– Что вы! – прижав руки к груди, возразил чародей. – Для меня книги – святое!

И буквально ринулся в указанный угол, начав рыться в свитках, а там были, в основном, не фолианты, а именно свитки, причем написанные на почти к этому времени забытом языке акала.

Библиотекарь некоторое время с интересом наблюдал за ним, но убедившись, что посетитель действительно бережно обращается с книгами, отвернулся. В то же мгновение перед ним слегка засветился воздух, стягиваясь в призрак старого человека с пронзительными серыми глазами.

– Вот так-так! – всплеснул руками мэтр Осанх. – Фаэргренн?! Так ты перешел?

– Уже пару лет как, – проворчал упомянутый. – Здравствуй.

– И тебе хорошего посмертия. Чего хотел-то?

– Помоги парню. Это мой ученик.

– Ты взялся учить человека?!! – полезли на лоб глаза незаметно изменившегося старика, по этим изменениям сразу становилось ясно, что библиотекарь на самом деле акала. – Ты забыл, чем это заканчивается?! Совсем на старости лет с ума сошел?!

– Он не просто человек, – усмехнулся призрак, тоже превращаясь в акала, которым, впрочем, всегда и являлся, только ученик об этом не знал. Да и не надо ему было этого знать. Рано. – Посмотри особым взглядом, сам все поймешь.

– Даже так? – вздернул брови мэтр Осанх.

Он повернулся к погрузившемуся в чтение какого-то свитка Кейсаву и расфокусировал взгляд. Некоторое время смотрел, потом ошалело помотал головой. Старик выглядел стукнутым пыльным мешком из-за угла, глаз стали чуть ли не квадратными.

– Чей? – хрипло спросил библиотекарь.

Перед призраком сформировалась иллюзия идущего над бездной по канату шута в сине-черно-серебряном трико.

– Так он вернулся?..

– Вернулся. И очень недоволен тем, во что за время его отсутствия превратился мир. А особенно – люди. И да, он позволил рассказать тебе о его возвращении. Под клятву, естественно.

Мэтр Осанх коротко кивнул и дал поддержанную чародейской связкой клятву молчать о возвращении принципа Разума.

– Остальные управители не знают? – хрипло спросил он, ощутив, что клятва легла на душу тяжким бременем.

– Нет, – отрицательно покачал головой призрак. – Сам посуди, это они допустили такое и не остановили Шиннану, пока это можно было легко сделать, очистив мир от энергии Падальщика. Я не понимаю, почему это не было сделано. А ты?

– Я тоже… – вздохнул мэтр Осанх. – И никто из наших не понимает. Но молчим, не нам вмешиваться в дела принципов и соответствий.

– А сколько всего наших в городе? – поинтересовался Фаэргренн.

– Двенадцать.

– И Лидара?

– И Лидара, – подтвердил библиотекарь. – Она себе интересное место избрала для наблюдения за людьми. Подавальщицей в популярном трактире. Ну, а мы с Луанием по старинке и по привычке с книгами возимся.

Немного помолчав, он спросил:

– Парню открыть сразу все?

– Ни в коем случае! – вскинулся призрак. – Ценится только то, что добыто в трудах и сражениях. Поэтому дай ему наметки для дальнейших поисков подземных городов, посоха Фаэроль и книг Великого Тетроса, потом аккуратно выведи на какого-нибудь старого мастера из наших, пусть тот даст еще несколько намеков. Желательно, чтобы парень к зиме добрался до Тайгарских гор, лучше всего к Луадару или Ускелану. Оттуда до Кейт-Арана рукой подать. И расскажи, где жили самые известные людские чародеи, пусть пороется в развалинах их замков. Там немало интересного сохранилось.

– Понял, – кивнул мэтр Осанх. – Толковый малый?

– Весьма и весьма, – заверил Фаэргренн. – Ему многое предстоит, сам понимаешь. Но если не сумеет стать тем, кем должен, то пусть лучше сгинет, чем станет еще одним Даргалом…

Двое акала, живой и мертвый, некоторое время молча смотрели друг на друга, затем кивками распрощались. Призрак растворился в воздухе, а библиотекарь поковылял искать рукопись, которую хотел подложить молодому чародею. Ему будет полезно ее почитать, кое-что важное поймет.

Найра, не так давно выбравшая себе это сценическое имя, поскольку доставшееся от родителей, Далия, ей очень не нравилось, было самым обычным, мягким, никаким, звучало слабо, а отличие от избранного псевдонима – словно ворона каркнула, тяжело вздохнула. В последнее время юная гадалка не находила себе места. Наставница, матушка Лагута, обучавшая девушку искусству гадания, помимо прочего, нужного в балагане, говорила, что когда наступает такое вот тревожное состояние, то следует ждать особого провидческого транса. Он может накатить внезапно, и лучше всего, если это случится ночью – не напугаешь никого своим потусторонним видом и закатившимися глазами.

Девушка съежилась, принявшись растирать себе плечи – ее бил озноб. Таких сильных преддверий к видению еще никогда не бывало, а это может значить только одно – высшие хотят через нее предупредить мир о чем-то страшном. Это пугало, но Найра понимала, что от нее ничего не зависит. Ведь ей дали провидческий Дар, о чем, гадалка, впрочем, не распространялась, делая вид, что обычная шарлатанка. Так намного проще. Побить за не понравившееся предсказание могут? Ничего, стерпит, не впервые. Тем более, что теперь за всех них, актеров, сказителей, гадалок и музыкантов, вступается небесный покровитель, Канатоходец, Танцующий бог. Найра часто видела его в трансе идущим по канату над Бездной. Но ни разу не решилась в эту Бездну всмотреться, помня старую истину, что в этом случае Бездна может начать всматриваться в нее. И это станет ее концом. Да и матушка Лагута предупреждала никогда такого не делать, чревато безумием.

Транс приближался, Найре становилось все холоднее с каждым мгновением, ей казалось, что тело словно застыло в ставшем ломким воздухе, настолько ломким, что еще мгновение – и он осыплется битым стеклом, лишив людей и животных возможности дышать. Девушка оперлась об одну из несущих балок фургона, ее трясло, глаза закатились, она страшно боялась проглотить язык и задохнуться – такое иногда случалось с впавшими в особо глубокий транс гадалками.

Фургон тем временем остановился, циркачи с гомоном выбрались наружу и принялись обустраивать привал. Кто-то побежал за водой, еще кто-то, взяв сеть, поспешил поймать нескольких зайцев, от которых высокая трава на берегу недалекой речушки словно кипела. Они были настолько жирные, что даже не убегали, только прижимались к земле и дрожали, поэтому ловить грызунов никакого труда не составляло, даже стрел тратить не понадобилось.

Актеры весело переговаривались, они пребывали чуть ли не в эйфории – первое же представление в большой деревне дало такие сборы, которые никогда не получал балаган Шаэра. Зрителям очень понравилось представление, повествующее о трех героях древности – каливре Хэлдре и двух охотниках из Древнего леса, Кунаре и Зерт. Роль последней досталась Тайре, поскольку она, как и ее героиня, была отличной лучницей и могла держать в воздухе до трех стрел одновременно. Майт отлично срежиссировал спектакль, он получился очень красочным, ярким и необычным. Тайра поражала бросаемые силачом Руго мишени в воздухе не просто быстро, но еще и красиво – она великолепно смотрелась в сшитом самостоятельно кожаном костюме лесной охотницы. Изображать каливру пришлось сразу двум актерам – Итане и Макоту. Специфический южный акцент гимнастки придавал речи Хэлдры особый шарм, показывая ее чуждость людям. Жители Тимаса, деревни, в которой театр Майта дал первый спектакль, рукоплескали, свистели и вызывали актеров на импровизированную стену – они ничего подобного в своей жизни еще не видели. А потом буквально завалили караван продуктами – денег у крестьян никогда много не было, за редким исключением, зато съестных припасов хватало. И театр теперь был обеспечен ими на добрый месяц, если не больше. Однако их, особенно крупы, предпочитали приберегать на черный день. Зачем тратить припасы, когда зайцы вокруг буквально кишат?

– А где Найра? – поискала взглядом подругу Итана.

– Не видно, – озабоченно ответила Тайра. – Может, того… в кустики побежала?