Высоцкий стоял оперевшись на гитарный чехол, и курил, глядя куда-то в пустоту, а набитый до круглого состояния чемодан, стоял у ног.
— Володя? — Виктор подошёл ближе. — Добрый день.
— А… Витя. — Актёр, одетый в джинсы и джинсовую рубашку, сфокусировал взгляд на Николаеве, пи пожал протянутую руку. — Вот, встрял. Четвёртый раз уже рейс отменяют.
— А тебе куда?
— Да в Симферополь, будь он неладен. — Высоцкий махнул рукой. — Договорился уже о десяти концертах по всему побережью, а первый уже сегодня вечером.
— Это весь твой багаж? — Виктор показал глазами на чемодан.
— Да… а…
— Пошли. — Виктор подхватил неожиданно тяжёлый чемодан, и пошёл вперёд. — У меня с друзьями, рейс через час. Как раз в Симферополь. Так что полетишь с нами.
— А регистрация? — Удивился Высоцкий, подхватывая гитару, и пристраиваясь следом.
— Зачем нам регистрация? — Удивился Виктор. — Мы же не женимся? А то вот так, отдашь паспорт девице из Аэрофлота, а когда его вернут, окажется что ты уже женат и у тебя пятеро детей. — Он вошёл в зал делегаций через распахнутые двери, и сразу пройдя к столикам и креслам показал на них Высоцкому. — Устраивайся. Кстати у них тут есть душ. Если хочешь освежиться — рекомендую занять его прямо сейчас.
Высоцкий много разъезжал по стране с концертами, и не в первый раз оказывался в транспортном тупике откуда не выбраться. Техника ещё не дошла до практической всепогодности, и рейсы часто отменяли по причине плохих метеоусловий. И тут совершенно неожиданно ему встретился Виктор Николаев, который сейчас занимал одну из высших должностей в СССР. Но при этом ни на копейку не стал чиниться, а помог донести чемодан, до зала для номенклатурных работников, и даже предложил сходить в душ, чем Владимир Семёнович сразу же воспользовался.
Парни и девушки, летевшие с Николаевым, отличались от советских граждан будто все они были с другой планеты. Подтянутые, легко и грациозно двигающиеся, словно танцоры, одетые просто, но с определённым шиком, и самое главное глаза. У всех был уверенный, но не давящий взгляд, и какая-то внутренняя мощь.
Несмотря на практически семейную жизнь с Мариной Влади, Владимир не переставал интересоваться женщинами, но здесь, он чувствовал будто попал в чужой прайд. Все дамы, которые находились рядом с Виктором смотрели на него взглядом мартовской кошки, а уж в этом Высоцкий разбирался. И это тоже было необычно. К семьдесят пятому году, Высоцкий был знаменитостью на уровне первых лиц государства. Изо всех окон, и автомобилей неслись его песни, а диски продавались миллионными тиражами.
Было какое-то время, когда его не хотели даже записывать, но в семьдесят втором ему позвонил сам директор фирмы Мелодия, и попросил! приехать и записать новый диск. С тех пор выходил уже третий диск-гигант, и пятый по счёту магнитоальбом, что полностью решило все финансовые затруднения Высоцкого. Также вдруг изменилось отношение к нему со стороны журналистов, и даже те, кто поливал его в статьях грязью, вдруг преисполнились самой горячей любви. А всё потому, что по Москве, прошёл слух о том, что Высоцкому помогает молодой, но уже очень серьёзный руководитель Виктор Новиков, про которого ходили слухи один другого краше. Высоцкий сам не отрываясь посмотрел интервью с Николаевым по телевидению, и уже тогда его не отпускала мысль, что Виктор с одной стороны какой-то совершенно чужеродный. Одевается не так, и говорит как-то странно, а с другой понятен и прост, словно председатель колхоза.
Самую правдоподобную версию Владимиру высказал один из его почитателей, служивших ещё в том, Бериевском НКВД. Мол готовили парня для внедрения куда-то, но операция сорвалась. И чтобы не терять ценный кадр, пристроили к службе внутри страны. Теория вроде бы многое объясняла, но Высоцкий чувствовал, что в этой истории слишком много вопросов без ответов. И вот теперь, наблюдая Николаева в его привычной среде, он понимал, что вопросов всё больше.
— Товарищи, — Тонконогая и стройная девица в синей форме Аэрофлота, цокая каблучками, и плавно покачиваясь вошла в зал, и вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, повернулась демонстрируя плавные аэродинамические обводы своего фюзеляжа. — Автобус ждёт. Свои вещи можете оставить у входа в зал, мы их уложим в багажный отсек. — Дама, ослепительно улыбнулась, чуть поведя грудью. — Прошу следовать за мной. — Элегантно развернувшись, она пошла вперёд словно рассекая воздух своей грудью, и с лёгкой полуулыбкой поглядывая на Виктора Николаева, давая ему понять, для кого весь этот микроспектакль.
Николаев лишь улыбнулся стюардессе, и пошёл к автобусу.
Вырулив на взлётку, самолёт взмыл в небо, и взял курс на юг.
Стюардессы на борту разносили минеральную воду, лимонад и конфеты, а народ, занимался кто чем. Читали книги и журналы, играли в шахматы, пара девушек что-то чертили в большом блокноте, а Елена, с Наташей словно наседки внимательно следили за всем.
Виктор сидел у окна, и листал какую-то книгу, когда самолёт как-то вдруг дёрнулся всем корпусом, и стал потихоньку заваливаться на крыло входя в поворот, но выправился и снова вошёл в крен.
Виктор встал, и кивнув начальнику охраны и пошёл вперёд, к пилотской кабине.
Дверь в кабину была заперта что было правильно по правилам пассажирских авиаперевозок, но не соответствовало регламентам полёта первых лиц.
Тут самолёт качнуло ещё раз, и он стал заваливаться носом вниз, и Виктор, выдернув пистолет из кобуры начал стрелять в дверь, чтобы перебить запирающий ригель.
Когда он распахнул дверь, самолёт уже почти вошёл в пике, и первый пилот, обернулся и вскинув пистолет Макарова попытался выстрелить в Виктора, но тот уже перехватил руку буквально выломал из кисти оружие, и его рукоятью наотмашь ударил по голове пилота. Затем он расстегнул ремни на втором пилоте, вытащил тело из кресла и одним прыжком занял его место.
— Ишь что удумал говнюк. — Он потянул штурвал на себя, выводя машину из пике, и глянул на приборы.
Нырок обошёлся Яку сравнительно недорого. Они потеряли тысячи полторы высоты, но всё ещё были на двух тысячах.
— Борт девяносто восемь тридцать один, Борт девяносто восемь тридцать один. Что у вас происходит? Доложите обстановку.
— Борт девяносто восемь тридцать один, докладываю. — Виктор посмотрел на тело, лежащее в проходе, над которым завис врач. — Второй пилот ранен, пилотировать не в состоянии. Первый пилот… Коля, глянь там первого, я его не убил?
— Нет, Виктор Петрович, до следователя доживёт точно. — Один из охранников имевший квалификацию медбрата, вынимал из кресла первого пилота.
— Первый пилот в бессознательном состоянии и тоже пилотировать не может.
— Кто у штурвала?
— Пилот второго класса полковник Виктор Николаев. Налёта на Яке сороковом не имею, но пилотировал разные машины включая бомбардировщики. Так что думаю, что птичку посажу без особых проблем.
— Борт девяносто восемь тридцать один, займите высоту пять шестьсот, и следуйте указаниям диспетчера. Будете садиться в Орле.
— И зачем мне в Орёл, когда мне нужно в Симферополь? — Виктор поёрзал в кресле устраиваясь поудобнее. — Нет уж. Давайте мне нормальный коридор, и тащите в диспетчерскую в Симферополе, кого-нибудь из опытных пилотов. Будет подсказывать.
— Я вам приказываю…
— Нет, товарищ диспетчер. Вы не поняли. — Виктор поправил гарнитуру и бросил взгляд на приборы. Набор высоты шёл нормально. — Это я вам приказываю, обеспечить мне коридор до Симферополя, и перестать меня отвлекать пустыми разговорами.
В этот момент в кресло первого пилота сел начальник охраны Константин Рябинин, надел наушники с микрофоном на голову, и повернулся к Виктору.
— Меня слышно?
— Да, Константин Георгиевич. — Виктор кивнул.
— Здесь полковник Рябинин, КГБ СССР. Начальник охраны Заместителя председателя Президиума Верховного Совета, Виктора Николаева. Требую немедленного коридора до Симферополя, и квалифицированную помощь при посадке. Вы меня слышите, товарищ диспетчер?
