– Вот. Теперь мы можем продолжить разговор?

Какой разговор? Я и двух мыслей не могу связать, когда Психея ко мне прикасается, а она лишь прижала ладони к моей груди, будто готовится оттолкнуть меня. Я веду героическую борьбу со своим телом, чтобы оно не реагировало так, будто я возбужденный подросток, к которому впервые прикасаются. Никогда не был таким неуклюжим, даже в шестнадцать. У нас проблемы.

Поцелуй ее.

Соблазни.

Тогда и выбросишь все это из головы.

Не обращаю внимания на шепот искушения и стараюсь сосредоточиться.

– О чем?

– Ты ни с кем не можешь заниматься сексом. – Она слегка шевелит пальцами. – Я не признаю полиаморные отношения, и все в моей семье об этом знают. А еще уверена, что скорее прикончу своего партнера, чем останусь с ним, если он мне изменит. Пока мы женаты, ты ни с кем не можешь быть.

Честно говоря, такого я не планировал. Секс для меня – возможность выпустить пар и успокоиться. Я получаю удовольствие. Мои партнеры тоже. И каждый из нас в результате доволен. Возможно, я рассуждаю как потребитель, но я в самом деле не подарок, и в Олимпе об этом известно. Всем, с кем пытаюсь встречаться, приходится иметь дело с моей мамой из Тартара, не говоря уже о моей репутации ее подручного. Я парень, с которым трахаются, парень, с которым можно пуститься во все тяжкие, а потом выбрать более безопасный вариант и остепениться. Так все и происходит, и мне всегда было этого достаточно.

Но это не означает, что я готов открыть Психее эту правду. Тем более пока мы ведем переговоры.

– Психея. – Мне нравится, как ощущается ее имя на языке. И подозреваю, что еще больше мне понравится ощущать ее саму. – У меня есть потребности.

– Тогда предлагаю тебе познакомиться со своей рукой. – Мне слишком нравятся ее упрямо нахмуренные брови. – Или, если хочешь, могу купить тебе одну из игрушек, которые имитируют предпочитаемое тобой отверстие.

От удивления издаю смешок.

– А ты будешь довольствоваться своей рукой или маленькой шумной игрушкой?

– У меня бывали периоды затишья в личной жизни. В последние месяцы эти периоды были скорее правилом, чем исключением. – Она пожимает плечами, будто это факт из жизни, а не чертова трагедия.

Я пододвигаю руки ближе к ней, прижимаясь предплечьями к ее бедрам. Она слегка вздрагивает, и я вскидываю брови.

– Самый верный способ, чтобы ты свыклась с мыслью, что я к тебе прикасаюсь, – это экспозиционная терапия[1]. Секс ускорит этот процесс.

Психея смотрит на меня.

– Извини, видимо, я ослышалась. Мне показалось, ты только что предложил секс в качестве экспозиционной терапии.

– Предложил.

– Ты в самом деле такого высокого мнения о себе?

Не могу понять, язвит она или нет, поэтому игнорирую вопрос.

– Ты мне нравишься. Да и сама не считаешь меня противным.

– Ого, ты правда высокого о себе мнения.

– Я констатирую факты. Секс – самый простой способ скорее воплотить наш план. – Самый простой способ получить то, чего я хочу.

Возможно, это будет лишь очередной сексуальный контакт. Желание, секс, а на следующее утро – пустота. Нам никогда не придется делать это снова, мы можем делить одно пространство, не создавая друг для друга неудобств. Она слишком хорошо играет в эту игру, а у меня никогда не было проблем с контролем.

До сих пор.

– Нет. Исключено. Не знаю, что ты видишь, когда смотришь на меня, раз решил, что я буду рада заняться сексом с человеком, который час назад собирался меня убить, но мои стандарты гораздо выше. – Она едва ощутимо толкает меня в грудь. – Отойди от меня, Эрос. Сейчас же.

Я выполняю ее просьбу, позволяя оттолкнуть себя на несколько шагов назад. Хочу, чтобы она оказалась в моей постели, но добровольно.

– Мы не сможем выйти из этой квартиры, пока ты не перестанешь вздрагивать, когда я к тебе прикасаюсь.

– К утру все будет хорошо. – Она демонстративно озирается по сторонам. – У тебя есть гостевая спальня?

– Психея. – Я жду, когда она посмотрит на меня. У меня есть гостевая спальня, и она вполне отвечает ее потребностям. Но хочу, чтобы Психея была в моей постели, и готов вести нечестную игру, лишь бы затащить ее туда, даже если мы будем просто спать рядом. – Я не шутил насчет экспозиционной терапии. Если не секс, то нам придется хотя бы спать рядом.

– Нет.

– Это не обсуждается.

– Многие пары спят в разных комнатах. Моя мать и ее второй муж никогда не спали вместе.

Я вскидываю брови.

– То, что вы с Персефоной появились на свет, говорит об обратном.

Она чертовски милая, когда краснеет.

– Сделаю вид, что ты этого не говорил. Прекрати попытки меня отвлечь.

– Брак по любви, – медленно проговариваю я. – Если мы рехнулись настолько, что поспешили с браком, будет странно, если ты станешь вздрагивать каждый раз, когда я подхожу к тебе на расстояние вытянутой руки.

– Я поработаю над этим. Нам не нужно спать в одной кровати, чтобы наш план сработал.

Меня утомил этот спор.

– Не хочешь в этом участвовать? – Указываю себе за спину. – Дверь там. Я не причиню тебе вреда, но моя мать пошлет кого-то другого. Если хочешь проверить, каковы твои шансы пережить эту неделю, то пожалуйста. – Я блефую. Не могу позволить ей уйти. Ведь нас обоих ждут серьезные последствия.

Она смотрит на меня, будто ненавидя, но я потерплю, потому что она идет в коридор, ведущий в глубь дома.

– Давай закончим экскурсию по этому чудовищному пентхаусу.

Осмотрев остальную часть пентхауса (каждая комната в котором дороже и изящнее предыдущей), я наконец сумела освободиться от Эроса и спрятаться в главной ванной. Она такая же нелепая, как и все остальное в этом доме, с выложенной плиткой душевой кабиной, в которой могли бы поместиться шесть человек, и дюжиной душевых насадок, продуманно расположенных в различных местах. Плитка симпатичная, хотя никогда не скажу этого вслух. Она похожа на розовый кварц, который матово сияет на фоне напольной плитки цвета серого сланца. Обе раковины блестящие, черные, глубокие и оснащены датчиками движения. Естественно.

А еще зеркала.

Боги, как же здесь много зеркал.

Быть может, в мамином доме зеркал тоже больше, чем нужно, но здесь их слишком много. Все огромные и в вычурных рамах. Возможно, они не производили бы такое ошеломляющее впечатление, если бы тут был еще какой-то декор. Но нет. Только зеркала и минималистичная мебель, отчего у меня возникает чувство, будто я забрела в странную художественную галерею. Дорого и красиво, но бездушно.

Не сомневаюсь, это что-то говорит об Эросе, но слишком устала, чтобы связывать факты воедино.

Стараясь чем-то себя занять, чищу зубы зубной щеткой, которую он нашел для меня, и смотрю на свое отражение в главном зеркале ванной комнаты. Оно горизонтальное и тянется вдоль всей столешницы, простая рама из черного металла сверкает на фоне плитки. Я вздыхаю. Эта ночь перевернула мои планы с ног на голову, но ничего не поделаешь. Я знаю, когда настает время противостоять ударам судьбы, пусть этот удар закончился нокаутом. В конце концов из этой ситуации найдется выход, но сейчас единственный вариант – выйти замуж за Эроса.

Выйти замуж за Эроса.

Я бы рассмеялась, если бы у меня хватило духу. Знала, что он привлекателен. У меня есть глаза. Разумеется, он привлекателен. Но, даже понимая это, оказалась не готова столкнуться с силой, которую излучает его личность, когда он устремляет все свое внимание на меня. Он не источает тепло (не думаю, что он вообще способен), но сексуальность, которая от него исходит, может растопить мой разум, оставив только низменные потребности.