– Надо будет повторить, – расслабленно вздыхает Мила, когда мы грузим чемоданы в ожидающий нам автомобиль.

– Через годик! – поддерживаю ее, усаживая сонного сынишку в автокресло, – боюсь, раньше не получится, – намекаю на ее положение и скорые роды.

А через час я, уставшая, но безумно довольная, переступаю порог родительского дома и довольно громко оповещаю семью о своем прибытии.

– Ты решила подставить отца? – Сложив руки на груди, в прихожей появляется Риша.

Она младше меня, но возвышается сейчас грозовою тучей и мечет в меня молнии необъяснимой ненависти. Холодок поганого предчувствия пробегает по позвоночнику, вмиг перекрашивая мое настроение в монохром.

– Что происходит? – сиплю я пересохшим горлом.

– Это ты мне скажи, с каких это пор ты у нас сотрудник «СтройИндастрис»?

Я ровным счетом ничего не понимаю. В недоумении взираю на сестру, ожидая более четких объяснений происходящего. Но та лишь сверлит меня гневным взглядом, выжигая на лбу клеймо «предатель». Воздух в небольшой прихожей чуть потрескивает от нарастающего между нами напряжения.

– Так, дорогая, – пресекаю ее немой бойкот, – сбавь обороты и, будь добра, расскажи, что за хрень ты мне предъявляешь.

Входная дверь за моей спиной с грохотом закрывается, и мы невольно вздрагиваем, не прекращая при этом игру в «гляделки». Максик на моих руках взволнованно ерзает, и я перехватываю его поудобнее. Глажу раскрытой ладонью по спине, тихо бормоча что-то успокаивающее, и прижимаю маленькую вихрастую головушку к своей груди.

– Ну! – нетерпеливо подгоняю сестру, делая шаг в ее сторону, и теперь мы стоим, как два боксёра на ринге.

Риша недовольно сопит. Я, поджав губы, жду объяснения. Давлю в себе нарастающую панику, громко дыша и мысленно молясь, чтобы все это было глупым недоразумением.

– Пошли, – сдается сестра, резко разворачивается и идет в сторону гостиной.

– А где мама? – следуя за ней, уточняю я, только сейчас отметив, что та отчего-то не вышла нас встречать, а это очень подозрительно.

– С утра уехала с отцом в город. Он в кои-то веки решил устроить себе выходной. – Сарказм в голосе Риши настораживает.

Я присаживаюсь на диван, отпуская Максика на пол. Малыш, оглядевшись по сторонам, радостно взвизгивает и, словно прицельно запущенная торпеда, быстро перебирая ручками и ножками, ползет, не обращая внимания на препятствия в виде журнального столика и нескольких подушек, к заветной цели – большой коробке с игрушками. Несколько минут я просто наблюдаю за ним, а затем возвращаю свое внимание к разместившейся в соседнем кресле сестре.

– Держи. – Она протягивает мне конверт, брезгливо морща нос, и стоит мне только коснуться его, как сестра одергивает руку, будто в данной папке запечатано биологическое оружие.

– Что там?

– Открой, – пожимает она плечами, включая на полную мощность язвительность и презрение.

– Ты же знаешь, что в нем. – Она продолжает молчать, но дернувшийся уголок ее плотно сжатых губ выдает с потрохами эту «провалившуюся шпионку». – И дело не только в том, что здесь лежит. – Меня озаряет меня догадка: что-то еще произошло, пока меня не было. – Что? Рассказывай! – требовательно заявляю, шлепая конвертом по столу.

– Просто ответь: когда? Когда ты успела переметнуться и когда собиралась об этом рассказать отцу?

Ее голос срывается на истеричное обвинение – беспочвенное для меня и требующее немедленного линчевания предателя для нее. Нервы сдают и у меня. Хватаю злополучное почтовое послание, резко надрываю, так, что страдает и содержимое конверта. Пофиг!

Беглым взглядом прохожусь по расплывающимся строчкам. Сердце учащённо бьётся где-то в горле, и руки дрожат, словно у старушки с болезнью Паркинсона. На мгновение прикрываю глаза. Пара глубоких вдохов-выдохов, и я снова пытаюсь прочесть заколдованный текст. Вижу классический шрифт, знакомые с детства буквы, вот только сознание отчего-то отказывается воспринимать напечатанную информацию.

– Они уже вторую неделю пытаются уничтожить папину фирму, – сквозь гул от пульсирующей в висках крови доносится до меня немного надломленный Ришин голос. – Отец и так практически поселился на работе, а тут… – Она спотыкается на полуслове, вздыхает, теряя первоначальную озлобленность и превращаясь в знакомую мне младшую сестричку. – Ксю, скажи, что это все неправда, – просит меня, шмыгая носом.

– Бред, – тихо возмущаюсь я, с неимоверным усилием уловив идиотский смысл послания. – Кто еще видел эту депешу?

– Никто, – качает головой Риша. – Ее вчера курьером доставили, мама была занята, и получала я. Правда, требовали лично тебя, ну, я соврала, – грустно улыбается она, – а он поверил и документов не попросил. А когда я увидела, от кого оно… – продолжает она, кивая на конверт, отложенный мной на журнальный столик. – В общем, маме я сказала, что ошиблись адресом.

– Хорошо, – киваю я, комкая в руке уведомление о принятии на работу. – Я разберусь! Завтра же!

*Глеб*

Дверь резко распахивается, а затем так же резко закрывается, оглашая пространство металлическим щелчком замка и громогласным соприкосновением деревянных поверхностей. Я даже головы не поднимаю и взгляда не отрываю от документов, над которыми работаю. По тяжелым шагам и возмущенному сопению, а еще вот по такому наглому вторжению в мой кабинет, с закрытыми глазами и со стопроцентной точностью могу сказать, кто явился ко мне.

– С добрым утром, Станислав Семенович! – приветствую вошедшего почти официальным тоном, так и не взглянув на него.

Ведь это он – мой друг, опытный юрист и Глава юротдела принадлежащей мне строительной фирмы «СтройИндастрис»! Он, ну а кто еще может так громко отодвигать кресло для посетителей, нарочно двигая с силой его ножками по дорогому паркету и оставляя на полированной поверхности грубые царапины? Только Стас.

Он зол, и я даже знаю, по какой причине; более того, я практически являюсь виновником его «радужного» настроения. Но ни капли об этом не жалею.

Заношу очередную пометку на поля рабочего документа. Сохраняю внесенные изменения в файле на компьютере и выжидаю время, слушаю потрескивающий шаровыми молниями в воздухе вокруг нас праведный гнев и недовольство друга. Жду, когда он молча спустит часть пара, а затем…

– Я не подпишу с ней контракт! – почти безразлично заявляет Стас, расслабленно откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу.

А в голосе его даже слышно еле уловимое превосходство.

– А тебе и не надо. – Отзеркалив его позу, я скрещиваю руки на груди и наконец-то удостаиваю друга своим вниманием.

– Поясни. – Склонив голову набок, Разумовский смотрит на меня с нескрываемым любопытством, а вот недовольство испарилось, словно капли первого дождя с раскаленного полуденным солнцем асфальта. – Ты в мой отдел, хочу заметить, полностью укомплектованный, и укомплектованный мною лично, – продолжает он, многозначительно вознеся указательный палец вверх и укоризненно глядя на меня, – ни с того ни с сего принимаешь нового сотрудника, а я…

– Стас… – Прервав его монолог, провожу ладонью по лицу и, вздохнув, подаюсь вперед и наваливаюсь грудью на стол, положив руки на столешницу. – Она будет моей! Личной. Помощницей, – произношу почти по слогам, чеканя каждое слово, очерчивая круг своих интересов и сразу давая понять, что вопрос решен и он не обсуждается.

– Даже так? – Стас удивленно вскидывает брови, но ехидная ухмылочка кривит его рот. – И где ты ее взял?

– Не важно, – почти с безразличием отмахиваюсь я, а в памяти всплывает наша встреча на вручении дипломов.

***

Давид с настойчивостью совал мне в руки красную корочку, в то время как я с интересом вглядывался в полутемный зал. Мысленно гадал, кто же поднимется на сцену, но на задворках сознания зудело предчувствие: это не ошибка, и сейчас именно она должна была появиться на сцене.

Среди приглушенного гула голосов цоканье тонких каблучков по паркету метрономным тактом отдавалось в груди. Разглядывая диплом с отличием, я просто ожидал, когда она предстанет передо мной, и даже не оборачиваясь, затылком ощущал нереальность происходящего.