— Да, самое главное! Прежде чем Спани отправил меня к себе на виллу, я услышала, что они собираются дождаться, когда ты выйдешь в открытое море, там тебя хотят перехватить, яхту разграбить и пустить на дно. Открыть эти, как их… каргоны!

— Кингстоны?

— Да-да, вот их! Они выяснили, что охраны на яхте нет, поэтому будут действовать нагло и наверняка. Как такое возможно в наше время… а, Николас? Это же пиратство!

Она испуганно посмотрела на меня.

— Почему ты мне помогаешь? — я взял ее за руку и поцеловал пальцы.

Она посмотрела мне в глаза и, не отводя взгляда, пожала плечами.

— Не знаю. Я никогда не лезу в дела Спани, но сегодня вечером на ужине… со мной что-то произошло. Что-то особенное, я не могу это объяснить. И… и мне страшно за тебя, Николас!

Она робко пододвинулась ко мне и положила голову мне на грудь. Я обнял ее за плечи. Ее всё также била мелкая дрожь.

— Тебе холодно?

Небольшая пауза, потом тихо.

— Да… очень.

Не говоря больше ни слова, я подхватил ее на руки и понес к себе в каюту.

Так, мне кажется, еще сюда вот пару камней, и всё, можно заканчивать.

Привалив к уже хорошо заваленному гроту еще один большой камень, я отплыл немного в сторону и посмотрел на свои труды так, как придирчивый художник смотрит на свое произведение. Что-то не вписывалось в эту композицию. Какая-то неестественность. А если так. Я перевернул камень водорослями наружу. Вот, теперь придраться вроде бы и не к чему.

Проплыл мимо завала справа налево, потом в обратную сторону. Вроде глаз ни за что не цеплялся, проплывешь и не заметишь.

Со спокойной душой я начал подъем к катеру, где на поверхности меня встречал сонный Пьер. Он большой молодец этот Пьер. Без вопросов собрался и пошел готовить катер в полчетвертого утра, а сейчас, наверное, сидит в нём и изо всех сил борется со сном. Обязательно надо его премировать дополнительно еще разок.

Взобравшись в катер, я пристроил акваланг у себя между ног, поудобнее устроился на мягком кожаном диванчике на корме и, не удержавшись, зевнул.

Всё-таки эта ночь сегодня получилась очень богатой на события.

Осторожно потрогал почти уже исчезнувшую шишку на затылке и недовольно поджал губы. Что-то мне кажется, что регенерация после того злопамятного ранения в руку в пещере Казбека сработала намного быстрее… или это всё из-за бурно проведенной ночи? Я невольно расплылся в довольной улыбке.

Да, были этой ночью и приятные моменты…

Подумал о Елене, и сразу приятная нега расплылась по всему телу. Прошли уже больше трех часов после нашего расставания, а у меня на губах всё еще приятное ощущение от ее прощального поцелуя. Я мечтательно улыбнулся. Обязательно вернусь на этот остров еще раз, только из-за нее вернусь!

Помимо всего прочего, Елена, рискуя собой, очень сильно мне помогла вчера. От полученной информации стало ясно, что более возле берега мне ничего не угрожает. Я смогу днем спокойно закончить все дела с тайником, сняться с якоря и идти куда пожелаю. Всё самое интересное начнется уже этой ночью, если я решу остаться еще на сутки, или когда выйду в открытое море, и вокруг «Венеры» не будет ни души.

Ну что же! Чему быть, того не миновать.

Я думаю, встретим непрошеных гостей, как полагается, не разочаруем.

— Капитан, — обратился я к Дюпьле за завтраком, — мы здесь уже всё закончили, поэтому сразу после завтрака снимаемся с якоря и направляемся в сторону Кипра, проверяя по пути все встреченные острова. И вот еще что! Скажите мне, есть ли по пути такое место, где не пролегают судоходные маршруты? Ну, как бы это поточнее выразить… чтобы за целый день не попалось ни одного встречного судна.

Капитан удивленно посмотрел на меня.

— С этим не так просто, командор. Здесь очень насыщенное морское сообщение между островами. Чтобы найти уединенное место, надо будет вернуться немного назад.

— Ну, значит надо вернуться. И еще! Соберите у всего экипажа их мобильные телефоны — это очень важно. Скажите им, что я их верну им через неделю. Обещаю. Надеюсь на их и вашу сознательность.

Капитан удивленно посмотрел на меня и нерешительно кивнул.

— Телефоны необходимо собрать у всех, вы и другой командный состав не исключение.

Капитан тут же выложил из кармана свой Nokia и пристально посмотрел на меня.

— Как только выйдем в открытое море, то после моего сигнала всем членам экипажа закрыться по своим рабочим местам, на палубу не выходить ни при каких обстоятельствах. За нарушение — разрыв контракта и списание на берег, — я строго глянул на капитана, — независимо от ранга и должности. Прошу вас проследить и за этим, капитан. Если вопросы есть, задавайте их прямо сейчас.

Капитан внимательно посмотрел на меня.

— Насколько всё серьезно?

— Если выполните то, о чём я вас прошу, то ничего серьезного! А если кто-то сунется после моей команды на палубу, то ничего не могу гарантировать. Еще вопросы?

— Нет, — ответил Дюпьле, хотя было прекрасно видно, что капитана от вопросов просто всего распирает.

— Тогда снимаемся с якоря и в путь. Мне нужно уединенное место, капитан, подальше от судоходных маршрутов.

Дюпьле встал, одернул китель и, коротко кивнув мне, решительно направился на капитанский мостик.

Я посмотрел на часы. Семь тридцать. Весь график моих тренировок с этими мстителями коту под хвост. Ну да ладно. Разберусь с ними, а там опять всё войдет в свое прежнее русло.

Я встал из-за стола и направился в сторону своей каюты, пока есть время, надо поработать с пластинами.

Та-Кемет

Зевс или тот, кто писал на этих пластинах, на самом деле писатель был еще тот. Из уже прочитанного мной невозможно было понять, кто автор золотой летописи рода. Всё перемешалось в кучу. Сначала я был полностью уверен, что их писал сам Зевс, затем у меня начали закрадываться сомнения, и я решил, что это всё-таки Арес, но потом мне стало казаться, что это Фобос пишет о своем отце и деде. Чем больше я вчитывался в это послание, тем я отчетливее понимал, что ничего не понимаю.

Скрупулезно изучая эти артефакты, я получил информацию о том, что Зев — сын Крона, был в свое время бойцом необычайной силы и ловкости, разносторонне развит, очень умен и легко разбирался в таких дисциплинах, о которых мне даже не приходилось слышать. Он отлично владел гипнозом, телепатией, телекинезом, правда, называл он это всё немного по-другому — дар.

Например так — «Дар подчинения или дар перемещать предметы на расстоянии, или дар ускорения и так далее». Немудрено, что местные поклонялись ему как богу и почитали его как наивысшее существо. Но вот в искусстве правильно и последовательно излагать свои мысли на бумаге (в данном случае на золотых пластинах) он совсем не преуспел. Пластины эти были не пронумерованы и, естественно, события в них описывались как-то не по порядку, хаотично. Как будто он вспоминал что-то и тут же, пока не забыл, записывал. Вот на одной из пластин есть описание места, где Зев родился, как его воспитывал отец, как он подружился с огромным Крохом, который только своим внешним видом внушал всем неописуемый ужас. И тут же следом шел эпизод о том, как со слов самого Крона, те спящие, которые ушли под землю, устроили ловушку преследующим их кораблям Митхар, а он, Крон, эту ловушку активировал и уничтожил все их корабли при помощи какого-то сверхмощного импульса. Затем сразу же идет описание процесса воспитания его сына Ареса и так далее. Одним словом, полная путаница, и всё это можно было прочесть на одной пластине.

Меня еще заинтересовало — кто такой Крох?

Упоминание о нём есть и у Крона, и в этих записях. По всему выходило так, что это какой-то разумный или полуразумный питомец. На одних пластинах — он свирепый защитник Крона, наводящий ужас на его врагов и местное население, а на других — ужасный снаружи, но добрый внутри зверь, с которым постоянно играли в детстве сначала Зевс, а потом уже и его сын Арес.