Керри убрала оружие в сейф на прикроватной тумбочке, тяжело вздохнула, стащила с себя куртку и бросила на кровать. Они не нашли никаких улик, которые показали бы, что кто-то заходил в дом Курца после того, как владелец покинул его вчера и направился в лавку. Не нашлось никакого листочка для заметок с клейким краем и ничего другого, связанного с Кросс или наркокартелем, ничего подобного тому, что они обнаружили в шкафу Уолша. Эксперты-криминалисты, конечно, пройдутся по всему дому, снимут отпечатки пальцев, и они с Фалько осмотрят его еще раз.

Только не сегодня вечером.

Наибольшее разочарование вызывало отсутствие чего-либо, что хотя бы намекало на отношения между Курцем и Уолшем. Ничто не указывало на то, что Курц занимался чем-то, кроме своей лавки, и на то, что он вообще был знаком с Эшером Уолшем. Похоже, Курц просто наслаждался жизнью.

В доме Дианы, когда Керри туда заехала, все было как обычно. Диана притворялась, будто все отлично, с мальчиками-двойняшками, ее сыновьями, все замечательно, и у Робби, ее мужа, тоже все прекрасно. Танцевальная студия, созданию которой она посвятила жизнь, тоже работает отлично.

Все отлично.

Керри задумалась, сколько Диане приходится принимать прописанных ей препаратов, чтобы все казалось отличным.

Она потерла глаза и напомнила себе, что ей самой, вероятно, потребуется нечто большее, чем лекарства, если что-то случится с Тори.

Вместо того чтобы прятаться в комнате и беспокоиться обо всем, что шло не так в ее жизни, Керри направилась в комнату дочери. Когда они ехали домой, Тори молчала. Состояние Майерс оставалось критическим – Керри успела посмотреть часть выпуска новостей в доме Дианы перед тем, как переключили канал. Она надеялась, что Сайкс сообщит ей о последнем развитии событий, но этого не произошло. Керри Девлин и не должна была на это рассчитывать. Ее дочь оказалась вовлечена в дело, следовательно, Керри являлась заинтересованным лицом, а значит, ей не станут сообщать новые детали, всплывшие в процессе расследования.

Она постучала в закрытую дверь в спальню дочери.

– Заходи! – крикнула дочь тоном человека, смирившегося с судьбой, словно говоря: «Ты же все равно зайдешь, так зачем утруждаешь себя стуком?»

Керри открыла дверь и вошла. Тори устроилась на кровати. Она подоткнула под спину груду подушек, а ноутбук лежал у девочки на животе.

– Нашла что-нибудь интересное в социальных сетях?

Тори сделала домашнее задание дома у Дианы. Не требовался магический хрустальный шар, чтобы узнать, чем она занимается. Она почти точно искала новости о пострадавшей однокласснице.

И, возможно, все сплетни, появившиеся после инцидента.

– Я не хочу об этом говорить. – Тори закрыла ноутбук и прижала к груди как щит. – Какие новости?

Керри присела на край кровати и с минуту изучающе смотрела на дочь. Такие же светло-каштановые волосы, как у самой Керри. Такие же карие глаза. Высокая для своих лет и худая. И умная. Тори на самом деле была умной. Гораздо больше, чем были ее мать или отец в этом возрасте.

– Ты вспомнила что-нибудь о случившемся, что могло бы как-то повлиять на расследование?

Тори с вызовом посмотрела на Керри, словно надеялась заставить ее сменить тему. Нет, никак не получится.

Тори признала поражение и буркнула:

– Кто-то из семьи Брендал написал в «Фейсбуке», что ее состояние не изменилось. Критическое. И она все еще не приходила в сознание. Родственники просят за нее молиться. – Она несколько раз быстро моргнула, чтобы сдержать горящие в глазах эмоции. – Я не понимаю, зачем кому-то молиться. Я вон сколько молилась за Амелию, а толку-то? Нисколько не помогло. – Она снова гневно посмотрела на Керри. – Возможно, я что-то делала неправильно. Может, все дело в том, что я почти никогда не ходила в церковь.

Самый легкий способ избавиться от чувства вины – взвалить ее на кого-то другого.

– Твой отец не хотел грузить тебя религией. – Хотя саму Керри водили в церковь, когда она росла, и от старых привычек трудно избавиться, но нельзя было сказать, что детектив полностью не соглашалась с бывшим мужем. – Если хочешь, можем помолиться вместе.

– Забудь.

Керри дала дочери пять секунд, чтобы та поварилась в последнем оправдании такого состояния – почему она чувствует себя несчастной. Затем она задала вопрос, на который Керри Девлин отчаянно требовался точный ответ.

– Ты считаешь, в случившемся с Брендал есть какая-то доля твоей вины?

Керри затаила дыхание. Ей не хотелось думать, что дочь способна на такое насилие – и она не верила в это, – но матери требовалось знать, что же случилось.

На лице Тори появился ужас.

– Как ты можешь такое спрашивать? Конечно, нет.

– Что-то ты недоговариваешь, Тори. Что-то тебя беспокоит. У меня сложилось ощущение, что ты борешься с собой, страдаешь из-за причастности или ответственности за случившееся.

После того как Тори исполнилось четырнадцать лет, она стала более скрытной. Это было нормально. Керри понимала. До этого года Керри знала всех друзей Тори, как девочек, так и мальчиков, всех, начиная с детского сада. Теперь все изменилось. После начальной школы Тори пошла в частную школу, в которой училась до сих пор, и часть детей тоже перешла туда. Появились и новые, много новых имен и лиц.

Керри с сестрой ходили в государственную среднюю школу. И дети Дианы ходили. Отец Тори настоял, что их единственный ребенок будет учиться в частной школе. В той самой, где учился он сам. Странно, что эта престижная школа не научила его морально-нравственным принципам, или он просто пропустил изучение морального кодекса, когда его там проходили. Но несмотря ни на что, Тори там нравилось. Ее друзья учились там. Бывший муж Керри при разводе сделал только одну хорошую вещь – согласился платить за обучение Тори до окончания школы. Эта уступка была сделана не ради Керри и даже не ради Тори. Ник просто не мог допустить, чтобы его ребенок, даже брошенный им эмоционально и географически, посещал государственную школу.

– Я сказала полиции правду, – объявила Тори, на глаза которой снова наворачивались слезы. – Я не знаю, что случилось. Мы все стояли там, а в следующую секунду Брендал уже падала с лестницы.

На последнем слове ее голос задрожал. Она вытерла глаза.

Керри дала ей минутку, чтобы прийти в себя.

– Эта твоя новая подруга Элис… Она тебе нравится? Я имела в виду: нравится ли она тебе так, как Сара?

Тори пожала худенькими плечиками, фактически дернула одним.

– Наверное. Мы с Сарой дружили всегда, нельзя сказать, что мне так же нравится Элис. Я не так давно с ней знакома. Она симпатичная и умная, но трудно сходится с людьми. Она любит быть в центре внимания. Это многих отталкивает.

Бесспорно.

– Значит, она не робкая?

Еще одно ничего не значащее пожимание плечами.

– Она просто… знаешь… другая.

Брайтонская академия славилась тем, что принимала детей разных национальностей. Керри не могла понять, какие трудности могли возникнуть у Элис из-за принадлежности к ее этнической группе.

– В каком смысле другая?

– Властная. Любит командовать.

Если появляется новая ученица, которая любит командовать, то это, конечно, не понравится большинству других.

– И как она командует?

Тори тяжело вздохнула.

– А как ты думаешь? Любит говорить людям, что делать. Она называет себя принцессой.

Тори сжала губы, глаза у нее округлились. Она явно сказала Керри больше, чем собиралась.

– Принцессой?

Тори облизнула губы.

– Вообще-то, это секрет. Я не должна была его раскрывать.

– Я никому не скажу, – пообещала Керри. – Все, что ты говоришь мне, останется между нами, если только это не имеет отношения к случившемуся. Я обязана… мы обе обязаны сообщать все, что относится к случившемуся с Брендал.