– Проходи, Рики, чувствуй себя как дома.

– Как я могу чувствовать себя как дома, если у вас так чисто?

Стив неуверенно отошел от двери, впуская Рики в гостиную. Казалось, из помещения высосали все краски, потому что выдержано оно было в серых тонах: настенный телевизор, ноутбук на стеклянном столе, обтянутые льняной тканью кресла, ковер с длинным ворсом на ламинатном полу, имитирующем плитку, однотонные стены, пара ваз на невысоких шкафчиках.

– Вот тебе и пятьдесят оттенков серого.

Рики вспомнила, как в свое время Кэтрин поскупилась на дизайнера, а их с Фордом мозгов не хватило придумать что-нибудь более оригинальное, чем расставить мебель и предметы интерьера из «Икеа» всех цветов радуги во все углы, лишь бы занять пространство.

«Пространство существует для того, чтобы его заполнять», – сказала однажды бывшая подруга Рики, запихивая в себя очередной эклер и упираясь складками живота в край стола.

Рики развернулась к Стиву, державшему ее тяжелые чемоданы, и спросила:

– Не жалеете, что оформили опекунство надо мной? Или я рановато спрашиваю?

– Нет, конечно. А ты не жалеешь, что согласилась?

– Уже да.

Браун сглотнул. Его натянутая улыбка треснула в ту же секунду.

– Я шучу. – Рики на секунду улыбнулась и вновь спряталась за маской равнодушия. – Покажите, где здесь у вас душ.

Гремя чемоданами и таща их по полу из-за боли в пояснице, Стив показал новому члену семьи белоснежную ванную, после чего провел девушку в комнату, откуда она, вероятно, съедет еще не скоро.

Из-за одежды Рики немного терялась на фоне помещения в оранжевых тонах. Она покружилась на месте, напевая случайный легкий мотив, раскрыла чемодан и подбежала к шкафу, чтобы перегрузить все вещи на полки.

– Скучаешь по родителям? – спросил Стив осторожно.

– А должна? – Рики и бровью не повела.

– Ты прожила с ними десять лет. Все-таки это огромный срок.

– Срок? Звучит так, словно меня держали в тюрьме. – Рики бросила перекладывание вещей, подошла к Стиву, сложила руки на груди и спросила с лукавой улыбкой: – А вы что, испытываете вину?

– Нет, то есть… да.

– Знаете, Стив, вы слишком неуверенный. Взгляните на себя: короткие волосы, макушка, которой грозит облысение, вечно мечущийся взгляд, дрожь в руках, неуверенная походка, а еще полицейская форма, которую, очевидно, давно никто не гладил.

– Мы с женой сейчас немного не ладим, – сдавленно ответил Стив, опустив взгляд.

– Вот видите! – Рики хлопнула ладонями и указала на него. – Стоило мне немного надавить, и уже можно решить, что вы расплачетесь. Кстати говоря, – она поправила туго завязанный пышный пучок, – у вас есть ноги и руки, а это значит, что вы сами можете дойти до гладильной доски и погладить.

– Но… я не привык.

– Так привыкайте. Люди должны заниматься семейными делами и бытом по собственному желанию для себя или других, а не из-за того, что у них между ног.

Стив смутился. Он вытянул полицейскую куртку и взглянул на складки, оставшиеся еще после сушки.

– Да, сложно становиться самостоятельным. – Рики достала из чемодана полотенце, повесила его себе на плечо и схватила гель для душа. – Ощущение, словно снова взрослеете, правда?

– Да, – признался мистер Браун.

Рики пожала плечами и вышла из комнаты.

После душа она с трудом расчесала кудрявые каштановые волосы со светлыми прядками – результат неудачных домашних окрашиваний в блонд, рыжий, русый и долгожданное возвращение к природному цвету. После фена девушка собрала волосы в высокий свободный пучок, надела белую обтягивающую футболку, немного оголявшую ее живот, и свободные джинсовые шорты. Когда-то став жертвой бьюти-индустрии, Рики больше не представляла себя без коротких стрелок и красной помады и чувствовала себя без них все равно что голой.

На телефон пришло новое сообщение в групповом чате. Хилари, банкомбовский чудила и груша для битья у некоторых парней, сообщил о надвигающемся региональном конкурсе.

– Какой бред. – Рики отбросила телефон, едва прочитав первое предложение. Концерты, мероприятия, конкурсы, фестивали и любая толпа из якобы радостных людишек всегда раздражали девушку. – Пустая трата времени и сил. И как люди могут отдавать этому свою энергию?

Она уселась на кровати, положив за спину большую подушку, и вскрыла банку газировки «Чупа-чупс с авокадо».

Больше полезных новостей в ленте не прослеживалось. Осушив всю банку и прихватив бисквитное пирожное «Барни», она вышла из комнаты и стала прохаживаться по дому. Внимание привлекла приоткрытая дверь с табличкой: «Если ты не любишь “Марвел”, то вход запрещен». Рики любила «Марвел» и открыла дверь.

В комнате творился настоящий хаос, напомнивший о ее старом доме: увешанные плакатами стены, незастеленная кровать, разбросанные по полу Blu-ray диски, хаотично наваленные на полках книги, грязные вещи рядом со шкафом, которые кому-то было лень отнести в стиральную машинку, и парень семнадцати лет в компьютерном кресле, увлеченный просмотром порнофильма.

Рики оперлась правым боком о дверной косяк и спросила:

– Интересно?

В ту же секунду ноутбук захлопнулся с громким стуком. Скрипя креслом, парень развернулся к ней с красным то ли от увиденного секундами ранее, то ли от дикого смущения, лицом.

– Ав-мр-т-ты кто? – спросил он, заметно потея.

Его нельзя было назвать толстяком, но и на супергероя он не был похож: складку живота облегала серая футболка, губы слегка дрожали, взгляд больших карих глаз метался от девушки к ноутбуку, каштановые волосы, лезшие на глаза, были взъерошены, и некоторые прядки выглядели так, словно прилипли ко лбу.

– Я теперь буду здесь жить. – Рики прошла в комнату, пнула пустую банку из-под «Спрайта», и та с легким стуком ударилась о шкаф. – Папа тебе не рассказывал?

– Ах-мф-д-да.

– Да успокойся ты! – Рики плюхнулась на его кровать, положила локти на колени и раскрыла упаковку «Барни».

– Т-ты Рики?

– Да, а ты?

– Меня зовут Барни.

– Если съешь «Барни», это будет считаться каннибализмом?

– Ну вот, снова! – Он встал с места. – Надо мной и так все подшучивают из-за этого, а теперь еще ты.

Рики откусила голову бисквитного мишки и принялась медленно пережевывать, не сводя насмешливого взгляда с новоиспеченного брата.

– Ну все, не делай так. – Он махнул на нее, и до Рики донесся запах чипсов, упаковка от которых валялась на столе.

Вдруг в глазах парня появился испуг. Младший Браун чуть не снес компьютерный стул, отходя от нее.

– Т-ты та самая Рики, д-да? Из «Банкомба»?

– О, я так популярна. – Она закинула остатки мишки в рот.

– Т-ты постоянно всех палишь, – парень издал приглушенный вскрик, медленно переводя взгляд с Рики на свой ноутбук, – и теперь расскажешь всем, что я смотрел!

– Если будешь так кричать, Мишка Барни, то твой секрет узнают до того, как я напишу об этом кому-нибудь.

Она вскочила с кровати и вприпрыжку подошла к столу. Барни не успел даже ахнуть, как Рики раскрыла ноутбук, и перед ней предстал застывший кадр из взрослого фильма. Девушка присвистнула.

– Ну-ка…

Рики достала телефон и включила видеокамеру. Она несколько секунд снимала открытый экран со скриншотом, легким нажатием клавиши включила видео на ноутбуке, запечатлела пару секунд на телефон и перевела объектив на раскрасневшегося и задыхающегося от смущения и возмущения Барни. Он закрыл лицо руками.

– Скажи «привет» интернету, Мишка Барни! – с этими словами Рики выключила камеру и громко рассмеялась, пока новый знакомый что-то жалобно бубнил.

– Не надо, пожалуйста. – Он потянул к ней свои испачканные чипсами руки.

– Не-е-ет. Так просто ты от меня теперь не отделаешься!

Она выбежала из комнаты и устремилась вниз, ожидая яростной погони, но вместо топота ног неуклюжего Брауна услышала тишину. Улыбка медленно сошла с ее лица. Такого она не ожидала. Привыкла, что все после полученного ею компромата бегут за ней так, словно от этого зависит их жизнь. Впрочем, часто так и бывало.