— Все знают, что баба на корабле к беде! — громко заявил кто-то из матросов.

— Та ше ви таки кажете? А толпа нечесаных увальней к счастью, ше ли? Вы ше, с мозгами поссорились? — возмущенно фыркнула Рози.

Услышав голос свинки, я обрадовалась. О том, что на корабле “женщина к беде” я теперь не одна, как-то позабылось. Я вообще о многом забыла. Эти два дня с Арсом почти что один на один произвели на меня особое впечатление. Как сказала бы мама: “Вскружили голову”.

— И вообще, ви ше нарисовались? Если уж на то пошло, ми с дитем с вами ужо несколько дней, и ше? Не потонуло ваше корыто! Нивроку...

Последнюю фразу я расслышала еле-еле, и то только потому, что мы с Ричем уже поднялись, а Рози сидела на жердочке прямо у входа в камбуз. Другие одно-единственное слово, означающее так много, не услышали вовсе.

Особо недовольные пираты замолчали. То ли обдумывая сказанное морской свинкой, то ли потому, что увидели нас. В любом случае я выдохнула. Выслушивать их ругань не хотелось совершенно. Я просто не знала, как на нее правильно реагировать.

Не драться же мне с ними, в конце-то концов? Это Рози за словом в карман не лезла и умела давать словесный отпор, а я с учителями совсем не тем занималась на уроках. Меня не готовили к интригам и тайнам королевского дворца. Мне сулили спокойное существование при любящем супруге в кругу детей, а потом и внуков.

О Древние! Словно у меня за плечами осталась другая жизнь, или будто я наконец проснулась после долгого сна. Моя реальность сейчас была совершенно иной.

— Зато теперь нам не обязательно до следующей стоянки терпеть, — неприятно рассмеялся матрос, чье лицо от уха до левой брови пересекал глубокий шрам.

Чужие грязные слова разрезали только обретенную тишину, вырывая меня из размышлений. Тарелка громко звякнула о тарелку, а я почти до боли стиснула зубы, ощутив неизведанную доселе злость.

Пират явно намекал на публичный дом госпожи Пожари. Совсем недавно его посещали некоторые члены команды, судя по тому, что я слышала перед тем, как уйти в город вместе с Арсом.

Жгучее желание перевернуть на наглеца тарелку с кашей и мясной подливой появилось мгновенно. Останавливало лишь то, что после такой выходки я сама, скорее всего, в наказание обойдусь без ужина. Да и потраченных сил и продуктов, честно говоря, было жалко.

Не стоил этот мерзавец моих нервов.

— Рты свои позакрывали и живо за работу, пока без ужина не остались, — тихо, но при этом как-то пронзительно произнес непонятно откуда взявшийся капитан.

— Так ужин же вот уже, — недоуменно проговорил отличившийся матрос.

Властный голос капитана словно обнял меня со спины:

— Ты сегодня ужинаешь в последнюю очередь.

Хотелось улыбаться. Улыбка против воли змеей скользнула на мои губы. Я была невероятно благодарна Арсу за то, что он заступился за меня и приструнил матросов, пусть и не сделал им замечаний в открытую. Самое главное, что цель была достигнута и они осознали, за что расплатились горячим ужином.

Те, кто ел последними, всегда получали пищу едва теплой. И это не я так придумала. Это капитан так наказывал нерадивых пиратов. Даже у них имелись определенные правила, нарушать которые не позволялось никому.

— Ну и чего застыла над тарелкой как изваяние? — поторопил меня кок. — Давай быстрее. Всем жрать уже охота.

И действительно, все члены команды уже стягивались к бочкам, которые сегодня заменяли стол. Вооружившись большой деревянной ложкой и половником, я быстро наполняла тарелки, а сама краем глаза наблюдала за морскими свинками.

Зеленую грушу в лапах у Рича я заприметила еще в камбузе, а теперь внимательно следила за тем, как он фрукт передавал Рози. И как рыжая свинка величественно его принимала. Эти двое со стороны выглядели как дуэлянты на поле брани.

— Кушать подано, — фыркнул кок, словно фокусник, достав из-под собственного крыла ужин и для себя.

Свежий лист капусты захрустел в такт сочной груше, которую Роззи предварительно магией для удобства разрезала на четыре куска. Она еще и платочек себе на мохнатую шею повязала, чтобы не измазаться в сладком соке. Если бы в придачу морская свинка вооружилась вилкой и ножом, я бы вообще не удивилась.

Для части команды этот поздний ужин заканчивался сном и заслуженным отдыхом. Для Арса — привычной прогулкой по верхней палубе. Вместе со всеми он ел редко, предпочитая в этот момент уязвимости для корабля оставаться настороже. Я же в этот короткий миг украдкой провожала мужчину внимательным взглядом, потому что для меня вечер только начинался.

Меня снова ждали гора грязной посуды, ледяная вода и немытые полы. Впрочем, как и во все последующие дни.

Три дня — ровно столько мы находились в плавании, держа курс на какие-то там скрытые ото всех острова. Три дня — ровно столько по всему кораблю меня неустанно с раннего утра и до глубокой ночи гоняли Рич и Роззи. Три дня — ровно столько команда “Морского Дьявола” приглядывалась ко мне, при этом пока удерживая дистанцию.

А я приглядывалась к морю. Оно то было лазурно-голубым, тихим и спокойным, словно ненавязчивая мелодия солнечного утра, что заглядывало в окно спальни вместе с птичьей трелью. То вдруг становилось серым, почти черным, и бушевало, качая судно, вторя порывистому ветру и звонкой музыке дождя.

Удивительно, но мне нравилось море. Непостоянное, волнующее, неудержимое. Оно сочетало в себе все женские качества, которыми я хотела бы обладать. Его нельзя было угадать. Его невозможно было обыграть. Его никак не получалось предвосхитить.

Море ни под кого не подстраивалось, и за это его уважали.

Все, кроме чаек. Эти бессовестные пернатые что в хорошую, что в плохую погоду ныряли в воду с головой и непременно ловили рыбешку поменьше и покрупнее. А потом гадили прямо на палубу, перелетая с мачты на мачту, и деревянной швабры совершенно не боялись.

Уж я их и так и эдак гоняла. И тряпкой бросалась, и без ведра чуть не осталась, когда оно едва за борт не перелетело, а им все нипочем! Только и знают, что гадить да орать.

Вот и приходилось мне палубу отмывать. Утром терла, днем проходилась и перед сном отмывала. А кроме этого, готовить каждый день помогала. Мы с Ричем и завтраки стряпали, и над обедами колдовали, и ужинами всех кормили.

И ведь вкусно кормили. И каши варили, и мясо всякое разное жарили-парили, и супы наваристые готовили, и даже пекли иной раз. Сегодня вот на завтрак, например, пирожки были со смородиновым вареньем. Оно на борт случайно вместе с соленьями попало и быстро в тесто угодило.

Правда, ругань в камбузе при замесе теста стояла страшная. Роззи и Рич на ровном месте умудрялись спорить. Скандалили с утра и до вечера по поводу и без, хотя пересекаться не должны были совершенно. Рыжая все время проводила у кабинета капитана, а кок — на своем рабочем месте.

И тем не менее это совершенно не мешало им воевать. Сегодня вот из-за формы пирожков повздорили, а вчера вечером из-за количества капусты в супе, который я на подносе капитану в кабинет отнесла.

Уж лучше бы и не относила, а сама по дороге все съела, потому как попало мне сразу от обоих. От Роззи за отсутствие мяса и наличие капусты в тарелке. Мол, здорового мужика мясом кормить нужно, пока он на кости бросаться не начал, — вторую часть фразы я так и не поняла. А от кока за то, что суп уже остыл, пока я туда-сюда ходила, хотя сами же и гоняли без цели.

То я не так готовила, то не так поднос приносила, то полы не так мыла и даже смотрела не так. На капитана.

— Нет, ви на нее поглядите! И гиде, мине скажи, твое обаяние потерялось, а? — наставляла пернатая, поймав меня во время ужина на том, как я взглядом спину Арса провожала. — Слушай тетю Роззи. Тетя Роззи пятерых кавалеров на тот свет спровадила и таки ни разу не попалась. Ну ше опахалами своими луп-луп? Шамай давай.

Ну я и ела. Молча есть, пока эти двое спорят, вообще было полезно для здоровья. Иногда они даже забывали, что я есть, и тогда удавалось уделить время собственным мыслям.