Лера села в кресло.

– Никого не пропускаем без документа.

– И увидели, что в нем указано «Татьяна Ивановна Петрова»? – уточнила я.

– Она предъявила фото рабочего удостоверения в телефоне, – отозвалась заведующая бюро пропусков, – нам позволили выписывать разрешение на вход по нему. Зайди к нам.

Я повернулась, чтобы открыть небольшую дверку, и увидела, как каталка с телом выезжает на улицу.

Лера показала на экран.

– Смотри. Это скрин ее документа, его сделала Алиса. Все чин по чину. Печать. Указана должность.

– Угу, – пробормотала я, – только фото…

– Что не так? – занервничала Валерия.

– На снимке щекастая, коротко стриженная брюнетка, – объяснила я, – а у нас в переговорной сидела блондинка, волосы ниже плеч. Не похожа она на свое фото.

– Лампа, – остановила меня Буева, – ты прямо один в один как на фотках в удостоверении личности?

– Нет, – призналась я, – всякий раз, когда прохожу контроль в Шереметьево, удивляюсь: неужели я похожа на это чудовище, которое фотограф запечатлел на паспорт?

– У всех так, – проговорила Валерия. – Пришла тетка с ксивой. К вам постоянно клиенты спешат, не все заранее о встрече договариваются. Начальник охраны велел пускать к вам людей без заявки. Глянь на дату выдачи удостоверения.

– Три года назад, – протянула я.

– Волосы она покрасила, – зачастила глава пропускного бюро, – филеры вколола. Сейчас такое сплошь и рядом. И так накрашена, что не понять, какое лицо.

Лера нырнула под стол, вытащила небольшой термос.

– Хочешь компотик? Сама варю!

– Спасибо, вид тела на диване аппетит надолго отбил, – призналась я.

– Компот не еда, – возразила Буева.

– И пить тоже расхотелось, – добавила я.

– Поэтому ты такая стройная, – горестно вздохнула собеседница, – а мне на нервяке всегда жрать охота, сейчас все слопать готова.

– Можешь рассказать, что произошло? – попросила я.

– Когда она пропуск получала, выглядела нормально. А когда от вас ушла, спустилась на первый этаж, вышла из лифта, сразу к выходу не направилась. Я не поняла, что плохо ей. Тетка села на диван, кому-то позвонила. Прошло минут пять-семь, она легла. Когда народ у нас тут кофе пьет, из буфета еду выносит, никогда замечаний не делаем. Но устроиться дрыхнуть в центральном холле! Согласись, это слишком. Отправила к ней Валю.

– Ага, – подключилась к разговору полная блондинка, – спокойно у нее спросила: «Что с вами? Вызвать врача?» Она прошептала: «Доктор уже едет». И тут раз! «Скорая» появилась – наверное, рядом находилась. Медсестра, прямо как пионервожатая лагеря на море, заорала: «Покиньте зал! Все на улицу!» Народ послушно вышел. Баба ко мне: «Опустите защиту на окна и дверь. Вызовите Евлампию Романову, больная хочет с ней поговорить». Лера бросилась вам звонить.

Я поблагодарила девушек и поехала на наш этаж.

– Пока ты вниз ездила, нашел Эвелину Михайловну Волгину, – сообщил Юра, – она владеет небольшим агентством по подбору персонала. Домработницы, шоферы, няни и вообще любые специалисты, каких захотите. Сейчас наберу номер, поговоришь.

– Не испытываю ни малейшего желания сообщать незнакомой женщине о смерти дочери, – испугалась я.

– Послать Волгиной почтовую ворону? – съязвил Юра.

Я отвернулась. Вот и все. Недолго наш герой изображал душку. Его вновь взяли на работу, он успокоился и решил вернуться к прежней манере общения с женой босса.

– Лампуша, – спокойным голосом произнес Володя, – ты же знаешь, как в некоторых моргах дела обстоят. Документы у покойной искать поленятся, матери не сообщат. Бедняга начнет дочку искать.

– Верно, – пробормотала я. – Надо очень осторожно с матерью побеседовать.

– Попробуй, – попросил Костин. – Юра, набери номер.

Чернов показал на стул около себя.

– Лампуша, садись.

Я старательно заулыбалась и устроилась на сиденье. Бедный Чернов, он терпеть не может меня, но вынужден изображать хорошее отношение ко мне. Несколько месяцев парень справлялся со своими эмоциями. Но даже машина устает от постоянного напряжения. Юра сейчас сорвался, однако живо взял себя в руки. Вот я не сумею долго любезничать с тем, кого не люблю от всего сердца!

– Слушаю вас, – сказал приятный голос.

– Добрый день, – откликнулась я, – позовите Эвелину Михайловну.

– Слушаю вас, – повторила трубка.

– Извините, если попала не по адресу, – начала я издалека. – Верна ли информация, что вы когда-то работали у Ольги и Андрея Романовых?

Возникла небольшая пауза, затем раздался ответ:

– Да.

– Меня зовут Евлампия Романова, – представилась я, – имя поменяла, когда убежала от первого мужа. Ранее в паспорте стояло «Ефросинья».

– Беседую с дочкой певицы Ольги Петровны? – уточнила Эвелина.

– Да-да, – подтвердила я.

– И зачем я вам понадобилась? – без особой радости осведомилась владелица агентства.

– Сегодня к нам приходила Маргарита Андреевна Волгина, – начала я подбираться к основной части беседы.

– Так, – протянула Эвелина, – весьма интересно. И что ей надо?

– Девушка работает… – завела я.

– Не верьте, – отрезала Эвелина, – она врет, как дышит. Служба и Маргарита несовместимы. Да, когда-то давно, недолгое время, я работала у ваших родителей. Уж простите за правду, но угодить Ольге Петровне оказалось невозможно. Она требовала, чтобы тарелки в буфете стояли на определенном расстоянии от края полки. Полотенца в ванной должны висеть по ранжиру. Я получала деньги за каждый визит, поэтому в очередной раз просто не появилась у вас. Про вашего отца ничего не могу сказать, видела его один раз, мельком, а мать – наказание для прислуги.

Мне стало очень обидно.

– Неправда! Мама добрый человек. Да, она любит порядок, аккуратность во всем. Но то, что вы говорите, – такого не было. Вас не знаю, а вот Настю, которая появилась, когда я перешла во второй класс, отлично помню. Мама могла попросить ее помыть грязную плиту, на которую домработница не посмотрела, но не измывалась над горничной. Настя много лет в доме служила.

– Вы решили оторвать занятого человека от дел, чтобы окунуться в воспоминания далекого детства? – хмыкнула Волгина.

– Нет, – отрезала я. – Неприятно приносить человеку такое известие, но ваша дочь Маргарита умерла.

– Верно, – подтвердила Эвелина.

– Вам уже сообщили из полиции? – изумилась я.

– Ну да, – спокойно подтвердила Волгина, – позвонили. Пришлось беседовать с ними. Остались сомнения. Бумагу о кончине девчонки брать отказалась.

То, как спокойно собеседница приняла известие о кончине своего ребенка, меня изумило. Но сведения о разговоре с полицейскими и о том, что Волгиной предложили документ, лишили меня дара речи. Что происходит?

– Вам хотели выписать свидетельство о смерти Маргариты? – громко спросил Костин.

Похоже, Володя тоже усомнился в правдивости слов Эвелины.

– Да, – ответила собеседница, – в России его непременно выдают родственникам покойного, но я не пойду получать бумагу. У меня возникли сомнения.

– У вас есть интернет? – осведомился Юра.

Раздался тихий смешок.

– Да.

– Знаете, что такое Zoom-конференция? – не утихал Чернов.

– Молодой человек, мне неизвестно ваше имя. Но помещение, в котором я сейчас нахожусь, освещается с помощью электрических ламп. Лучины, что торчали из канделябров, велела ликвидировать. Жаль, конечно, что пока не слышала про канализацию – бегаю во двор, в будку. Отправила вам ссылку на конференцию.

– Куда? – совсем растерялась я.

– На ваш телефон, у меня стоит определитель, – объяснила Эвелина. – Посмотрите в «Телеграме». Входите. Жду.

Не успела я сообразить, что происходит, как экран на стене продемонстрировал даму, похожую на английскую королеву Елизавету Вторую.

– Здравствуйте, господа, – начала она. – Чтобы не затягивать время, коего у меня просто нет, сразу объясняю: моя дочь уже один раз скончалась. И в моем случае надо испытывать радость. Девица – чудовище.