На третий день тело одеревенело, но боль отпустила. Изменились и ощущения. Я перестала быть точкой в пространстве — теперь я совершенно растворилась в нём, превратилась сама в темноту, голубое свечение, которое не делало мрак светлее, а лишь подчёркивало его. Я потеряла счёт дням и времени и уже не замечала, когда появлялся Весемир. Ему приходилось класть руку мне на плечо, и я покорно вставала и брела к еде или валилась спать.

После одного из приёмов пищи (я окончательно сбилась с понимания, какого именно) я вернулась на подушку, закрыла глаза, сосредоточилась на дыхании, уже привычно растворившись в темноте, и услышала тихий-тихий шёпот. Слуховые галлюцинации постепенно заполняли пространство. Шёпот то замолкал, то возникал вновь, приближаясь и отдаляясь, то вращался вокруг. Казалось, что кто-то пытается говорить со мной, но я не понимала слов.

День на пятый или шестой к слуховым галлюцинациям добавились зрительные. Когда я закрывала глаза, уже знакомая темнота, пронизанная шёпотом, озарялась всполохами голубого света. Они переливались, как северное сияние, сходились в спирали и расходились.

Интенсивность свечения нарастала, и ладонь опалило острой болью. Вот только ладоней у меня больше не было, поэтому жгло всё моё существо, которого тоже не было, а была лишь сияющая и переливающаяся бесконечность. И в этой бесконечности появился дракон. То был не такой дракон, как в мире Ведьмака — мой дракон был похож на японских драконов-змей, с ослепительным голубым телом с синими отростками, рогами и длинными усами, уходящими в веющие нити. Дракон медленно приближался, заполняя собою небо, тело его грациозно извивалось. И вот огромная морда с змеиными глазами, которые сияли, вынырнула рядом. Он проплывал над головой, меня обвивали нити усов, жгли кожу ледяным пламенем. Дракон уплыл вдаль, а я сидела в восторженном ошеломлении от открывшегося чуда.

Когда я укладывалась спать, боль в левой ладони напомнила о себе. Знак сиял чистым голубым светом.

На следующий день к невидимому собеседнику присоединился второй. Они перешёптывались, и к голубому свечению добавились жёлтые всполохи. Вслед за этими всполохами из пропасти подо мной неторопливо выскользнул жёлтый дракон. Он вертикально поднимался, а потом с высоты ринулся на меня, изогнулся в последний момент и проплыл, практически задевая мою макушку чешуей на животе.

Подошедший Весемир потрясённо замер с плошками в руках — второй камень в зале начал испускать жёлтое свечение.

На девятый и десятый дни к пляске присоединились зелёный и сиреневый драконы. Они переплетались, закручивались в спирали и перешёптывались. Они обращались ко мне, они хотели услышать меня, но я знала, что одно единственное слово всё разрушит, и молчала.

Десятый день завершился. Вечером пришёл Весемир:

— Время окончилось, пойдём.

Я открыла глаза. Четыре камня из пяти светились, но один оставался безжизненным. Я замотала головой. Ведьмак подошёл ближе и потянул за руку.

— Пойдём, дитя.

Вырвав руку, я замотала головой ещё отчаяннее, показывая на последний камень. Слёзы лились из глаз. Я знала, что всё будет напрасным, если я уйду. Весемир уговаривал, но я не вставала. В конце концов он сдался:

— Да будет так.

Я ждала, но ничего не происходило. Поняв, что и не произойдёт, я задышала, сконцентрировалась. Я не буду ждать, я буду просто находиться тут столько, сколько потребуется.

Оранжевый дракон появился на двенадцатый день медитаций. Он был ярче тысячи солнц и жарче тысячи солнц. Он весь состоял из пламени. Я распалась на атомы и испарилась в этом жаре. Дракон по спирали поднялся вверх и сплёлся с остальными. Они кружились, шёпот стал настолько громким, что мои барабанные перепонки лопнули бы, если бы они у меня были. Драконы свились в тугой канат, и темноту залило ослепляющим белым светом. На миг я увидела бесконечный экран телевизора в тот момент, когда заклинание Филиппы ударило меня. Экран взорвался яркими осколками, и на месте переплетённых драконов возник один — белоснежный. С высоты он нырнул вниз и всей мощью ударил мне в голову. Позвоночник пронзило будто разрядом молнии. Длинное тело дракона влетало в макушку сверху вниз, вот уже остался только хвост, а вот и хвост исчез внутри. Весь гигантский дракон целиком был во мне. Давление распирало, разрывало, пока не стало невыносимым, и я взорвалась. Выброс энергии, похожий на взрыв сверхновой звезды, погнал прочь от меня круги световых волн. Постепенно интенсивность излучения спала, и вокруг как ни в чём ни бывало разлилась полная темнота и тишина.

Я пришла в себя от того, что за плечи трясли.

— Яна, очнись, все кончено.

— Я видела, я видела его! — бормотала я.

— Тихо, всё хорошо, — Эскель подхватил меня под мышки и помог подняться.

Весемир приобнял и кивнул в сторону камней. Все пять светились, и зал заливал ровный белый свет.

— Я не видел этого почти сто лет.

Сил отвечать не было. Эскель проводил в спальню, довёл до кровати.

— Отдыхай. Тебе нужна пара дней, чтобы прийти в себя.

Я благодарно кивнула, крепко держа его руку в ладонях, потом спохватилась и отпустила.

— Спасибо, Эскель, — хриплым сорванным голосом произнесла я первые за много дней осмысленные слова. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Яна.

Весь следующий день я пролежала в постели. Ведьмаки приносили еду и поили бульоном, в этот раз куриным, а не овощным. Я порывалась встать, но Весемир не позволял.

— Завтра, завтра будешь вставать. Из Испытания нужно выходить постепенно.

Наутро я начала потихоньку гулять, пока что только по комнате. Ощущение собственного тела возвращалось медленно, но неуклонно. Кроме слабости я не чувствовала особых перемен, за исключением того, что время от времени из глаз, будто сами, без всякой видимой причины лились слёзы. Татуировка на левой ладони изменилась — вместо бежевых, линии стали белыми и чёткими. На третий день я спустилась к завтраку.

— Ты похожа на Кащея, — приветствовал Ламберт.

— Зато он был бессмертным! — парировала я и развеселилась. Перепалки с Ламбертом всегда возвращали мне радость жизни.

— Ты сделала первый шаг на Пути, девочка, — важно произнёс Весемир, — остальной Путь — в упражнении. Начнём сразу после хозяйственных работ. С обеда и до ужина ты будешь заниматься фехтованием с Эскелем. Я буду преподавать базовые эликсиры и азы монстрологии. Мы не успеем изучить всё, остальное тебе придется осваивать на Пути. Ламберт…

— Ну уж нет, у меня самоотвод.

— Я хотел попросить тебя заняться стеной.

— А что стена? Хорошая стена. Через дыру в ней чертовски удобно спускаться к озеру. Я займусь ею после того, как разберёмся с утопцами и завершим сезон рыбалки. Я, кстати, строю лодку, так что у меня есть план на следующие дни.

— Эскель, завтра покажи Яне тропу для утренней пробежки, — Весемир серьёзно посмотрел на меня, — ты должна постоянно тренироваться, помни об этом.

Хозяйственных дел накопилось уйма — пришла моя очередь дежурить на кухне. Пока меня не было, закваска скисла, и я замешала новую. Заготовила чан щей и запекла в построенной Эскелем духовке кабанью ногу, притащенную неугомонным Ламбертом. В оставшееся перед обедом время уселась в зале медитировать. Мне крайне важно было узнать, со мной ли тот опыт, который я испытала, или то было волшебство камней силы. К своему восторгу, как только я сконцентрировалась, знакомая темнота заполонила пространство, и я перестала существовать — лишь тёплое белое свечение расходилось от той точки, откуда был обращён мой взгляд.

— Когда-нибудь ты поймёшь, что Пустота это и есть Путь, — раздался мягкий голос Весемира. — Тебе нужно будет обдумать это, но не сейчас.

Я плавно вынырнула из медитации.

— Что я видела там, Весемир? Что означают эти змеи-драконы?

— Змеи-драконы? Не знаю. Я знаю только, что место силы приняло тебя, и ты можешь начать изучать знаки, которые мы используем. Без мутаций твоя сила будет меньше, чем могла бы быть, но она теперь с тобой.