомученицы Параскевы Пятницы (Село Пятница, пос. Великодворский).

Летом 1972 г. отец Петр тяжело заболел. Скончался батюшка 12 сентября 1972.

Вынужденный отпуск.

Раздолие лесов.

Грусть полей заросших.

Никаких оков.

Странной этой сказки

Животворный сон.

Или настоящей

Жизни краткой звон

Колокольный с речки

Ветерок принёс.

До меня добрался.

Затерянный мирок…

.

Журавли на поле

За окошком пьют

Белые туманы,

Солнца радость ждут.

Свет небес готовится

Миру подарить

Счастье утра нового,

Жизни миг открыть

В новый день калиткой

Всполоха зари,

Алмазами в деревьях,

Дыханием земли.

Тетерев токует

Прямо у дороги,

Скворушка на крыше

Выводит трель мелодий

В щели окон терпкий

Аромат весны.

Материнской лаской

Тепло большой печи.

.

Глушь лесов, приволье.

Дачников тут нет.

Разбитая дорога.

Прошлой жизни след.

Вымерла деревня.

Я один, как перст.

Километры воли

И свободы лес.

Только скит угрюмый

За рекой стоит,

Православье правит,

Верою храним.

Вынужденный отпуск.

Мещера светлая.

Дар, не наказание…

Родина заветная…

Мещера – райский уголок,

Где детство напиталoсь синью

Лесов, речушек красотой

И неба вечностью России.

Здесь молоко парное сохло,

Как росы, на моих губах;

Здесь песни русские, берёзы

И первая любовь в стихах.

Хрустальные рассветы, зори,

Звон колокольный над рекой

И счастье бесконечное до боли…

Здесь дом, погост, любовь, покой…

Нет дома. На погосте пёс,

Сбесившийся от злобы и от горя.

Свалили и сгноили лес,

Как души малых деревень Мещёры.

Кто виноват: хозяин, пёс иль я?

Безвременье – раздолье для безверья;

Хозяин далеко, а для меня

Завоет волком пёс для утешенья.

Что делать? Если бы мне знать…

Пойдём, мой Волк, работать надо.

Пора кресты нам воздвигать

В душе своей и в Божьем храме.

Здравствуй, город мой…

Хрустальной

Славишься стекла слезой

И Мещёрской первозданной

Леса чистою красой.

Над озёрами, полями

КрУжат гуси – в дальний край

Провожаю грустным взглядом…

Родину не забывай.

Где бы ни был, все дороги

Приведут опять домой

В город мой, пусть храмы хором

Льют хрустальный тихий звон.

Пью в святой российской дали

Дивный воздух леса… Что

Мне заменит крик печальный

Птиц, вернувшихся домой.

Шумная столиц чужбина

Опостылела вконец;

Я вернулся в город милый –

Здесь хрустальный мой венец.

Мой тихий край родной Мещёры –

где в речке Гусь закаты дремлют…

С МальцОвской гУты дело, спорясь,

живёт стекольным светлым веком…

*

Как Солнце, шар из пЕчи вынут

рукою мастера умелой:

горит, живёт, трепещет, пЫшет

огнём и жаром мысли дерзкой.

Какая радость! Наслажденье

увидеть, как родится чудо:

вращаясь, ожила, бледнея,

хрустальной вазы тонкой муза…

Как музыкант, играя, мастер,

колдует шариком хрустальным,

волшебной флейтой выдувая

прекрасный образ… Время тает…

Оно остановилось: детство

вернулось памятью из пЕчи;

как раньше… Будто снова дед мой

хрустальный дар в руках лелеет…

***

Спасибо мастерам стекольным

за жизнь, что наполняют сказкой

родной земли, Мещёры доброй,

за труд нелёгкий, мир хрустальный…

Почему, Русь моя золотая,

даже если нагая, босая,

для меня ты одна дорогая?

Разлилась без конца и без края.

Опадают берёзоньки листья…

Лица всех, упокоенных жизнью,

золотых лет прошедших страницы

листопад заметает с молитвой.

В небо синее звоны возносят

колокольни берёзовым стоном;

покаянно прощения просят

души все, уходящие в осень.

Почему, Русь моя золотая,

даже если больная, хромая,

для меня ты одна, дорогая,

разливаешься далью?..

Святая.

Хмуро. Тускло. Грустно. Осень

ходит пО лесу нагая –

рубище худое – гложет

холод кости. Замерзает,

уходить не хочет Осень,

над Мещёрой издеваясь,

проклинает Зиму, просит

просинью в лесу остаться.

Неприкаянно шаталась,

улеглась в болоте зыбком

и заб'илась сном, заб'ылась,

беспокоя в'оды зыбью…

В золоте, шальной, сентябрьский

Ветер снился ей опять

и полёты к звёздам дальним,

и Дубов кудрявых рать.

Все ей были слуги, братья,

все любили нарасхват,

а теперь в болоте чахнет,

счастья не вернуть назад.

Хмуро, грустно, тускло. Осень

погрузилась вглубь болота.

Лес, в предзимье замирая,