Когда, защищая министра Р. Вайтекунаса, подал в отставку и я, Бразаускас неожиданно согласился, чтобы председателем Национальногокомитета по безопасности стал тот самый А. Ивашкявичюс, который записал его секретный разговор и передал журналистам, из–за чегопрезидент полтора года на меня давил: когда вы выгоните этого негодяя из партии?

— За какие заслуги? — спросили меня коллеги по Совету обороны. — Неудобно, жалко человека, еще может рассердиться.

О подобной, ничем не оправданной игре судьбами людей можно

писать бесконечно, но наступает время и подумать, а что же заставляло первого человека республики так непорядочно поступать? Врожденное непостоянство? Страх? Забывчивость? Высокомерие или только собственная ощутимая корысть?

Приводя в порядок свои записи и пометки на документах, я пришел к выводу: это переменчиво искренний и коварный, часто выдавливающий из себя слезу актер, еще более искренне убежденный, что он незаменим, избранный народом подлинный католик, честно играющий свою роль в заранее подготовленном сценарии. Если на него находит блажь или он проникнется подкинутой кем–то идеей, то в практической деятельности и в отношениях со своими коллегами он становится непрогнозируемым аппаратчиком, решающим все проблемы таким образом, чтобы они как можно меньше ему навредили или принесли максимальную выгоду.

Не раз все это по–человечески взвешивая и обдумывая, я пытался его оправдывать: может быть, он действительно по–джентльменски все простил и Ю. В. Палецкису, и Р. Гудайтису, и А. Ивашкявичюсу?

Но почему тогда он для раздувания собственной славы воспользовался неудачами, постигшими меня и Байораса? Почему он смешал с грязью такие светлые личности, как Р. Вайтекунас, А. Шлежявичюс, В. Эйнорюс, почему при визите в Израиль наградил орденами всех бежавших от нас еврейских писателей, а здесь, у себя под носом, на празднование своего 75–летия забыл пригласить члена правления нашей партии Й. Авижюса? Это были только догадки, поскольку другая цепочка событий оказалась еще грязнее. Он совершенно перестал считаться со своими бывшими сотрудниками и при ведшими его к власти людьми, он стал унижать соратников и верных товарищей попартии, окружил себя всякими проходимцами, начиная с Бенаса Гедялиса, спаивающего литовцев, и кончая потренировавшимся на полиции безграмотным в финансовом отношении воришкой Йонасом

Уркой, которого специальным декретом внедрил в совет Банка Литвы. Потом началась эпоха банковских крахов и растранжиривания налево и направо огромных, ничем не оправданных кредитов. Всеэто организовали многочисленные дружки председателя Комитета по литу Бразаускаса, как потом выяснилось, «ничего об этом не знавшего».

- Не я писал — Жукас…

Сейчас Бразаускас хнычет, что ему не с кем работать, что приходится опираться на либералов. Видите ли, он представляет умные и хорошие законопроекты, но многие его не понимают и сопротивляются его благородной миссии. Как все это похоже на уже упоминавшегося оторвавшегося от земли божка Робеспьера, когда он на спаде революционной волны обратился в Конвент и заявил: «Что же здесь творится? У французов есть республика, а они требуют хлеба. Только тираны раздают хлеб своим подчиненным. Конституция может дать людям только свободу»…

Правильно. Ведь Альгирдас Миколас пришел, только чтобы спасти Литву, а не раздавать хлеб. Кроме того, он ничего не знал, пока разъяренные крестьяне не напомнили ему об этом, заблокировав дороги кучами навоза…

— Не я сажал эту свеклу — Кристинайтис[25]…

Избирательная система в Литве от первого замысла до принятия законов была и остается порочной, позаимствованной у других государств с плохо известным нам строем. Она не отражает ни традиций нашего народа, ни его устремлений, направленных на управление государством, ни его правовой осведомленности. Правы В. Успаских и Р. Повилёнис, утверждая, что это хитро замаскированная система партократической диктатуры.

В Литве членов различных партий не насчитывается даже двух процентов от общего числа людей, обладающих избирательным правом. Поскольку только партии обладают неограниченной возможностью выдвигать своих кандидатов в Сейм и муниципальные советы, эти два процента и навязывают свою волю остальным девяноста восьми. Это диктатура меньшинства над большинством, поэтому говорить о какой–то демократичности нашей системы могут только те, кто ею пользуется для удержания собственной власти.

Кроме того, половина депутатов избирается по партийным спискам. Они ни за что не отвечают перед избирателями, поскольку подчиняются только лидерам своих партий. Даже наиболее скомпрометированный в глазах народа человек непременно попадет в Сейм, если сумеет угодить своему партийному руководству и будет включен в верхнюю часть партийного списка. Поэтому в Сейме вегетирует бесконечное множество вечных сейма чей, которые после четырех избирательных кампаний ни разу не победили в честной борьбе в одномандатных округах.

Кому такие люди служат, и кому они вообще нужны? Это политические прислужники, которые всеми правдами и неправдами потакают своим партийным боссам. Это их рупоры, громкоговорители, марионетки, для которых проблемы избирателей так же далеки от их практических дел, как далек лунный свет от солнечного: светит, меняет фазы от ущерба до полнолуния, но никого и ничего не греет.

Избиратели видят только внешнюю сторону избирательных кампаний, разукрашенный плакатами и обещаниями фасад. Им подсовывают самых серьезных кандидатов от партий, чтобы собрать как можно больше голосов за свой партийный список, а остальных уже обсудили заранее, расставили, пронумеровали, им уже назначены посты и должности, распределены министерские портфели и места в представительствах Литвы за границей. Поэтому за тринадцать лет в нашей политической жизни не было никаких перемен: все те же лица, те же обещания и та же ложь избирателям. Большинство этих деятелей, как они сами смеются, идет на выборы, чтобы пособирать грибы–ягоды, то бишь голоса избирателей, проверить собственные акции или проветриться с местными властями и заручиться их поддержкой.

К счастью, люди уже раскусили «демократическую» игру этих всевозможных группировок, кланов и клик, поэтому в оценках граждан Сейм занимает последнее место. «Саркофаг», «темница», «корабль дураков» — далеко не полный перечень прозвищ этого учреждения. Последние выборы президента стали банальной комедией, окончательно обесценившей и саму должность, и рвущихся к ней номенклатурщиков.

Сам факт, что избиратели уже не видят разницы между правящим президентом и популярным скоморохом[26], демонстрирует, до чего докатилась литовская псевдодемократия и какая от этого польза трудовому люду. Сам выбор граждан сопровождался не политической идеей, не стремлением к лучшей жизни, а превращенной в смех безысходностью: «Как они нам, так и мы им…» Или: «Хуже уже не будет».

Сейчас мне легко иронизировать по поводу этой антидемократичной общественной процедуры, но были и дни, когда я шел на выборы, как на праздник, веря в их особую силу, рвался, как на войну за светлое будущее и единств? народа, пока наконец не понял, что я — ДОНКИХОТ, воюющий с ветряными мельницами. Когда жители Пакруойиса выдвинули меня кандидатом на второй срок, мне пришлось им откровенно признаться:

— Я не хочу больше обманывать людей. Вы ничего плохого мне не сделали, а я, если попаду в Сейм, смогу только не мешать вам и не портить вам жизнь.