Что же нам делать?

Можно ждать тут и помочь нашим товарищам, которые прорвутся сквозь первую стену.

Можно использовать «Зрение Тверди», чтобы осмотреть все укрепления за второй стеной и отыскать остальных гракков. После чего отправить одного воина назад к Илиину, чтобы тот скорректировал планы атаки, согласно новым данным.

Можно…

Поняв моё затруднение, пожилой воин предложил:

– Можно ещё всем нам навалиться на этого гракка и прикончить его до того, как он начнёт использовать озарения.

– Дельная мысль, – поддержал его другой воин.

Я тоже согласился, что дельная мысль. Но у меня возникала ещё более дельная мысль.

– Я могу пролететь в ворота и посмотреть, что находится внутри крепости.

– Тебе придётся использовать одновременно и невидимость и «Крылья Ветра», – ответил опытный воин. – Это большой расход Линий. У тебя останется меньше сил на боевые озарения.

– Верно. Но до того, как начнётся общая атака, я успею восстановить немного толщины Линий. А самое главное, смогу атаковать прямо из середины крепости.

– Это сильно напугает низких, – подтвердил другой воин. – Они решат, что мы их захватили.

– Так и сделаем, – подытожил я. – Вы ждите атаки здесь и нападайте на гракка. А я – полетел.

✦ ✦ ✦

Я достал из шкатулки кристалл «Прозрачность Воздуха». Соединив его с Линией Тела, сложил четыре узора – этот кристалл был сильнее тех, которые мы использовали в лесу.

На второй ступени (тусклое озарение) «Прозрачность Воздуха» допускала использование другого озарения, но не выше первой ступени. Движение во время работающей прозрачности больше не увеличивало расход Линии Тела, но использование озарений увеличивало.

На третьей ступени (мерцающее озарение) невидимость становилась абсолютной, без полупрозрачных силуэтов тела. Помехи в прозрачность могли вносить доспехи, не предназначенные для этого. Поэтому для достижения абсолютной невидимости всё таки нужны специальные доспехи, обычно из небесного стекла. Использование других озарений больше не увеличивало расход Линий. Но их уровень ограничивался второй ступенью.

На четвёртой ступени (заметное озарение) «Прозрачность Воздуха» позволяла использовать сколько угодно озарений (сколько вынесут твои Линии Тела и Духа), но не выше третьей ступени.

Я уже не опасался, что налипшая на меня грязь и водоросли помешают стать невидимым – озарения работали умно, словно сами понимали, что необходимо делать прозрачным не только меня, но и те предметы, которые прилипли ко мне.

Вслед за «Прозрачностью Воздуха» я вызвал «Крылья Ветра».

Придерживая болтающиеся на поясе вязки, чтобы они не звенели металлическими кольцами и замками, я взмыл под деревянный потолок крепости. Это примерно тридцать метров. Умение лесных людей строить такие сооружения вызывало уважение.

Не развивая слишком большой скорости, чтобы не выдать себя трепыханием туники или скрежетом доспехов, я полетел в сторону ворот.

Труднее всего – пролететь мимо головы гракка. Он часто шевелил ею и водил по сторонам, раскрывая пасть.

Один единственный урок «крылатой» хореографии, полученный от Эйоха Дивиата, снова пригодился. Я смог очень точно управлять своим телом в воздухе, проскользнув мимо пасти и створки ворот.

Спина гракка с корзиной медленно проплыла подо мной.

Я представил, что мог бы сейчас собрать как можно больше узоров «Удара Молнии» и поразить всех, кто был подо мной. И воинов с луками, и погонщиков. Правда, после этого я потеряю или крылья или прозрачность. А мои Линии истощатся настолько, что следующий «Удар Молнии» будет слабее.

Словно почуяв мои намерения, один из воинов вдруг задрал лицо кверху!

Это был чрезвычайно молодой воин с жиденькой бородкой и усиками на гладком лице. Если помнить, что даже женщины лесного народа были усатыми, то низкая волосатость парня признак не то что молодости, чуть ли не ребяческого возраста!

Большие чёрные глаза парня смотрели прямо на меня.

Я перестал лететь и завис в каких-то пяти-семи метрах от него. В неподвижности меньше шанс того, что мои не предназначенные для прозрачности доспехи мелькнут в виде прозрачного силуэта…

Гладкое личико молодого воина искривилось в непонятной гримасе, будто он собирался заплакать от внезапной обиды. Я еле-еле заставил себя сохранить неподвижность и не схватиться за кинжал. Вот же незадача, неужели опять нас засекли? Толку-то от этой волшебной невидимости!

Продолжая глядеть в потолок, парень широко раскрыл рот, зажмурил глаза и… оглушительно чихнул. Потом мотнул головой, под носом мелькнула длинная сопля, и уткнулся лицом в меховой наруч своей одежды. Утерев соплю, он снова вскинул лук и стал напряжённо вглядываться в темноту.

Ясненько.

Миновав ворота, я влетел внутрь Лесной Крепости.

Мои Линии заметно истончились. Чтобы сохранить прозрачность, надо как можно скорее приземлиться. Но я воспользовался тем, что висел под самой крышей, и подробно осмотрел крепость с высоты.

Как и ожидалось, Лесная Крепость – это полноценная деревня, с десятками деревянных треугольных домов, сложенных из отёсанных брёвен. Солнечный свет проникал через бревенчатые решётки крыши, покрывая деревню сеткой из тени и света.

В центре деревни – круглая площадь, выложенная булыжниками. На ней сейчас собралось много людей. Большей частью воины, одетые в шкуры. Но были и те, кто носил ржавые доспехи низких или – ещё реже – дивианские доспехи.

Кроме воинов я заметил детей разного возраста: от малышей, до усатеньких подростков, кажется, обоих полов, которые держали наготове маленькие луки и копья.

Морально-этические принципы Дениса Лаврова снова подверглись испытанию. Ведь нетрудно догадаться о судьбе этих детей, когда мы возьмём крепость…

Весь этот лесной народ сдержанно гомонил и смотрел на деревянную круглую сцену, утыканную факелами. На ней стояло трое старцев с длинными белыми бородами. На старцах надето столько шкур, что они напоминали вешалку для шуб в прихожей горного курорта. Лица старцев густо вымазаны яркой жёлтой краской, головы чисто выбриты.

Каждый держал в руке большой посох, сделанный из узловатого ствола какого-то-то дерева. Присмотревшись, разобрал, что к посохам крепились железные шкатулки, в которых дивианцы носили золотые грани или еду. Когда старцы трясли посохами, шкатулки гулко дребезжали.

Старцы не просто трясли посохами, а делали это синхронно отбивая ритм. Между ударами посохов о сцену эти лесные шаманы протяжно говорили.

Стараясь не приближаться к крыше, которая усеяна ловушками даже с внутренней стороны, я завис над сценой и прислушался к словам шаманов. Говорили они на ач-чийском, но с примесью непонятных слов, которые могли быть остатком языка лесного народа.

– Они утверждают, – протяжно завыл первый шаман, – что Создатели светят прирождённым жителям Дивии, и мы соглашаемся с этим.

– Согла-а-аша-емся-я-я, – протяжно повторили два других шамана.

– Но мы утверждаем, что свет Создателей одинаково падает и на прирождённых жителей, и на низкую грязь, в которой родились мы.

– Одинаково падает, одинаково падает, – повторили шаманы.

– Они утверждают, что Дивия предназначена править низом, и мы соглашаемся с этим.

– Согла-а-аша-аемся-я-я, согла…

– Но мы утверждаем, что любой низкий воин, отнявший жизнь у высшего, поглотит её и сам станет высшим.

– Станет высшим, станет высшим! – согласились шаманы и отбили посохами длинное соло.

Во время этого соло толпа бесновалась и танцевала, как фанаты на концерте Hollywood Undead, на который Денис Лавров… то есть я… ездил в Москву.

Напрыгавшись, толпа успокоилась, а первого шамана сменил второй. Прокашлявшись, он стукнул посохом, как Дед Мороз на утреннике, и провозгласил:

– Многие наши предки стали жютс иои фудб! И мы соглашаемся с этим.

Часть высказывания я не разобрал, так как она была не на ач-чийском. Но толпе воинов понравилось. Они заревели так, что оглушили даже меня.