Её дом изменился. Уютное кружево занавесок заменили безликие жалюзи, вместо искажённого радиопомехами блюза гремит попса. Стены те же, но из них будто вынули душу.
– Марина дома?
Девочка-подросток щурит правый глаз, разглядывая меня.
– Она здесь больше не живёт. Дом продан.
– А подруга её? Не помню имя… – Щёлкаю пальцами, кивая на соседний двор.
Девчонка флегматично выдувает жвачку.
– Не знаю. Летом здесь никого не бывает.
– Понятно. Не подскажешь новый адрес Марины?
– Не-а. Может, ты маньяк, – улыбается она бесстрашно и нагло из-за забора.
Проще было у отца узнать. Но хочется самому…
– Нормальный я.
– Маньяки именно так и говорят. Кто потом со мной будет заниматься английским?
Достаю из кармана бумажник, показываю купюру.
Тонкие пальцы цепко выхватывают взятку.
– А может, ты представился поклонником… – задумчиво размышляет мерзавка. – В моём возрасте все такие романтичные дуры! Стоит услышать про любовь, и мозг отказывает.
Закатываю глаза, протягивая ещё одну купюру, иначе мариновать меня здесь будут ещё долго.
– Я очень пылкий, умирающий от любви поклонник.
– Записывай… – хихикает алчно.
Вбиваю адрес в навигатор. Проложенный путь приводит меня в элитный район города.
Удивлённо разглядываю новостройки, зелёную зону во внутреннем дворе, современную игровую площадку с огороженным полем для баскетбола. Для матери-одиночки с преподавательским окладом нехилые перемены.
В холле консьерж. От него узнаю, что Марина уехала, ещё не возвращалась.
В машине на меня накатывает дикий хохот. Нервы сдают. Курить и ждать, когда она появится…
До зубного скрипа знакомо…
В бардачке лежит бутылка виски. Для полноты картины осталось надраться. Но с ней ребёнок, а перегар не лучший спутник при знакомстве с сыном. Мельком проскальзывает мысль, что я что-то важное забыл и не сделал. Распирающий ком в груди не даёт на чём-либо сосредоточиться. Эмоциональный взрыв выжигает из меня всё остальное.
Марина, как и всегда появляется эффектно. Как удар под дых. На брутальном немецком внедорожнике, при виде которого раненый зверь во мне свирепо скалится!
Контрольный удар настигает меня с осознанием, что она сидит с пассажирской стороны. Какой-то кудрявый франт выходит первым, помогает ей выйти.
Кто он такой вообще?! Водитель? И мне хотелось бы так думать, но – нет…
Судя по дорогому костюму – скорей всего поклонник.
Намеренно громко хлопаю дверью, чтобы привлечь к себе внимание. Кудрявый бросает на меня равнодушный взгляд и ныряет на заднее сидение.
Я открыто фокусирую внимание на застывшей изваянием Марине.
Откровенно скольжу взглядом по её телу. Она неуловимо изменилась…
В руке охапка полевых цветов, венок из них же на голове… Белая ткань сарафана обтягивает грудь, на пару размеров больше, чем я запомнил. Пальцы покалывает от спонтанного желания узнать её нынешнюю тяжесть, сравнить с тем, что запомнилось. Это была первая грудь, которую я трогал. На ощупь, в полной темноте… на кураже, в полубезумстве гормональной эйфории…
В моих руках побывало достаточно женских тел. Ощущения давно притупились, не вызывая прежнего восторга, но сейчас смотрю на проступающие через ткань соски, и фантомный терпко-сладкий привкус её помады вяжет язык, будто коктейль, который я имел однажды дурость попробовать. Это когда айриш крем сворачивается от сочетания с соком лайма, превращаясь во рту в настоящий бетон. Мой язык сейчас точно так же прирастает к нёбу.
Глава 3
Марина не моргает, пока я так же неотрывно смотрю ей в глаза. Так шок, неверие и паника. Будто внезапно налетела на бомбу. Часовой механизм мигает нулями…
Сердце колотится как ненормальное, затрудняя дыхание. Хочется подлететь к ней и вытряхнуть все те счастливые часы, что она мне задолжала. Я не давал согласия растить сына одной, она их у меня украла!
За мгновение меня охватывает ярость. Так легче не зацикливаться на собственной растерянности. Да, я знал, что сейчас её увижу, морально настраивался. Только хреново, видимо. Настройки слетели первыми и теперь пришла моя очередь застыть изваянием…
Возня из машины мне не даёт покоя. Не разрывая зрительного контакта с Мариной, прислушиваюсь к голосам.
Слышу, как кудрявый с энтузиазмом сообщает, что осталось найти последнюю деталь. Объясняет, что пистолет – плохая игрушка, а магнитный конструктор – полезная… И мама снова будет переживать, если Лёша затеет драку на детской площадке.
Моя бровь претенциозно взлетает.
Какого чёрта моему ребёнку указывает какой-то левый пудель?!
– А завтра, я обещаю, что привезу тебе настоящий футбольный мяч. Спортсменов тоже уважают. Необязательно доказывать силу кулаками. Постарайся быть послушным ради мамы. Ты же не хочешь её огорчать?
– Не хочу… – звучит насупленный бубнёж из салона.
Мои челюсти и кулаки сжимаются.
Знаете, как это называется? Бессовестная манипуляция – вот как!
Делаю несколько широких шагов к машине. Марина решительно встаёт у меня на пути.
Так и застываем в метре друг от друга. Воздух сгущается… Она сменила духи, и эти новые полосуют лёгкие инеем.
В нашу немую бесконтактную схватку влезает кудрявый.
В углу глаз за прозрачными стёклами очков расходятся лучи морщин. Он старше Марины лет на пять, может, больше.
– Марина, что-то случилось?
Напрямую у меня не спрашивает. Сразу видно, кто в детстве играл только в хорошие, полезные игры…
– Нет, старый знакомый… – натянуто улыбается она, сжимая пухлые детские пальчики.
– Мам, больно! – выдаёт ступор матери Лёша, прослеживая её взгляд на меня. Хмурится совершенно по-взрослому с различимым любопытством и настороженностью. – Ты кто?
Смотрю с зелёно-голубые глаза сына и чувствую, как в раскуроченной груди разливается незнакомое тепло.
– А это, Алёша, никто, – сухо отвечает Марина.
Свирепо втягиваю воздух.
Вот так, да?.. Кудрявый, значит, хозяйничает, а я пустое место?
– Как это – никто?
Лёша аж приоткрывает рот. Не понимает…
– Это не надолго, – ухмыляюсь, испепеляя её взглядом.
Марина зажимает букет подмышкой, достаёт из небольшого рюкзачка ключи и порывисто протягивает своему растерянному мужику.
– Иван, вы пока поднимайтесь. Я догоню.
Его губы сжимаются в неодобрительную нить.
– Ты уверена?
– Топай, Ванечка, – Из последних сил стараюсь выглядеть непринуждённо, пряча кулаки в карманах брюк, чтобы окончательно не напугать сына. – Ты ведь не дурачок, верно?
Меня бомбит от того, что Марина доверяет ему ребёнка и ключи от квартиры. Но присутствие Алёши меня сковывает, я не слишком хорошо себя сейчас контролирую, поэтому вынужден поддержать её в этом решении.
Мальчишка переминается с ноги на ногу, не спеша следовать за более понятливым старшим.
– Анечка не дуачок. Он – ебужонок! – вдруг выдаёт сын на полном серьёзе, прижимая к груди коробку с конструктором.
Агрессия, повисшая в воздухе, внезапно разряжается и застревает в горле истерическим смехом.
Мелкий жжёт!
Иван обескураженно поправляет очки под моё судорожное покашливание.
– Идите уже! – стонет Марина, закрывая руками лицо.
Я тяну время, наблюдая за тем, как кудрявый помогает Лёшке преодолеть ступеньки.
– Серьёзно? – поворачиваюсь к ней одновременно с хлопком парадной двери. – Ты доверила воспитывать ребёнка… ебужонку?!
– Он Верблюдов! Просто Лёше сложно выговорить полную фамилию, а сокращение «верблюд» в его исполнении звучит ещё хуже…
Марина продолжает смотреть на дом, отчаянно кусает губы, стараясь скрыть едва заметную улыбку.
Проглотив едкий комментарий, лишь веду бровью, не узнавая в этой умилённой женщине стервозную училку, которая постоянно щёлкала меня по носу, когда теряла контроль над ситуацией.
У тебя появились личные слабости, да дорогая?
– От кого у тебя ребёнок?
