Единственное, что наша старушка не дала переделать, так это свою любимую калитку. Она была всё та же самая, просто хорошо обшкурена и выкрашена.

Баба Фрося, как всегда, встречала меня по своему обыкновению, навалившись грудью на эту самую калитку.

— Ну, здравствуй, паря! Родителя встречать пришел? Скоро уже появится, не переживай ты так…

Уже давно привыкнув, что баба Фрося знает многие вещи наперед, я, соглашаясь, кивнул в ответ. Выглядела она теперь намного лучше, чем когда мы с ней встретились в первый раз. Дышала ровно, без хрипа. Синева с лица пропала, уступив место нормальному цвету кожи. Белки глаз чистые, глаза ясные. Старушка за то время, что принимала отцовские лекарства, помолодела лет на десять. Теперь она напоминала мне персонаж из моего детства, была такая детская передача на советском ТВ, называлась «В гостях у сказки». Так вот, там такая же бабушка открывала окно в теремке и что-то говорила, улыбаясь — ну прям копия нынешней бабы Фроси.

Сама она мне недавно призналась, что ее карты в последнее время стали говорить с ней намного охотнее. Вот подумает что-нибудь о человеке, раскинет на него карты, а они уже начинают говорить о нём такое, что на первый взгляд и не скажешь. Чудеса, да и только!

— Как здоровье, баба Фрося? Выглядите очень хорошо.

— А и здоровье хорошо! Спасибо батюшке твоему. Сергей-то, дружок твой, жениться надумал! Слышал, наверное, уже?

Я удивленно посмотрел на нее.

— Нет, не слышал. А он об этом хоть знает?

Бабка-гадалка засмеялась, прикрыв рот рукой.

— Наверное, догадывается. Машка-то его ко мне часто бегает. Потому как посетителей-то у меня теперь нету! — старушка искоса посмотрела на меня, слегка поджав губы. — Гадать-то теперь некому! Не пропускают никого твои соколики-то! Вот и раскидываю карты теперь, то на Машку, то на Анку.

Бабулька притворно грустно вздохнула и зыркнула на меня.

Я сначала не понял, что за Анка, но потом до меня дошло, что это она говорила об Анне Сергеевне — нашем ландшафтном дизайнере.

— Ну и что там про Серёгу-то? — спросил я.

— А что там… Линия-то у них одна, вот что! На годы долгие. Так что жди, скоро объявит.

— Интересно, а как на это профессор посмотрит? — улыбнувшись, спросил я.

— Да это и неважно! У нее, чай, свои родители есть, а этот старый хрыч пусть в своей земле ковыряется! То компот ему несладкий, то борщ несоленый! Надоел, — она вновь недовольно поджала губы.

Пока мы с бабой Фросей обменивались последними новостями, ко мне, тарахтя мотором, подъехал на квадроцикле Бурлаков. В связи с постройкой забора и увеличением охраняемой площади пришлось приобрести для охраны дополнительную технику: два багги, три квадроцикла и четыре спортивных внедорожных мотоцикла. На джипах-то особо по такой территории не намотаешься.

— Николай Иванович, — обратился ко мне Бурлаков, — через лесок проезжает микроавтобус «Мерседес-Вито» черного цвета и без номеров, через семь минут будет у ворот.

— Пропускайте. Я его здесь подожду.

Через десять минут я уже крепко обнимал отца, здороваясь с ним.

— Скажи охране, пусть мой фургон под усиленную охрану возьмут, — попросил меня он.

Я передал по рации команду Бурлакову.

— Здравствуй, баба Фрося. Как здоровье? Принимаете лекарства? — поздоровался отец.

— Какая я тебе баба, небось старше меня годков-то на двадцать, а? — заулыбалась она в ответ. — За лекарство спасибо, век буду помнить и низкий поклон тебе за это.

Отец засмеялся.

— Чаем угостишь, Ефросинья?

— Вот это другое дело! — старушка, не переставая улыбаться, поправила косынку. — Молодец! Вы присаживайтесь, я мигом, у меня уже давно готово всё!

Я вопросительно посмотрел на отца, когда бабка-гадалка скрылась в доме.

— Потом. На яхте всё спокойно расскажу, — ответил он на мой немой вопрос. — А поселок-то не узнать! Молодцы вы, ребята, многое успели сделать, пока нас тут с дедом не было.

— Сегодня нам еще Матвеич хранилище сдавать будет. Я ему вот коньяк проспорил.

Отец засмеялся и хлопнул меня по плечу.

— Эк я вовремя-то! Как раз мою машину туда и разгрузим. А Матвеич не меняется, как видно. Если бы ты знал, сколько я ему всего в свое время проспорил! А что это у тебя за массовые ландшафтные работы? Что затеял-то?

— А это… — я досадливо поморщился. — Да вот… на свою голову вызвал из Москвы подругу твою бывшую, Анну Сергеевну, ну ту, которая нам парк в загородном доме проектировала. И сдуру дал ей полный карт-бланш на облагораживание нашей территории, вот она и… — я махнул рукой.

Отец от души засмеялся, запрокинув голову.

— Яхту хоть закладывать не пришлось?

Я тоже рассмеялся.

— Нет, обошлось всё малой кровью, но встанет нам эта красота в копеечку…

— Ко-оля, помоги мне! Сама всё не утащу, — раздался из дома голос бабы Фроси.

Не прошло и получаса, как во дворе у старушки появился Матвеич. Поздоровался, увидел запечатанную бутылку коньяку на столе, нервно дернул кадыком и, заверив нас, что через час всё будет готово, резво убежал в сторону хранилища.

— Ефросинья, вы позволите? — отец отодвинул чашку с чаем и пересел к ней поближе. — Дайте мне вашу руку и посидите немного спокойно, не разговаривайте, дышите ровно, как обычно.

Он взял ее за руку и, нащупав пульс, закрыл глаза. Через пару минут его брови подскочили вверх.

— Очень хорошо! Всё просто замечательно! — отец пересел на свое место. — Значит так! Пьете это лекарство еще неделю, а затем я сделаю вам новое, и его уже надо будет пить постоянно на восходе. И понянчите еще правнуков-то, я вам это со всей ответственностью обещаю!

Баба Фрося косо посмотрела на меня, потом поднялась со своего места. Явно чего-то смущаясь, она наклонилась к дохтуру и что-то эмоционально зашептала ему в самое ухо.

Отец внимательно выслушал, кивнул и взял, успокаивая, старушку за руку.

— Всё нормально, Ефросинья, это как раз болезнь твоя так выходит, не переживай ни о чём. Поверь мне, постепенно всё наладится, только ты не переставай лекарства принимать вовремя.

Как и договаривались со Степаном Матвеевичем, через час мы подходили к нашему спецхранилищу для того, чтобы принять его работу. В руках я держал только запечатанную бутылку коньяку, а у отца при себе была средних размеров кожаная сумка, перекинутая через плечо. Эту сумку из толстой буйволовой кожи он прихватил, когда мы проходили мимо его машины, направляясь к хранилищу.

Матвеевич нервно расхаживал с сигаретой в зубах перед единственным входом в здание с фальшивыми окнами. Завидев нас еще издалека, он быстро затушил окурок о подошву ботинка и, бросив его в урну, поспешил к нам навстречу.

— Всё готово, можно принимать объект, — засуетился вокруг нас Степан Матвеевич, когда мы подошли.

Наружная часть хранилища представляла собой одноэтажное строение, стилизованное под коттеджи, из которых и состоял весь наш поселок. Такая же красная черепица на крыше, такие же стены и такого же цвета входная дверь, как у всех. Единственное отличие — один этаж и нет пристройки под гараж.

Матвеевич подошел к чуть приоткрытой внушительной двери и, немного потоптавшись на месте, развернулся к нам. Явно волнуясь, он нервно дернул щекой и начал свою презентацию:

— Вот эта входная — это не что иное, как переделанная дверь от банковского сейфа девятого класса. Выполнена она из прочнейшей стали толщиной двести сорок миллиметров. Вес — две тонны, но из-за специальных петель, спроектированных, кстати, лично мною, она открывается и закрывается одним взрослым человеком без особых усилий.

Матвеич постучал по ней носком ботинка и продолжил:

— Устойчивая к силовому взлому и совсем не поддается сверлению. Взорвать можно, но придется повозиться, и нужен толковый специалист. Дальше! Дверь эта снабжена электрическим замком, который приводится в действие оператором. Набираете на клавиатуре домофона код. С камеры на компьютер оператора поступает информация. Операторских в поселке всего две. Одна напротив, — он указал на здание службы безопасности, — а вторая там, внутри, — он указал на хранилище. — Плюс ко всему здесь вокруг много скрытых камер понатыкано, больше полутора десятков. Информация с них также поступает на операторские компьютеры. Теперь прошу за мной!