— Как же это вы пропустили такую новость?.. Ваш председатель, кажется, сейчас в Москве, на этом, как это… собрании, что ли? Ну, в общем, куда съехались передовые колхозники.

— Ну и что?

— Как — что? Сегодня сообщили, что Илью Мегудина из колхоза имени Свердлова наградили орденом Ленина.

— Как? Вы сами это слышали?

— Ну да…

Эта новость так потрясла Авраама, что он с минуту стоял на месте, не зная, что ему делать — ехать ли дальше или вернуться домой. Немного придя в себя, он развернул двуколку и, стеганув лошадь, помчался обратно. Ему хотелось поскорее сообщить новость Зельде, детям и всем, с кем работал Илья.

Проехав немного, он приостановил лошадь.

«А может быть, это не так? — подумал он. — Может, это какой-то другой Мегудин? Но ведь сказали, что из колхоза имени Свердлова…»

Авраам снова погнал лошадь домой. Когда он въехал к себе во двор, лошадь была вся в мыле. Авраам быстро соскочил с двуколки, увидел Зельду, стоявшую на крыльце, и подбежал к ней.

— Ты слушала радио?.. — запыхавшись, спросил он.

— Что случилось, Авраам, почему ты вернулся? Чем ты так взволнован? — забеспокоилась Зельда.

— Говорят, по радио передали, что нашего Илью наградили орденом…

— Что ты говоришь!.. Орденом?..

Прибежали Попелюха и Егес. Перебивая друг друга, они восклицали:

— Поздравляем! Поздравляем! Илью орденом наградили!

— Это правда? — спросил Авраам.

— Я своими ушами слышал, что Мегудина Илью Абрамовича — председателя колхоза имени Свердлова — наградили орденом Ленина! — выпалил Попелюха. — Ясно? Может ли быть другой такой Илья Мегудин?..

— Это он, наш председатель, наш Илья! — захлебываясь от радости, подхватил Пиня Егес.

К Мегудиным начали собираться стар и млад. Женщины обнимали Зельду, целовали ее, мужчины поздравляли Авраама, Зельду и друг друга.

— Такая радость… Такая честь для родителей, для всех нас… Когда он уже приедет? Ох и будет праздник у нас, всем праздникам праздник!

В поселке Новые Всходы с нетерпением ждали возвращения Ильи Мегудина из Москвы, чтобы достойно встретить его и поздравить с высокой наградой. Готовились торжественно отметить это событие и в районе, но Илья никому не сообщил, когда вернется домой.

На маленький полустанок поезд пришел поздно ночью. Единственный фонарь, висевший рядом с медным станционным колоколом, тускло мерцал, едва освещая платформу. Кругом было тихо и безлюдно.

Поезд постоял с минуту, паровоз, выпустив клубы пара, загудел, сотрясая, тревожа ночную мглу, и пошел дальше, а Илья, оглядываясь, будто искал кого-то, направился к выходу, надеясь найти попутную машину или подводу, на которой можно будет добраться домой. И вдруг он увидел отца, который, запыхавшись, озираясь вокруг, бежал по платформе. Илья пошел ему навстречу.

— Илья, Илюша! Наконец-то приехал! — воскликнул Авраам, обнимая и целуя сына. — Почему не сообщил, когда приедешь? Несколько дней подряд выезжаем к поезду, машину высылали, а тебя все нет да нет.

— Зачем меня встречать? Что я, сам дорогу не найду? Зачем надо было гнать машину, людей отрывать от работы? — сердился Илья.

— Илюша, ведь люди ждут тебя, волнуются, хотят скорее увидеть тебя, услышать новости.

— Я почти за час до отхода поезда не знал, успею ли справиться с делами и смогу ли выехать, — оправдывался Илья. — Мог ли я известить?..

Он положил на двуколку чемодан, и они тронулись в путь. Доро́гой Илья спросил:

— Как мама, сестры, братья? Какие новости в колхозе?

— У нас-то все по-старому… Что может быть особенного? Вот ты расскажи, ты много видел, много слышал. В Москве побывал, в Кремле… Своими глазами видел наших руководителей. В Москву, в Кремль на совещание посылали ведь заслуженных, достойных людей. Значит, ты встречался с умными людьми, слушал их, говорил с ними. Узнал что-то новое, поучительное…

— Да, много умных людей видел и слышал. Даже с Калининым говорил…

— С самим Калининым? Неужели? Ты сам подошел к нему?

— Он мне велел прийти к нему в приемную.

— Откуда он тебя знает?

— Руководители партии и правительства устроили прием для участников совещания, ну и я там взял слово…

— Ты выступил? И после этого Калинин тебя вызвал? Молодец, не оробел перед такими большими людьми. О чем таком, сынок, говорил, что Калинин заинтересовался? Он хоть помнит, что был у нас в переселенческих поселках?

— Помнит, все помнит. Он даже спросил, как мы живем, в чем нуждаемся…

— Ну, ты ему сказал?..

Илья сбивчиво, кратко рассказал о совещании в Кремле и успел сказать всего несколько слов о встрече с Калининым, как двуколка подкатила к дому.

…Ожидая сына, Зельда в эту ночь глаз не сомкнула. Вот уже пятый день, как у нее тревожно на душе. Совещание в Кремле кончилось, а от сына ни слуху ни духу. С того дня, как Илья вместе со всеми посланцами колхозов находился в Кремле, она ни на минуту не отрывалась от радио, перечитывала газеты, надеясь что-нибудь услышать или прочитать о сыне. Все, что говорилось по радио и писалось в газетах, казалось ей, было о нем, о его колхозе.

Сердце ее дрогнуло, когда радио принесло радостную весть о высокой правительственной награде, которой он удостоился. С этой минуты она жила одной мыслью: скорее увидеть его здоровым и счастливым. И теперь, услышав тарахтенье колес въехавшей во двор двуколки, Зельда побежала к наружным дверям. Она не успела еще спросить: «Кто там?» — как до ее ушей донесся стук и сразу раздался голос Ильи:

— Открой, мама, это я.

— Наконец-то, — едва сдерживая волнение, молвила Зельда.

Дрожащими руками она открыла дверь. Увидев сына на пороге, Зельда прижала его к груди, долго целовала и тихо промолвила:

— Радость моя, гордость наша… Мы ведь ждем тебя уже пятый день, еле дождалась тебя! Ведь собрание, или как это там называлось, в Кремле уже давно закончилось! Почему ты так долго задержался?

— Дела были, пришлось похлопотать кое о чем. День за днем откладывал отъезд… До последнего часа не знал, когда смогу выехать, потому и не сообщал, когда приеду.

— А мы так волновались, не знали, что и подумать…

Зельда зажгла свет. Илья вошел в столовую, поставил чемодан и снял пальто. На лацкане костюма, который шил «парижский портной» Пиня Егес вместе с подмастерьем Сендером Клафтером, сверкал орден Ленина.

— Это он, тот самый ордер? — спросила Зельда, подойдя к сыну.

— Не ордер, а орден, — осторожно поправил Илья мать.

Поставив лошадь и двуколку на место, вошел Авраам.

— Ты видел?! — кинув ликующий взгляд на орден, спросила Зельда.

— Это дают большим героям… — горделиво сказал Авраам.

— А разве Илья наш не заслужил эту награду? Смотрю я на него и радуюсь, горжусь нашим сыном. Там, в Кремле, наверно, все известно о нем, всё там подсчитали и оценили… Знают там, что каждая пядь колхозной земли орошена его потом и потом его товарищей… Знают, сколько сил они положили, борясь с черными буранами и суховеями, оберегая каждую каплю влаги, спасая урожай… Так разве он не заслужил этой награды?

— Заслужил, Зельда, конечно, заслужил.

— Хватит меня расхваливать, — сказал Илья. — Дали нам награду как аванс, чтобы лучше работали.

— Так, так, сынок, будем стараться лучше работать, — сказал Авраам и, лукаво подмигнув Зельде, тихо добавил: — У тебя, кажется, там кое-что приготовлено… Возьмем по чарочке и поздравим нашего дорогого сына, чтобы он нам всю жизнь только счастье и радость доставлял, чтобы мы всегда гордились им.

Как только Попелюха и Егес узнали, что Илья вернулся из Москвы, они побежали в правление поздравить его.

— Председатель приехал? Он уже был в правлении? — спросил Попелюха у низенького сутулого колхозного счетовода Монеша Малкиса, который сидел над конторскими книгами и что-то подсчитывал.