Как-то во второй половине лета 1972 года, когда после Куликова уже откомандовал Группой войск генерал армии Куркоткин и на эту должность прибыл генерал-полковник Ивановский, министр обороны заканчивал свое пребывание в Группе. В кабинете у главкома за отдельным небольшим столиком сидели, пили чай и слушали министра обороны главком Ивановский, начальник штаба Якушин, член Военного совета Медников и я – заместитель главкома. День был субботний, время шло к обеду. Гречко высказывал свои впечатления от посещения войск (он здесь уже был трое суток и завтра улетал домой, а на вечер была назначена встреча с Гофманом). Каждый из нас, слушая его, делал пометки в своих блокнотах. Наконец министр обороны закончил и вдруг говорит:

– Мы начальника штаба оставим здесь. Возможно, будет звонить Гофман – надо будет ему передать, что я готов с ним встретиться, как договаривались, у меня в домике. А сейчас пойдем немного погуляем.

Андрей Антонович любил ходить не спеша, беседуя с попутчиками и отвечая на приветствия встречающихся военных и гражданских лиц. А с некоторыми из них затевал беседу.

Вот и на этот раз мы неторопливо шли по тротуару в сторону его домика, где он обычно останавливался. Вдруг министр останавливается и, окинув нас озорным взглядом, говорит:

– Я окончательно пришел к выводу, что мне надо провести состязание: с одной стороны – я, а с другой – представитель Военного совета Группы.

И, посмотрев каждому в глаза, продолжил:

– В программу состязаний включается: метание гранаты, бег на сто метров, плавание, фехтование и партия в шахматы. И опять смотрит, как мы реагируем. – Вы готовы?

– Конечно, товарищ министр, – сказал Ивановский, – мы будем считать за честь участвовать в таких состязаниях.

– Вот и прекрасно, – говорит Андрей Антонович, хитро улыбаясь.

Мы пошли дальше. Вдруг он опять останавливается и спрашивает:

– А кто от Военного совета будет выступать?

– Первый заместитель главкома – это по его линии, товарищ министр, да и сам Валентин Иванович спортивный человек, – ответил Ивановский.

– А вы готовы к этому? – надавил на меня министр. И, не ожидая ответа, добавил: – А вы учитываете, кто против вас выступает?

– Несомненно, товарищ министр, – ответил я.

– Последствия, которые в итоге всего этого могут быть, – представляете? – все тем же тоном вопросил министр. – Так точно.

– Ну, если «так точно», то давайте разберем тактику ваших действий на этих состязаниях. Что касается метания гранат, то можете применять любую тактику – я переплюну весь ваш Военный совет. Разберем бег на сто метров. Как вы будете бежать? Все смотрят на меня. – Конечно, я должен бежать, отставая на один метр.

– Нет, нет! Что вы?! Это очень рискованно. Вдруг у самого финиша споткнетесь и, независимо от своего желания, вылетите вперед. Надо бежать минимум в двух-трех метрах сзади.

Дружный смех завершил разбор тактики спринтерского бега.

– А теперь поедем на озеро – поплаваем. С метанием гранаты и бегом фактически уже все решено – ведь второе место тоже приз. Давайте машину.

Подошли машины, и мы через пять минут были на озере. Взяли на месте плавки, подошли к берегу.

– Значит, так. Учитывая, что на той стороне никого нет, чтобы определить, кто же первый финишировал, то мы решим эту задачу, засекая время, потраченное на преодоление расстояния от нашего берега до вот той косы.

Это было метров двести пятьдесят – триста.

– Первым запускаем представителя Военного совета. Засекайте время. Вперед!

Я прыгнул в воду и с места в карьер взял бурный темп – поплыл баттерфляем. Однако на середине дистанции дыхание мое без тренировки выглядело неважно, поэтому я перешел на «спокойный» брасс. Выйдя на берег, поднял руку – мне ответили тем же, и я трусцой побежал вдоль берега к группе. А здесь меня ожидал сюрприз.

– Пока вы бежали, мы уже подвели предварительные итоги. Метание гранат – все прекрасно понимают, кому надо отдать первое место. Оно уже исторически закреплено. Бег на сто метров – представитель Военного совета при свидетелях заявил, как он намерен бежать, а это только второе место. Плавание – представитель Военного совета фактически сошел с дистанции: надо было проплыть туда и обратно, а он обратно пробежал по берегу. Поэтому мне можно сейчас показать любое время, и первое место обеспечено. Таким образом, по трем видам соревнований из пяти представитель Военного совета утратил первое место и тем самым уже никак не может занять первое место в целом. Но даже если мы продолжим, то те же шахматы сами говорят не в пользу Военного совета. Вы в шахматной партии сдаетесь? – напирал на меня Андрей Антонович.

– Товарищ министр, военный человек не должен сдаваться без боя.

– Это верно! Но и нет смысла идти в схватку, если знаешь, что обречен. Проигрыш только еще ниже уронит престиж Военного совета.

– Картина ясная, товарищ министр, – вмешался Ивановский.

– Ну, а сейчас все в воду! Поплаваем, – и Андрей Антонович первым решительно вошел в приятное теплое озеро.

Минут через двадцать мы уже сидели за столом в доме министра, пили мягкое «Псоу». Первый тост был за победителя в состязаниях, а следующий – за второе место Военного совета Группы.

Вот таким бывал иногда Андрей Антонович Гречко. Но такое случалось редко. Вся его энергия, дар природы – незаурядный ум, организаторский талант – были направлены и посвящены строительству и развитию Вооруженных Сил, поддержанию их постоянно на высоком уровне боевой готовности. Он сам лично понимал и внушал всем нам, что без мощных, отлично подготовленных Вооруженных Сил ни наши политики, ни наши дипломаты не могут успешно решать задачи в интересах Советского Союза. Он понимал это и действовал эффективно. И был на этом поприще беспощаден к тем, кто не понимал возложенной на него ответственности за честь, достоинство и безопасность нашей Великой державы.

Весной 1973 года я возвращаюсь с очередных учений в Вюнсдорф. Захожу в кабинет, а ко мне заскакивает порученец главкома и говорит, что Евгений Филиппович просит немедленно зайти. Сбросил свои ремни и иду к главкому. Переступив порог, вижу, как Ивановский, прижав к уху трубку телефона «ВЧ», повторяет: «Товарищ министр обороны, я все понял. Есть, товарищ министр», – и все в том же духе до окончания разговора. Положив трубку на рычаг, обратился ко мне:

– Валентин Иванович, я разговаривал с министром. Думал, что он и тебе что-то скажет, но он поставил задачу через меня. Тебе приказано срочно вылететь в Легницу – в штаб Северной группы войск. Там ждет министр. На руках надо иметь карты: двухсотку – на территорию Польши и ГДР и сотку – на восточную часть ГДР, с отмеченными на ней полигонами. Самолет я уже заказал. Через двадцать минут можно лететь – пока доедешь до Шперенберга, самолет будет готов. Прихвати с собой двух-трех операторов. Начальник штаба команду получил. Они готовят карты. – А что произошло?

– Произошло обычное: министр обороны приказал начальнику Генштаба подготовить самолет к нам в Группу на аэродром Шперенберг. Взял с собой несколько операторов, Главкома ВВС П.С. Кутахова и полетел. Как только самолет вышел из московской зоны, он вызвал командира корабля и приказал сесть на аэродроме Северной группы войск (Легница). То есть изменил пункт посадки. Это, естественно, произвело эффект внезапности, что и требовалось министру. А он приземлился и сразу поднял по тревоге всю Группу войск в Польше. Сейчас все находятся в районе сосредоточения, а одна дивизия получила задачу совершить марш на запад, к Одеру. По-моему, она уже вышла.

– А что меня может ожидать?