– Я понимаю. И все же считаю, что будет лучше, если ты с ними свяжешься. Папа уже несколько дней пытается до тебя дозвониться, у меня уже кончаются отговорки.

В животе появилась отвратительная тяжесть, и к глазам опять подступили слезы. Да, я хотела поговорить с родителями. Больше всего на свете. Но прекрасно понимала, что сломаюсь, стоит мне увидеть маму и папу. Я позволю им вернуть меня обратно в их безопасный мир, хотя совершенно того не заслуживаю.

– Одно то, что у тебя, возможно, не сложилось с профессией актрисы, еще не означает, что ты неудачница, Джуд.

Я скосила глаза на брата, ощущая, как у меня становится теплее на сердце.

– Кажется, таких приятных вещей ты мне еще никогда не говорил.

Он лишь нахмурился:

– Чушь.

– Нет-нет. Я очень даже уверена.

Эзра толкнул меня плечом, причем так сильно, что я чуть не упала с кровати. Но я успела заметить намек на улыбку в уголках его рта и почувствовала, как с плеч словно сняли тяжелый груз. Мне вдруг стало гораздо легче.

– Еще я хотела перед тобой извиниться.

– За что?

– Я вела себя как идиотка, когда набросилась на тебя из-за Блейка. И прошу за это прощения. Мне стоило намного раньше тебе сказать, как я благодарна тебе за помощь.

Он немного помолчал, затем медленно кивнул:

– О’кей.

Я покосилась на него:

– Вот это я называю развернутым ответом.

Вновь показалась зарождающаяся улыбка, однако она очень быстро снова исчезла.

– Не знаю, что делать с Блейком. Я думал, когда вы столкнетесь друг с другом, может, это будет немного странно, но чтобы он так взбесился… – Брат покачал головой. – Никогда его таким не видел. Он не имеет права настолько плохо с тобой обращаться. И мне наплевать, если ему еще хреново после падения.

Я расслышала злость в его словах, и конечности вновь налились свинцовой тяжестью.

– Давай это будет моя забота, Эз, – пробормотала я, на что он ответил скептическим взглядом. Но прежде чем брат успел что-то сказать, я поспешно заговорила дальше: – Я не хочу, чтобы вы ругались из-за меня. Пожалуйста, помирись с ним.

Эзра уставился на меня так, будто я отрастила вторую голову:

– Он ведет себя как полный идиот.

Я лишь качнула головой:

– Вы нужны друг другу. Всегда были нужны. Со своими делами я как-нибудь сама разберусь.

Эзра опустил взгляд на свои ладони и нахмурил лоб:

– Посмотрим, что можно сделать.

Кивнув, я вздохнула. После разговора появилось ощущение, что мне стало чуть легче дышать. Осталось только самой поверить в то, что я сейчас говорила Эзре.

Я лежала на животе в постели и одной рукой прокручивала ленту Instagram. По большей части мне показывали снимки других начинающих актеров. На фотографии Сэмюэля Райана я задержалась. В животе что-то слабо кольнуло.

Сэм был моим коллегой-актером из «Дикой розы». Я до сих пор помнила, как мы оба визжали от радости, когда получили главные роли в сериале. Мы подружились и проводили много времени вместе. В тот день, когда сериал закрыли, мы обнялись и боролись со слезами – без особых успехов.

На этом кадре Сэм стоял на красной дорожке. На нем был сшитый на заказ черный костюм, и он широко улыбался на камеру. Он выглядел счастливым.

У меня засосало под ложечкой, но я списала все на сэндвич с сыром, который уже наполовину доела.

Под фото все поздравляли Сэма с успехом и писали, как им понравилась его роль в фильме. Я сделала мысленную пометку посмотреть его, после чего нажала на поле комментария, чтобы тоже его поздравить.

«Поздравляю, Сэм. Я так тобой горжусь!!»

Отправив комментарий, я продолжила крутить ленту и поставила лайки еще на парочку фотографий, потому что мне просто-напросто казалось неправильным этого не сделать. Потом запостила снимок, который сделала уже несколько месяцев назад. Я сфотографировалась на пляже, солнце рисовало блики на щеках, а кожа выглядела так, словно светилась изнутри. В посте я написала «Скучаю по солнцу…» и нажала на «опубликовать».

Хотя сейчас я больше не искала роли, эта работа казалась частью моих будней. Частью, от которой я до сих пор не отказалась. Пусть в плане актерской профессии я провалилась, но это делать все еще могла. Эти кадры – маленькие отрывки из жизни, которые я располагала так, как мне хотелось. По сетке фото никто бы не догадался, как у меня обстояли дела на самом деле, и эта мысль почему-то доставляла удовольствие. Кроме того, на этот аккаунт еще были подписаны люди, которые обратили на меня внимание после первых серий «Дикой розы», и мне нравились их сообщения. Так у меня по меньшей мере иногда возникало ощущение, что я не полная неудачница.

Я доела остатки сэндвича, читая первые комментарии, которые появились под постом. Как обычно, большинство спрашивали, что случилось с «Дикой розой» и когда меня опять можно будет увидеть в новом проекте.

Отвечала я стандартными фразами: что канал не купил продолжение сериала, из-за чего все мы очень расстроены; что я очень благодарна за постоянную поддержку и что, надеюсь, скоро смогу рассказать больше о новых ролях. В конце концов я закрыла приложение, перевернулась на спину и уставилась в потолок.

Мне все еще было важно сохранять образ, который я создала себе за последние годы. Он стал чуть ли не единственным в жизни, что не причиняло боли.

Раньше ты бы никогда так легко не отказалась от своей мечты, – раздались у меня в голове слова Блейка, и в животе опять кольнуло.

Я не отказывалась от того, о чем рассказывала ему раньше. Он не имел права так по-уродски на меня набрасываться. Тем не менее искра правды в его словах никак меня не отпускала. Прежняя Джуд никогда бы так просто не сдалась. Я делала все, чтобы попасть в Голливуд: читала интервью, подписывалась в соцсетях на актеров; узнавала об агентствах все, что только можно узнать. Я подрабатывала и играла в школьном театре, брала уроки актерского мастерства и так часто цитировала диалоги из любимых сериалов, что Эзра неоднократно выгонял меня из своей комнаты.

А сейчас? Сейчас я лежала здесь.

Без работы.

Без будущего.

Без всего.

Единственное, что у меня еще осталось – это чертов профиль в Instagram, с которым я просто не могла расстаться.

Одна мысль закралась в подсознание, когда отзвучало эхо фразы Блейка. Я медленно потянулась за телефоном и взглянула на черный экран, покрытый отпечатками пальцев. Поколебавшись, разблокировала его, чтобы открыть поисковик и вбить имя.

На протяжении полутора лет мне удавалось запрещать себе все контакты с Блейком. В том числе максимально избегать любой информации о нем. Если раньше, в старшей школе, я была подписана на все аккаунты, которые размещали новости о команде Эзры и Блейка, то после завершения наших отношений стремилась любой ценой держаться от них подальше. Это причиняло слишком много боли. Полный разрыв – вот в чем я нуждалась после расставания. То, что теперь мы жили в одном доме, ничего в этом не меняло, хотя изображения его ортеза и костылей в памяти буквально прожигали меня насквозь.

Я бросила мобильник рядом с собой на постель и запихнула в рот последний кусок сэндвича. Потом встала с кровати и взяла пустую тарелку, чтобы отнести ее на кухню.

Когда я открыла дверь, какой-то звук заставил меня притормозить. Вообще-то дома никого не должно быть – у Эзры, Кэма и Отиса днем по понедельникам силовые тренировки, а у Блейка занятия в университете. Однако, пройдя дальше по коридору в направлении гостиной, я снова услышала тихий звон из кухни.

Помедлив, я повернула за угол.

Блейк не ушел в университет. Он стоял у плиты. И от его вида я моментально позабыла про все сомнения и опасения последних минут. А если быть предельно откровенной, то забыла я вообще все, что когда-либо знала. Потому что Блейк был полуголым.

У меня пересохло в горле.

Он стоял спиной ко мне и мешал что-то в кастрюле. Костыли отставлены в угол, а одной рукой он опирался на столешницу.