Однако золотоволосый Аполлон её удивил.

Вместо того, чтобы рвануть к ней, срывая с себя на ходу одежду, он вдруг разорвал с ней, до сих пор неотрывно поддерживаемый, зрительный контакт и окинул гостиную ищущим взглядом. И искал он этим взглядом явно не её.

«Адский котёл! Откуда же это не дающее мне покоя чувство, словно я забыл о чём-то чрезвычайно важном? – раздраженно размышлял Александр.

Несмотря на свою способность видеть варианты будущего, он не относился к чувствительным или тревожным людям. Наоборот, способность предвидеть будущее делала его очень уверенным в завтрашнем дне человеком. Он мог бы просмотреть варианты будущего и сейчас. Если бы не ливень. И если бы он не был так основательно занят…

«Всё очень и очень несвоевременно!», – досадовал Александр.

Ведь, чтобы сейчас лицезреть вот эту красотку в одном белье ему пришлось прилично потрудиться. Настолько прилично, что он даже в какой-то момент действительно поверил в то, что Женевьера Корнаул не играет в «неприступную крепость», а истинно ею является.

Более того, он бы и до сих пор в это верил, если бы сегодня она сама не позвонила ему на мобильный для того, чтобы, в буквальном смысле этого слова, напроситься к нему в гости.

Конечно же, после звонка он сразу понял, что его просто раззадоривали, доводя до нужной кондиции, тем не менее, и осада и то, что крепость ему сама сдалась, вызвали в нём в равной степени приятные ощущения.

«Или всё-таки не в равной степени? Неужели меня беспокоит то, что трофеем, в конечном счёте, оказался я, а охотником – Женевьера?» – озадачился Алекс.

После чего, отпив ещё один глоток шампанского, сделал ещё шаг навстречу женщине, уже начавшей проявлять не только заметное нетерпение, но и искренне недоумевать.

Он сделал ещё один шаг. Затем ещё один. Кажется, попустило, мысленно выдохнул он с облегчением.

И только он успел это подумать, как за его спиной утихший было дождь, разбушевался с новой силой и настолько яростно забарабанил по стеклу окна, что у Алекса возникло подозрение, что никакой это не дождь, а самый настоящий град. Причем очень крупный.

Дабы подтвердить свою догадку, он обернулся и посмотрел в окно. Вот только был ли это град, ему узнать было не суждено…

Поскольку не зашторенную часть окна заполнила вспышка совершенно ослепительно белого света. Само собой закрыть вовремя глаза он не успел, и потому теперь единственное, что он видел перед собой – это отплясывающие дикие танцы красные, пурпурные и фиолетовые пятна.

Алекс дёрнулся было к окну, чтобы зашторить его до конца, но передумал.

«Если я продолжу в том же духе, – остановил он себя, – то моя гостья решит, что я смущаюсь по техническим причинам…».

Эта мысль, да и сама вероятность того, что его либидо может оказаться не на достаточной высоте, показалась ему настолько нелепой, что он не удержался и усмехнулся. Точнее, не усмехнулся, потому что не мог позволить себе такого неуважения к своей гостье, а…

«Уж лучше бы усмехнулся», – с досадой подумал он уже в следующее мгновение, после того, как попытавшись удержать рвущийся наружу смешок – хрюкнул.

И при этом хрюкнул он именно в тот момент, когда желающая раззадорить своего не особо пылкого любовника гостья, призывно облизнув губы, наклонилась вперёд, дабы продемонстрировать во всей красе свою совершенную грудь.

В ответ на изданный им непотребный звук у женщины недоуменно округлились глаза. И понятное дело, что недоумевала она отнюдь не в хорошем смысле.

«Я уже как Кэсси! Хотел как лучше, получилось как всегда… – сделав вид, что поперхнулся шампанским, закашлялся Александр.

Кэссиди Колдингс, его подопечная, была опасна, по его мнению, именно своими благими намерениями. В первую очередь, правда, опасна она была для себя самой, но порой и другим более, чем прилично перепадало на орехи.

– Кэсси?! – мысленно воскликнул он. – А не связано ли это странное чувство, словно я о чём-то забыл, с ней? – встревожился он. – Да, нет! Если бы что-то случилось с Кэссиди, я бы уже знал, – мужчина скорчил привычную недовольную гримасу, прикоснувшись к наколотой на запястье его левой руки руне кровных уз. – И потом я ощущал бы тревогу, а не ощущение, что мне чего-то не хватает, – всё также мысленно усмехнулся он, опровергая своё предположение. – Ведь кем-кем, а Кэссиди я сыт по горло! Искренне говоря, я был бы только рад забыть о ней хотя бы на один вечер, но чёрта с два! Вот я опять и снова думаю о ней, беспокоясь, не влипла ли она ещё во что-нибудь! Тысяча ржавых адских котлов, если бы не этот ливень, я мог бы…»

И тут он взглянул на хотя и безмолвствующую, но очень много говорящую выражением своего порозовевшего от сдерживаемого гнева лица Женевьеру и все мысли и о его подопечной, и о ливне, и о граде, и даже о том, что он забыл о чём-то важном, вылетели у него из головы.

По сузившимся глазам и их яростному блеску, обиженно поджатым губам и напряженной позе женщины, он мгновенно понял, что поперхнуться и закашляться, дабы скрыть то, что он не смог сдержать смешок, было весьма и весьма опрометчивым решением. Сомнений не было, ему не только не удалось сгладить впечатление от своего на редкость идиотского прокола, но наоборот этим он его только усугубил.

– Вьера! Ты не… Я сейчас всё тебе объясню…– сбивчиво начал оправдываться Александр, понимая, что ещё одно его неверное движение или слово и об этом приятном вечере в компании Женевьеры можно забыть, как и Женевьере, в целом, тоже.

После первых же его слов, прозвучавших со столь очевидным отчаянием в голосе, женщина заметно расслабилась и даже ласково улыбнулась.

Александр облегченно выдохнул и счастливо улыбнулся в ответ.

И тут за его спиной вдруг раздался резкий треск, самовольно, то есть, без всякого на то разрешения от хозяина дома, открывшегося окна.

Тяжелые бархатные шторы цвета бордо, словно победные знамена, зареяли под потолком. И в комнату вместе с шумом и струями дождя ворвался ураганный поток холодного осеннего воздуха.

От неожиданности хозяин квартиры чуть не швырнул в источник шума огненным шаром. Но, к счастью, и для окна и для квартиры, в целом, вовремя остановился.

– Адский котёл! Что б вас! – обернувшись, обругал он створки окон, которые посмели мало того, что самовольно открыться, так ещё и столь несвоевременно! – Тысяча ржавых котлов! А вы чего?! – это было уже реявшим на ветру, словно победные флаги, шторам цвета бордо.

Вслед за чем, он практически в один прыжок оказался у окна, и уже в следующее же мгновение бестактно вмешавшиеся в столь неподходящий момент створки окна были с силой впечатаны в раму.

Стекла окон, оскорбленные излишней резкостью и грубостью, хотели были возмутиться и громко задребезжать, однако встретившись взглядом с решительно настроенным крушить и громить хозяином квартиры, сподобились лишь в страхе задрожать и жалобно звякнуть.

– Это я, кажется, просто забыл закрыть окно, – объяснил Алекс своей гостье. И горячо и убежденно добавил: – Я сейчас! Одна секунда!

И снова обманул. Правда, не по своей вине…

Он всего лишь хотел убедиться, что на сей раз окно закрыто уже надёжно и что дело изначально было не в поломанном шпингалете. Потому, прежде чем задёрнуть шторы, он подёргал сначала одну створку окна за ручку, затем другую.

Окончательно убедился, что он, и в самом деле, просто забыл закрыть окно и взялся за края гардин…

Однако только он к ним прикоснулся, как в небе огромным огненном деревом вспыхнула ещё одна невероятной мощности молния. Вот только на этот раз вспышка его не ослепила, а наоборот, превратив на несколько мгновений ночь в день, позволила увидеть намного больше, чем он мог бы увидеть в темноте. Да и при свете дня тоже…

Поскольку, выхваченный вспышкой молнии из тьмы мрачный осенний пейзаж, не имел совершенно ничего общего с привычным видом за его окном.

– Что за…? – одновременно озадаченно, раздраженно и встревоженно прошептал Алекс, застыв с поднятыми вверх руками.