Теперь можно дышать.
На кухне, отыскав все нужные продукты в холодильнике, который, на удивление, был заполнен едой, я принимаюсь за готовку ужина. Мои движения скованы, хоть сложности в готовке я никогда не видела. Мне просто в новинку готовить еду для мужчины…
Гремя посудой, я не слышу за спиной шагов хозяина дома и просто продолжаю свою «работу», мысленно матерясь на этот абсурд.
– Скоро?
Я дико пугаюсь, услышав за спиной его голос, затем поворачиваюсь и наблюдаю, как он, деловито скрестив руки на груди, присаживается за стол и забрасывает ноги на соседний стул.
– Уже почти, – внимательно проследив за его действиями, даю тихий ответ я.
– Не отравишь хоть?
– А как же, – еле слышно отзываюсь я.
– Поговори мне тут еще, – возмущается парень, все же услышав меня. – Давай бегом. – Хён Кук стучит палочками по стеклянному столу.
Такие, как он, не умеют ждать. Приходится наспех наложить все в тарелку и поставить еду прямо перед его носом, а уже потом пытаться по-тихому удалиться.
– Сидеть!
Проглатывая ком в горле, я нервно цокаю и присаживаюсь за столом напротив него. Парень не смотрит на меня, просто хватается за еду, с хорошим аппетитом уплетая все, что было на тарелке.
– Стряпня твоя ничего, а вот фигурка подкачала, – говорит он с набитым ртом, поглядывая с издевкой на меня.
Я ничего не отвечаю, лишь молча смотрю в окно на цветущий сад на заднем дворе. Единственное красивое и живое место в этом доме, и оно никак не сочетается с его бездушным хозяином.
В кармане Чона вибрирует телефон. Быстро дожевав, он, долго не копаясь, спокойно отвечает на звонок:
– Что?
Выражение его лица с каждой секундой становится все злее и мрачнее. Боюсь представить, что он слышит. Парень резко поднимается на ноги и сметает тарелку со стола.
– Стоять на месте! Никуда не уходить! Я убью Нам Джина! – Хён Кук подрывается с места и со злым лицом направляется к выходу из кухни, стукнув кулаком о дверной косяк по дороге. Я, приоткрыв рот, наблюдаю за поведением парня и осторожно иду за ним следом. Хён Кук, как я успела заметить, безумно вспыльчивый, и это действительно пугает.
– Я пойду уже, – как можно спокойнее произношу я, лишь бы не попасть под горячую руку, и уже хочу открыть входную дверь, как меня тянут за шиворот обратно в дом. – Я… я…
– «Я… я» – чего ты мямлишь?! – сквозь зубы шипит парень. – Сидишь здесь и дожидаешься меня! – невозмутимо и строго указывает он, накидывая кожаную куртку себе на плечи.
– Но мне уже пора…
– Не дай бог тебя не будет дома! – бросает напоследок Хён Кук и скрывается за входной дверью.
Глава 5
Он громко хлопает дверью и уходит, а что делать мне? Уйти?
Белые стены, черная мебель, ярко-синее полотно напротив дивана – все в этом месте сделано со вкусом. Я больше часа слоняюсь по пустому дому и не знаю, куда себя деть. За окном уже давно стемнело – наверное, уже часов одиннадцать. Как же хочется спать…
Я подхожу к дивану и сажусь на краешек, все еще осматривая обстановку дома. Проходит десять минут, двадцать, и я уже сладко дремлю, опираясь о кожаную спинку.
* * *
Сквозь сон я слышу ругань и звуки шагов. Я не открываю глаза, а лишь возмущенно тянусь к скользкой кожаной подушке. Мое сознание не сдается и хватается за остатки сна. Я ведь у себя в комнате, верно? Дженни позже получит за этот ужасный шум.
– Разлеглась, блин. Подвинься, – мужской голос бьет по ушам, и я чувствую мягкий ковер у себя под ногами. Вряд ли это голос Дженни…
– М? – сонно мычу я, не желая просыпаться.
– Эй, подъем, говорю!
На этих словах я подскакиваю с дивана, ударяясь локтем об угол столика. Шипя от боли, я осматриваюсь и понимаю, что все еще нахожусь у Хён Кука дома. Страх сковывает все тело, а все еще сонное состояние замедляет мыслительный процесс.
– Принеси аптечку, она на кухне в верхнем шкафчике, – устало просит парень, откидываясь на спинку дивана. Только сейчас я заметила, что на нем живого места нет. Хён Кук весь в ссадинах и синяках.
– Т-ты это чего? – я подхожу к нему ближе и осматриваю ранки на лице, разумеется, совершенно не волнуясь за него. Уверена, он получил по заслугам.
– Блин, неси аптечку! – громкий крик оглушает меня, и я пулей несусь на кухню и принимаюсь в спешке открывать все дверцы шкафчиков, ища необходимую коробку.
Руки трясутся, ноги подкашиваются. Я возвращаюсь обратно в гостиную и ставлю аптечку на столик у дивана, озадаченно поглядывая на Хён Кука. Он сбрасывает куртку и снимает через голову футболку. На голой спине виднеются новые ушибы и красные пятна, которые завтра определенно приобретут синий окрас.
– Боже… – шепчу я против воли.
– Помогай, – Чон откидывает футболку и хватает со стола аптечку. – На, – вручает он мне ее и садится на край дивана.
Он ждет от меня помощи. А что я? Я стою как вкопанная и испуганно на смотрю на его раны.
– Мне долго еще ждать?
– А, сейчас, – заторможено произношу я и принимаюсь за поиск необходимых средств: смачиваю ватку спиртовым раствором и легонько дотрагиваюсь до ранки на спине.
Хён Кук шипит и начинает дергаться.
– Больно? – я осторожно продолжаю, прикусывая нижнюю губу.
– Плевать, переходи на переднюю часть, – Чон поворачивается и открывает моему взгляду свою подкачанную грудь, на которой красуется не меньше ушибов, а я, сглотнув, выбрасываю старую ватку и беру в руки новую.
– Эй, – расширяю глаза я, когда парень подхватывает меня за талию и усаживает к себе на коленки.
– Так удобнее, – строит невозмутимое лицо он.
– Так неудобнее, – я пытаюсь слезть, но Чон меня останавливает.
– Не беси. Давай, обрабатывай.
Какую бы я неловкость ни испытывала, сидя в такой позе, мне удалось обработать все ушибленные места и раны на парне. Я видела, как его взгляд скользил по моему лицу, шее, спускался ниже. Это меня дико смущает и совсем не нравится. Я не одна из его «деток», которые позволят на себя так смотреть. Закончив с ролью сестры милосердия, я поднимаюсь на ноги и поправляю одежду, с презрением смотря на спасенного.
– Я пойду в общежитие, – предупреждаю я.
– Нет. Уже поздно, переночуешь у меня, – уверенным и одновременно строгим голосом отвечает он.
– Нет. Я ухожу.
– Нет. Ты поднимаешься на второй этаж и ложишься спать.
– Нет. Я ухожу, – повторяю я.
– Окей, вали ты уже, куда хочешь, – равнодушно бросает напоследок Хён Кук и поднимается по лестнице.
До общежития я добираюсь без приключений и почти сразу засыпаю в холодной кровати. Дженни не было в комнате, но меня ее ночные прогулки совсем не удивляют.
Мне не хочется думать о сегодняшнем дне, мне не нравится видеть в голове образ Чона.
* * *
Будильник нещадно звонит.
Утро. Оно так быстро наступило, что хочется выть в подушку. Хотя и сны были не лучше, с них постоянно Он…
– Выключи, – сонно бормочет подруга. – Пожалуйста, у меня голова раскалывается.
– Ох… – устало вздохнув, я стягиваю с себя нагретое одеяло и выключаю будильник. – Пила? – Я подхожу к столику и наливаю из прозрачного графина этой бедняжке стакан воды.
– Ага, перебрала немного, – тянет руки подруга.
– Ну ты даешь. А с кем на этот раз?
– С Марком, – сипло проговаривает и залпом осушает стакан Дженни.
– Ты неисправима, – цокаю языком я и стягиваю с нее одеяло. – Давай вставай, на пары опоздаем.
В университете сегодня спокойно, мы снова исписываем тетради лекциями, а лабораторные отменили в связи с отсутствием преподавателя. Моя рука устает строчить третью подряд тему, и я угрюмо откидываюсь на спинку стула и бросаю взгляд на передний ряд, засматриваясь на брюнета, который сидит и усердно пишет в тетрадь. И Сунь так старательно все конспектирует, словно сразу обдумывает то, что записывает. Он усердный и просто прекрасный. Где-то внутри теплеет от одного только понимания, что он совсем рядом.