Вышеизложенное, как представляется, наглядно свидетельствует о перспективности развития оригинальных идей диалектической социологии права Л. И. Спиридонова в контексте постклассической диалогической социокультурной антропологии права.

Метод междисциплинарного синтеза в социологии права Л. И. Спиридонова[34]

Оценивая кого бы то ни было, мы определяем, что именно совершил в своей жизни человек находящийся в поле нашего зрения, в чем значение его дел, слов и поступков для нас сегодняшних и тех, кто будет следовать за нами. В научном мире такого рода последовательность называется школой. Профессор Лев Иванович Спиридонов прожил яркую достойную жизнь, в которой состоялся и как человек, и как гражданин, и как ученый. Причем во всех названных ипостасях «с большой буквы». Школа, созданная Л. И. Спиридоновым, знаменует собой связь поколений ученых, сохраняющих в своих сердцах благодарную память о том, кто когда-то открыл им дорогу в непростой, но очень интересный и притягательный мир юридической науки.

В рамках заявленной темы разговор пойдет о методологии научного познания, предложенной и апробированной Л. И. Спиридоновым. «Наиболее важным аспектом творчества Л. И. Спиридонова является принятая им методология. Именно метод определяет ту или иную картину мира, в некотором смысле онтологию права»[35]. Сам Л. И. Спиридонов полагал, что «разработка методологических проблем должна предшествовать изучению конкретного исторического материала»[36], поскольку «бессознательное привнесение в исследование своих субъективных представлений о предмете гораздо опаснее использования заранее придуманных схем»[37]. В настоящее время вопросы методологии юридического научного познания в ряде случаев «отходят на второе место», вытесняясь выше отмеченными «субъективными представлениями о предмете», что обусловливает ситуацию, когда модельные государственно-правовые формы наполняются содержанием, определяемым произвольно теми, кто сегодня идентифицирует себя с современным Российским государством и правом.

Представляя собой научное осмысление метода как средства (приема, технологии) познавательной деятельности, методология позволяет не только определить инструментальную базу юридической науки, но и задает ее целевую направленность, а также во многом определяет ценностное наполнение. Зная, какими приемами пользуется человек в своей деятельности, можно с достаточной степенью уверенности охарактеризовать и самого человека, и совершаемые им поступки. При этом не столь важно, каким образом осуществляется субъективная самооценка, а также оценка со стороны заинтересованного в данном человеке, на данном историческом этапе окружения.

Россия на всех этапах своего исторического развития являлась государственной формой организации сообщества, формирования и осуществления механизма публичной политической власти. Независимо от устанавливаемой формы политического правления система властеотношений выстраивалась «по вертикали», замыкающейся на персонифицированном главе государства – Государе, рассматривавшем государство (страну и народ) в качестве объекта личной собственности (владения, пользования, распоряжения). Право при таком понимании выступало в качестве «возведенной в закон воли господствующего класса», а точнее «главенствующего господина», коим и являлся Государь, независимо от наименования его формального статуса (князь, царь, император, генеральный секретарь, президент)[38].

Заслуга профессора Л. И. Спиридонова заключается в том, что он в своих научных изысканиях предлагает опираться не на государственную (точнее, партийную) идеологию, заменявшую в советском государстве и праве догматы Священного писания, при этом столь же догматичную и отрицающую какую бы то ни было критику (ревизионизм), а на научную методологию – материалистическую диалектику. Безусловно, «нельзя жить в обществе и быть свободным от общества»[39]. Профессор Л. И. Спиридонов – «человек, рожденный и сделанный в СССР», со взглядами и убеждениями «советского» человека. Вместе с тем, «советскость» Л. И. Спиридонова не следует понимать как ортодоксальную «партийность» его научной позиции. Опора на классический марксизм представляет собой методологическую базу, с опорой на которую выстраивается последовательная логика научного поиска. «Уже в процессе становления советской юридической науки достаточно четко выявились основные ступени диалектического восхождения исследовательской мысли от абстрактного… бытия права… к конкретному… сущности права как системе упорядоченных (“опосредованных”) государством общественных отношений…и системе норм»[40]. Выстраивая свои рассуждения в контексте формационного подхода к типологии государства и права, ученый полагал, что: «Механизм трансформации социального в юридическое в самых общих чертах может быть охарактеризован следующим образом. Экономический базис общественно-экономической формации определяет прежде всего тип права, его социальное содержание, т. е. делает его рабовладельческим, феодальным, буржуазным или социалистическим. Это означает, что содержание юридических норм и правоотношений формируется по типу основного производственного отношения данной формации»[41]. Безусловно, в настоящее время высказываемая позиция может критиковаться в плане ее несоответствия реалиям существующей государственно-правовой системы Российской Федерации, которая, перестав быть социалистической, вместе с тем не приняла капиталистическую форму, по крайней мере в ее «голом» или «диком» воплощении[42]. Вопрос о том, к какому типу общественно-экономической формации относится современная Россия является дискуссионным, что в принципе не умаляет методологической значимости самого формационного подхода как инструмента научного познания государства и права. Рассмотрение общественных отношений в контексте экономического базиса (экономической формы) позволяет ответить на ряд проблемных вопросов, главными из которых, на наш взгляд, являются понимание государства и права, с дальнейшим «выведением» из них категорий свободы и собственности, выступающих в качестве важнейших составляющих как индивидуальной, так и коллективной правосубъектности. Для Л. И. Спиридонова, право – «“часть” мира, сторона общества как целого»[43]. «Непосредственно» юридические категории выражают лишь диалектику предмета юриспруденции – государства и права, в том или ином их восприятии. «Совокупность юридических категорий в онтологическом аспекте есть само право, а в логическом – описывающая и объясняющая его теория»[44]. А раз так, то не имеет смысла говорить об универсальной «общей» теории государства и права. Государство и право как социокультурные феномены – это основополагающие юридические категории возникающие на определенном этапе общественного развития и подверженные типологическим трансформациям в ходе полито- (государство-) и правогенеза. Говорить как о государствах (в современном понимании этого термина), о «древней Греции, России, Германии» столь же бессмысленно, сколько бессмысленны рассуждения об античной концепции прав человека или системы разделения властей.

Полис, равно как и state не является государством (kingdom) в его сегодняшнем категориальном статусе. Обычай («закон отцов»), содержащий в себе юридические нормы, качественным образом отличается от законодательного акта, изданного в порядке парламентского правотворчества. Формации сводят представления о государстве и праве к экономике, а точнее формам собственности и общественным отношениям в сфере производства и распределения жизненных благ. Как уже ранее отмечалось, логика в таком подходе есть. Однако рассматривать его в качестве универсального (общенаучного) нельзя. Для нас в рамках формационного подхода к типологии государства и права интересна, в первую очередь, методология сравнительного анализа государственно-правовых явлений, характерных для сменяющихся формаций, представляющих собой своего рода циклы социального развития. Для каждого цикла (формации) характерны качественно отличные от предшествующих (последующих) этапов модели государства и права. Вместе с тем, с точки зрения классического марксизма все эти модели объединяет то, что любое государство представляет собой аппарат классового господства в котором право (закон) есть «выражение воли господствующих классов»[45]. Любое государство представляет собой форму публичной политической власти, осуществляемой в опоре на легализованное принуждение, при помощи права рассматриваемого исключительно в инструментальном (волюнтаристском) ключе и в подобном качестве не способном ограничивать волю господствующего субъекта, наделенного прерогативами как в правотворчестве, так и в правоприменении. Таким образом, если руководствоваться формационным подходом к типологии государства и права, то такие категории как «естественные права человека», «правовое государство» (как государство, в своей организации и функционировании ограниченное правом и «подчиненное» ему)», «международное право» (приоритетное по отношению к государственному законодательству) утрачивают собственно юридическое значение и предстают в качестве утопических (в плане реального политико-правового воплощения) метафор, притягательных по смысловой сущности, однако безжизненных в плане практической реализации. «Становится очевидным, что право не имеет собственной истории»[46]. Государство представляет специфический социальный организм – «общественное целое». «Все правовые отношения суть отношения общественного целого, члены которого наделяются юридическими определениями только как элементы этого социального организма»[47]. Возникая в результате государственной деятельности, право представляет собой конструкцию, производную от государства. В свою очередь, последнее есть форма социальной организации, сменяющая родо-племенную систему и «отмирающую» в условиях коммунистического сообщества. Л. И. Спиридонов безусловно прав, когда говорит о том, что у права нет собственной истории. Право как регулятивно-охранительная система опосредовано государством, выраженном в национальном письменном языке и национальной же культуре. Такие смысловые конструкции как «естественное», «международное», «корпоративное», «частное» право и т. п. обретают юридическую значимость только тогда, когда государство в рамках нормативных либо правоприменительных актов выражает собственное к ним отношение. В частности, говорить о естественных правах, как о части системы Российского права, на уровне официальной государственной власти начали только тогда, когда они получили свое законодательное закрепление в российских конституциях (1978, 1993 гг.). Кстати, с этого же времени о России говорят как о «правовом демократическом государстве» (ст. 1 Конституции РФ 1993 г.)[48]. В свою очередь, закрепленный в ст. 15 Конституции принцип приоритета международного права по отношению к национальному законодательству, фактически сведен на «нет» поправкой к ст. 125, в соответствие с которой Конституционный Суд «в порядке, установленном федеральным конституционным законом (курсив мой – Р. Р.)> разрешает вопрос о возможности исполнения решений межгосударственных органов, принятых на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, а также о возможности исполнения решения иностранного или международного (межгосударственного) суда, иностранного или международного третейского суда (арбитража), налагающего обязанности на Российскую Федерацию, в случае если это решение противоречит основам публичного правопорядка Российской Федерации».