Одиннадцать… Двенадцать…

— Вперед!

Вот мы и под стеной. Сели, прислонившись спинами к бревнам, тяжело дыша. Отсюда нас не заметят, стена закрывает. Будем надеяться, что дальности венца хватит…

По первоначальному плану мы должны были перебраться через этот забор и добежать до главной стены. От нее до дома расстояния точно хватило бы. Но потом я вспомнил, где видел вот такую конструкцию: главная, большая стена, а вокруг нее — небольшая. Все-таки уроки в школе нужно учить. И, хотя по истории у меня была четверка, но я вспомнил картинку из учебника: то ли римское укрепление, то ли еще какое — бревенчатая стена с башнями, а перед ней — поле, усеянное замаскированными волчьими ямами, с кольями на дне. А перед этим полем — как раз небольшой забор. Просто для того, чтобы кто-то случайно в яму не ввалился.

В общем, я решил не рисковать. Надеваем венец от маленькой стены. Ну его нафиг, выяснять — волчьи ямы там, или противопехотные мины. Даже если просто чесноком усеяли — приятного мало. Потому что чесноком на Руси называли не только антивампирский овощ, но и железные рогульки о четырех шипах: как не кинь, один шип обязательно вверх торчит. Наступишь — подошву сапога пробьет влегкую.

Я давно уже отдышался, чего Настя-то так пыхтит?

— Викеша…

И что это у нее голос такой испуганный? Я медленно повернул голову вправо.

Бледная Настя сидела у стены, замерев. А перед ней стоял медведь, заинтересованно ее обнюхивающий.

Мать твою блинную…

— Настя, Огненное Слово…

Блин, почему Я его до сих пор не выучил?! Блин-блин-блин!

— Я его забыла…

БЛИН!

В этот момент, когда я решил было, что к нас пришел не медведь, а песец — причем полный — медведь фыркнул Насте прямо в лицо и, аккуратно перешагнув через ее ноги, двинул ко мне

— Чего тебе надо, косо… Михайло Потапович?

Мало ли, он из обидчивых? Как говорят американцы: «Пес — просто пес, пока он не зарычит. А тогда он уже — мистер Пес».

Медведь шумно втянул воздух ноздрями. И я каким-то непонятным чудом его узнал!

Это он! Тот самый медведь, который встретился нам вчера ночью! Вон, и ошейник тот же!

— Нет у нас сегодня пирожков, — прошептал я, — В следующий раз принесу…

И узнал же, зверюга…

Где-то за стеной зашумели, забегали, кажется — засвистели. Медвед насторожил коротенькие ушки, посмотрел на меня, фыркнул, мол, что в следующий раз — с пирожками! И, переваливаясь, двинулся вдоль стены. Только обрывок цепи под ошейником позвякивал.

Я вытянул руку вперед. Пальцы дрожали крупной дрожью. И никак не успокаивались.

— Я думала, конец…

— Я тоже…

У меня вдруг появилось страшнее желание закурить. Хотя я никогда не курил.

Настя дрожащими пальцами развязала узелок с венцом и поднесла его к голове. Коротко выдохнула, зажмурилась и надела.

Посидела некоторое время с закрытыми глазами. Я не торопил, прекрасно понимал, что после встречи с медведем нервы у нее не в дугу. Хоть ты валерьянку на всякий случай с собой носи. Или пирожки…

Дыхание Насти постепенно выровнялось, и она открыла глаза. И даже в сером свете Кошачьего Слова было видно, как ее глаза расширились до анимешных значений:

— Викеша… Викешенька… Я его вижу!

— Источник? — даже не поверил я.

— Да! Он золотым светом сияет! Это точно он!

Я подполз к ней поближе и обнял за плечи:

— Настенька, запомни, пожалуйста, где он в доме.

— А он не в доме, — восторг от того, что цель наконец-то найдена, все еще не отпускал ее.

Так. Стоп.

— А где?

Расширенные глаза Насти вонзились в стену, видя то, что мне было недоступно. Тонкий пальчик вытянулся вперед, указал в направлении Дома — и медленно двинулся вниз.

— Вон там. Под Домом. Под землей.

Нет, то, что Источник наконец-то обнаружен — это хорошо. А вот мест, в котором он обнаружен… Я, честно говоря, втайне надеялся, что он все же не в Доме. Проще прочесать берега реки Осетровки, а потом тайком его выкопать, чем все же лезть в этот Дом, который укреплен, как Форт-Нокс. К тому же Настя не смогла назвать его размеры, мешало золотое сияние. Может, там — здоровенная каменная глыба, которую просто так в карман не положишь и не унесешь. Получается, для того, чтобы его забрать — нужно перебить, или как-то иначе нейтрализовать, всю охрану Дома. А я, знаете ли, далеко не Халк, чтобы в честном бою такую толпу народа побеждать… впрочем, размер толпы еще нужно уточнить.

Впрочем, есть и плюсы. Плюс. Один. Маленький.

По словам моего специалиста по Источникам — то есть, Клавы — для присоединения к Источнику и, соответственно, получения всех Сил боярина, нужно либо позволение от главы рода, либо, если ты последний в роду — прикосновение к Источнику. Причем, не метафорическое какое-нибудь, а самое настоящее, ладошкой. То есть, мне достаточно тайно проникнуть в Дом, не потревожив охрану, дойти до подвала, найти, где спрятан Источник, прикоснуться к нему, так же незаметно убраться оттуда — и всё. Все силы источника — при мне, а охранять его, причем сами того не зная, будут Морозовы.

Ну да. Плевое дело.

Аглашка, получив вожделенную подзорную трубу, теперь днями отирается в лесу возле Дома, изучая способы проникновения и возможные бяки, каковые этому проникновения могут помешать. Как единственный в моей команде специалист по проникновениям и бякам.

Настя, как ведьма, пусть и природная, должна была иметь в своем арсенале какие-нибудь средства усыпления, оглушения и лишения сознания. Если уж совсем незаметно не получится.

А я сейчас общался со специалистом по всяким боярским бякам, которые могут встретиться на пути к Источнику. С Клавой, то бишь.

***

— По краю стены может проходить резьба. Вот такая вот…

Клава нарисовала углем на досках стола причудливый узор и отряхнула пальцы от сажи.

— …он Липкие Слова снимает. Не все, конечно, но большинство.

Паршиво. Я очень на Липкое Слово рассчитывал. А теперь есть вероятность того, что оно снимется, как только я до верха стены доберусь. А падать оттуда — высоко…

Кстати, под стеной, вернее, между высокой и малой стеной — действительно прятались волчьи ямы. Мало того, что замаскированные, так еще и наверняка какими-то Словами прикрытые. Как я узнал? Ну так настин венец ведь не только Источник видит, но и просто сквозь землю и стены видеть позволяет. И хотя такое его использование — все равно что с помощью телескопа Хаббла за голыми девушками подсматривать, но мы не преминули подсмотреть… тьфу ты, то есть, посмотреть намежстенное пространство с помощью венца от леса. Там всё этими ловушками усыпано. Еще она проблема…

— Викешенька… — Клава, заметив, что я ушел куда-то мыслями, замолчала, а потом, посмотрев на меня своими огромными голубыми глазами, решилась, — А ты меня любишь?

— Люблю, Клавочка, — ласково улыбнулся я.

— Так же, как остальных? — с надеждой спросила она.

Нет, все же воспитание, которому подвергаются боярские дочери — что-то нездоровое. Как же оно психику ломает, если девчонка согласна, чтобы ее любили ХОТЯ БЫ так же, как остальных? Быть самой любимой, как Аглашка, она даже не претендует. Потому что настолько не уверена в себе, что явно считает себя недостойной любви.

— Так же, — снова улыбнулся я.

— Правда-пра…ммм

Я прервал ее вопрос поцелуем.

— Правда-правда, Клавочка.

И знаете — вот это вот сияние в ее глазах… Да я теперь готов горы свернуть, не то что в какой-то там Дом влезть! Штурмом его взять! В одиночку! Голыми руками!

Хотя, нет — насчет голых рук я все же преувеличил.

Переполненный энтузиазмом, я прошагал на кухню, где тетя Анфия колдовала — фигурально выражаясь — над рыбными пирожками. Ну, чтобы при случае угощать Михайлу Потапыча, мало ли он опять сорвется с цепи.