— Джентльмены! Мои люди внимательно изучили предоставленные вами документы, касающиеся интересующих вас предприятий и активов покойного Дона Бартоломео, мир его праху! — он трагично вздохнул, перекрестился, и после небольшой паузы продолжил: — Ваши, на мой взгляд, довольно скромные предложения нас однозначно устраивают. Считаю нужным заверить вас, что предприятия перейдут в вашу полную собственность в течение месяца. Работа в этом направлении уже началась, и я доволен ее результатами. Кроме того, меня хорошо проинформировали о вашем стиле ведения бизнеса, о вашем месте в империи господина Толяна, и я могу теперь заявить с открытым сердцем, что действительно рад иметь с вами дело. Кроме того, хочу выразить надежду, что эта небольшая сделка будет не последней между нами! Мои люди начали готовить для вас встречные предложения, направленные на укрепление связей между нашими Семьями. И как свидетельство моего глубочайшего к вам уважения, Дон Джонни, я прошу принять от меня этот скромный подарок! — он протянул руку к сидящему рядом помощнику, и тот положил в ладонь маленький целлофановый пакетик с ключами.

— Услышав о вашей любви к спортивным автомобилям, я посчитал своим долгом, чтобы вы, побывав в стране, где выпускаются лучшие в мире суперкары, увезли отсюда и мой подарок, — «Феррари Ф-50»! А вашим дамам я сочту за честь преподнести вот эти небольшие букеты цветов! — подошедшие официанты, преклонив колени, вручили каждой девушке огромные роскошные букеты.

— Благодарю вас, Дон Лючано! — я встал и галантно ему поклонился. — И надеюсь, что вы посетите мой скромный дом в Лос-Анджелесе, где я смогу проявить по отношению к вам столько же гостеприимства! Сожалею, что не могу ответить подарком прямо сейчас, но я запомню оказанное мне уважение!

Подарок Дона Лючано оказался великолепен: вишневый суперкар с богатейшей отделкой внутри не хотелось отправлять домой морем, и я зафрахтовал чартерный рейс на Лос-Анджелес. Аккуратно закрепленный Феррари мягко покачивался в грузовом отсеке самолета, а я с Вованом, сидя в его салоне, долго спорили, сравнивая его с «Ламборджини-Диабло», «Маклареном Ф-1» и «Доджем-Вайпером». Сошлись на мнении, что в моем гараже «Феррари» будет смотреться бесподобно. Татьяна, устроившаяся рядом с открытой дверью машины, помурлыкав, заявила, что «цвет у машины — женский, и чем спорить, подарили бы ее ей!». Мы с Вованом непонимающе уставились на кузов автомобиля, потом до нас дошло, мы расхохотались и почти хором задали один и тот же вопрос:

— А «Ламборджини» в придачу не завернуть?

— Заверните! Людка с Юлькой уже давно на него зубы точат! — захихикала девушка. — А что там за «Додж», который вы так хвалили?

Дон Лючано не обманул: уже через три недели ко мне в офис заявился человек, представившийся его младшим сыном, с поклоном положил на мой стол дипломат с присланными отцом документами, и сказал, что начинает вникать в дела Бартоломео в Америке. Посетовав на недостаток времени, он быстренько откланялся и оставил меня разбираться с бумагами. Я, правда, успел пообещать ему определенную поддержку, если в том возникнет необходимость. Проводив парня, еще не избалованного властью, деньгами и безнаказанностью до лифта, я вызвал к себе Мицуко, и мы часа три ковырялись в документах. Потом я облегченно откинулся в кресле и довольно произнес:

— Ну, все, теперь у меня есть подарок Толяну! Теперь можно устроить небольшой отпуск! Мицуко! Кто из твоих бойцов способен заменить тебя дня на четыре? Впрочем, решишь этот вопрос сама! Завтра мы улетаем!

— В Москву? — испуганно спросила меня она, видимо, наслушавшись всяких страшилок о моих там похождениях.

— Да нет, в Токио! — рассмеялся я. — Ты же приглашала Вована принять участие в турнире по Сумо?

— Приглашала! — робко кивнула она головой.

— Татьяна на днях выкопала в Интернете, что в пятницу состоится какой-то турнир чьей-то там памяти, с участием бойцов различных школ Карате, Дзюдо, Сумо, Кемпо и чего-то там еще. Так что нам пора и выполнить свои обещания!

— Джонни-сан! — она, зардевшись, прямо посмотрела на меня, что для нее было признаком высшего героизма, и твердо сказала: — Но вы ведь можете прекрасно отдохнуть без меня! Я ведь простой сотрудник вашей компании!

— Мицуко! Не смеши меня! Ты уже давно не сотрудник! Ты уже относишься к категории друзей, и еще, кроме всего прочего, — я рассмеялся, — к категории «Любимая женщина друга!». А это очень весомая должность! И я не могу с ней не считаться!

Красная, как рак, Мицуко зажмурилась, потом выскочила из-за стола и унеслась в коридор, сопровождаемая моим хохотом. Утерев выступившие слезы, я вызвал по селектору Татьяну и Людмилу и попросил навестить любимого шефа. Девчонки не заставили себя долго ждать: уже через минуту они восседали на моем столе, болтая ногами, и слушали мое предложение. Под крики ура и поцелуи я приказал бросать работу к этой самой матери и ехать домой готовиться к каникулам. Потом запер бумаги в сейф и, раздав кучу ценных указаний Энди и еще нескольким помощникам, отправился вдогонку за девчонками в гараж.

Вован, уже больше месяца безвылазно сидящий в Лос-Анджелесе, ухаживая за своей ненаглядной, с энтузиазмом воспринял предложение слетать в Японию. Узнав, что Мицуко уже освободилась, и ей нужно помочь собраться, он радостно заорал в трубку «Понял, спасибо!» и отключился. А вот Юлька меня расстроила: услышав о каникулах, ехать куда-то отказалась наотрез. Дома, вместе с девчонками занырнув в джакузи, я решил с ними посоветоваться:

— Девочки! Что творится с Юлей?

— Наконец-то, заметил! — укоризненно посмотрели они на меня. — У нее уже месяца полтора дикая депрессия! Работает, как проклятая, чтобы хоть как-то забыться!

— Почему? — смущенно спросил я, уже почти зная ответ.

— А потому, что ты нас игнорируешь! — возмущенно пнула меня ногой в воде Татьяна. — Ладно, мы с Людой хоть спим в одной постели с тобой, а ей — совсем одиноко! Я, например, не занималась с тобой любовью уже дней двадцать!

— А я — две недели! — так же возмущенно поддержала подругу Людмила. — А ведь так хочется! Ты даже целуешь нас реже, а уж про нежность мы забыли давно! Все работа, работа, работа! Сколько можно?

— Девочки! Я даю вам слово, что исправлюсь! — немного краснея, пообещал я. — Только вот что делать с Юлькой?

— Думай сам! А мы тебе поможем! Только, чур, ты сначала уделишь внимание нам! — они захихикали и начали до меня домогаться. — А то пока ты такой внимательный, надо успеть урвать свою долю нежности!

Я весело повоевал с ними в джакузи, залив весь пол водой. Потом немного повалялись на кровати, слушая музыку и строя планы на отдых. Потом я придумал, что делать с Юлькой, выпил для храбрости и начал одеваться. Девочки дополняли мой план деталями, дико при этом веселясь, и вскоре, весь пунцовый от их замечаний, я выехал из дому на «Феррари».

Юлька вышла из «Жанны д'Арк» в десять вечера, и я, увидев, насколько измученное у нее лицо, начал про себя ругать свою работу последними словами. Охранник клуба попытался было сбегать за ее машиной, но я оказался рядом с погруженной в свои мысли девушкой, открыл перед ней дверь и пригласил ее внутрь. Девушка устало посмотрела на меня и молча залезла в салон.

Я обошел машину, сел за руль и молча рванул с места. Девушка открыла глаза, лишь когда машина остановилась и я выключил двигатель:

— А что ты забыл в старом доме? — довольно безразлично поинтересовалась она.

— Пойдем, покажу! — потянул я ее за собой.

— Может, я подожду тебя здесь?

— Увы, нельзя! Ты мне нужна внутри! — я подал ей руку, и мы вошли в дом.

Поднявшись на второй этаж, я усадил девушку в кресло в кабинете, спиной к входной двери, попросил немного подождать и сбегал в свою спальню, где на кровати лежали купленные недавно подарки. Схватив все пакеты в охапку, я кое-как выловил в тазу с водой букет цветов и вернулся в кабинет, где побросал все пакеты за спиной сидящей девушки. Потом обошел кресло, встал перед ней на колени и протянул ей букет: