Он сам разорвал поцелуй.

— Сам найду тебя. Не прощаюсь.

Развернулся и быстро ушел. А волчица по стенке сползла прямо на пол, уже в голос громко рыдая. 

За что ей это все? 

Всю дорогу до самого Питера она как-то держалась еще. Дверь в квартиру открыла, включила ноутбук, в почту полезла, обнаружив там кучу поздравлений с Новым Годом. 

Да, точно. Были праздничные фейерверки, их Кира не выносила, а Виктор немножечко поколдовал, и их домик накрыл пологом тишины. А потом они пили шампанские и целовались. И… все остальное, о чем Кира себе вспоминать запретила.

О губах его  твердых, об удивительных этих руках… тоже не думать. О гладкой коже, упругих и плавных движениях тела мужчины — больше не вспоминать.

О том, какие он Кире рассказывал сказки, нежно целуя в лоб и укачивая на руках, как маленькую девочку. 

По всему выходило, что Виктор не солгал, и все эти дни, проведенные в маленьком деревянном коттедже на берегу Новых прудов Белогорья, он оставался с ней не из-за голых инстинктов. Тогда почему?

“Нам ведь не по пути?” — зачем-то спросила у серого неба за узким кухонным окном типичной питерской малометражки. Оно промолчало. 

***

А Виктор мчался по вечернему Белгороду на доступной лишь только вампирам гиперскорости, не выходя из реальности, ловя чистый драйв. Ощущение риска его отрезвило. Во что он вляпался? Почему так паршиво и тягостно? Отчего эта маленькая женщина упорно стоит перед глазами и смотрит своим темным взглядом ему прямо в душу?

Разговор с Берингом был очень коротким и крайне насыщенным. Влад (так просил называть его непосредственный начальник) загрузил его морем работы: нужно было провести срочную инвентаризацию всех коллекций местных растений, отобрать ту часть гербария, что нуждалась в восстановлении, тщательно все систематизировать, заняться библиотекой… Это было прекрасно. 

В ближайшие месяцы он будет занят до тошноты, до полного умопомрачения. 

Но… зачем Кире пообещал, что найдет? Как само оно вырвалось? И почему так мучительно хочется выполнить обещание? Что вообще с ним происходит? 

Вопросы, вопросы... Виктор сейчас был полон сил, что очень странно: кровь грызунов не могла сотворить с ним подобного. 

Вампиры питались энергией духа и мысли, что несет в себе кровь человека разумного. А это… так, суррогат.

Остановился за городом. Чуткое ухо вампира уловило шуршание в нормах. Похоже, охота на кроликов станет теперь для него утешительным развлечением. Ловить диких зверушек и вспоминать…

________________________________________________________

* Во́мероназа́льный орган — периферический отдел дополнительной обонятельной системы некоторых позвоночных животных. Играет важную роль в формировании полового поведения.

Она втрескалась крепко. По самые уши и хвост, вместе с лапами. И не было смысла себе трусливо лгать. 

Кира влюбилась. Впервые в своей долгой жизни. И как часто бывает с почти уже вымершими однолюбами, ее это чувство накрыло большим медным тазом. 

Каждый телефонный звонок вызывал одну мысль: “А вдруг это он?” Каждое сообщение — панику.  Что ему это маленькое приключение на Новый Год? Любой разговор неизменно сводился к Виктору. 

Пришел хмурый гном из отдела дознаний за авансом? Виктор не такой, он бережливый и умеет быть вежливым. Вместо мычания и угроз рассказать все дракону, вампир бы… вообще не пошел в бухгалтерию. Потому что! Работай, Василий, ты меня отвлекаешь, не до авансов.

Ее все мужчины теперь просто  люто бесили. Вонявшие потом и грязными носками, а если и нет, то шерстью дурацкой или своей чешуей. От водяных несло мерзким болотом, от леших — мышами. Маги пропитаны зельями, от них ее просто тошнит. 

— Как себя чувствуешь? — вместо их привычного приветствия с ней поздоровалась ведьма Наташа.

— Аве, моя дорогая. Паршиво и омерзительно. Хочу убивать, и с особой жестокостью. Где мой кофе?

Коты в парикмахерской тоже отвратно воняли. Шерстью, рыбой и… просто котами.

— Это бывает даже у вашего племени, к сожалению, — подбадривающе улыбнулась Наташа. — Прости, но тебе теперь только чай. 

И подчеркнуто не замечая возмущения на лице Киры налила ей кошмара зеленого в чашку. 

— Пей. Это тебя успокоит немного. И где он?

Неужели на морде у Киры все так очевидно написано? Хотя… ведьма славилась своей прозорливостью и, чего уж скрывать, — жизненным опытом в любовных делах.

— Остался там, в Белогорье. — Кира откхлебнула зеленое пойло и выдохнула. Мята, мелисса, чабрец и ромашка. Хорошее сочетание, не поможет — так хоть дыхание освежит. Крутанулась на стуле, почему-то хихикнув.

— Бросил? — Наташа нахмурилась. 

— Что ты! — подруга даже всплеснула руками. — Он — не такой. Он… волчица мечтательно закатила глаза к потолку и медленно облизнулась, припомнив их сказочные ночи. — Удивительный. Страстный, нежный, горячий. Он чувствует меня. Каждую клеточку. Защищает, оберегает. Рядом с ним — очумительно. Я провела в Белогорье самые счастливые дни в своей жизни. Думала — просто течка. А теперь понимаю — влюбилась.

Наташа гулко сглотнула в ответ, едва не расплескав содержимое своей чашки.

— Ты о вампире? — осторожно у Киры спросила. — Или я как-то запуталась? 

— О Викторе Епурэ. Известном ученом, ботанике-систематике и бриологе*, видном специалисте по ископаемым мохообразным растениям. Статью о нем в “википедии” я уже выучила наизусть. Вот как меня так угораздило?

— Н-да уж! — только и смогла выдавить из себя потрясенная подруга.  Вампир-систематик-бриолог — это действительно круто. Тогда я не удивляюсь.

— Тому, что великовозрастная волчица кукухой поехала? Бывает, случается. Абсолютно не лечится.

Наташа воззрилась на Киру со все возрастающим недоумением. 

— Ты что, ничего не заметила? — удивленно спросила, на всякий случай отодвигая фарфор от волчицы.

— Влюбленность свою? — Кира тоскливо перехватила кусок шоколадки и хищно отправила его в рот. Проглотила. —А это можно как-то проигнорировать?

— Скажи, дорогая, а ты чем  там занималась с этим вампиром? 

***

С ним этого происходить просто не может. 

Так каждое утро Виктор себе говорил. И уже подходя к старенькому умывальнику, над которым висело потемневшее от времени зеркало, он сам себе сознавался: снова врет малодушно.

Не могут вампиры влюбляться. 

Снова и снова об этом ему сообщали все доступные справочники по расоведенью. Могут питать темную страсть, болезненную, удушающую, но любовь этому племени не знакома и противоестественна. 

Он закрывал эти правильные страницы и… представлял себе Киру. 

Горячую. 

Пахнущую отчего-то теплым красным вином. 

Красивую, умную, добрую… Обжигающе-страстную. 

Игристую, опьяняющую, ошеломляющую.

Виктор обнаружил себя за столом, на котором лежали листы плотной бумаги, исписанные каллиграфическим почерком. А рука сама собой продолжала выводить: 

Великолепная. Неподражаемая. Искренняя, откровенная. И…

Любимая.

Глядя на это последнее слово, он вздрогнул. 

Оно выглядело, как приговор. 

Он — ничтожество. Так и не смог стать приличным вампиром, а теперь еще взял и влюбился. Позорище!

— Виктор, я стучал, но…

Над ухом вампира раздался громкий рокот Беринга. 

Директор этого странного заведения, в котором Виктор недавно, но неустанно работал, частенько задерживался здесь даже после полуночи. 

По его словам, собирался в долгую командировку. Но кто его знает… Эти оборотни всегда крайне непредсказуемы.

— Простите, задумался. — Виктор щурился подслеповато, растерянно озирал кабинет, словно реально проснувшись.

— Что это? — быстро подойдя к рабочему столу вампира, директор подхватил плотно исписанный лист. Совершенно бесцеремонно вчитался. Отбирать было бессмысленно. Подавляя в себе приступ злости, Виктор быстро собрал остальные листы. Вне рабочего времени он имеет полное право… помечтать, например.