— Нет конечно, — смущённо ответил Артём. — Я вообще её раньше не ел. Но рецепт для снятия стресса забавный.

— Рецепт — херня, а вот то, что я могу себе это позволить, и есть главный его смысл! Понимаешь? Это ощущение бодрит невероятно!

— Так ты получаешь удовольствие просто от того, что можешь что-то купить?

— Не просто что-то, — фыркнул Костик. — А самую дорогую закуску в одном из элитных баров столицы!

Артём взял новую тарталетку, ложечкой положил икры и отправил в рот. Трепетное словосочетание «О, это же чёрная икра!» мелькало ещё с детства, возможно, поэтому он и ожидал чего-то… другого. Чего-то более вкусного. Потому что по факту получил нечто солёное, отдающее рыбой и с немного странным привкусом. Примерно такая же история, как с баром. Вечер обманутых ожиданий, не иначе. Но обижать нового приятеля не хотелось, поэтому, восхищённо поджав губы, он кивнул головой.

— Вещь!

— А то! — Константин рассмеялся, снова разлил виски по стаканам. — Вздрогнули?

Они выпили, и Артём сменил тему разговора:

— Слушай, а если бы я послал вашего китайца на хрен? Что б он сделал? Он же один там. Ни охраны, ничего.

— Ну, скорее всего, ты бы очнулся уже в больнице. В лучшем случае с сотрясением и каким-нибудь вывихом или переломом.

— Да не гони! Ему сколько? Лет шестьдесят? Шестьдесят пять?

— У Ханя чёрный пояс по какому-то там их единоборству.

Константин замер на секунду, пытаясь вспомнить.

— Чунь Винь… Вунь Чунь… хрен его разберёт. Только вот я сам видел, как он тут местную молодёжь успокаивал однажды. Четверо их было или пятеро, точно не скажу уже. Мажоры, они, знаешь, думают иногда, что им всё можно. Борзеют. Страх теряют. А Хань его возвращает обратно. Видел фотки чёрной дыры?

Артём немного растерянно кивнул.

— Так вот, у Ханя пояс темнее.

— Никогда бы не подумал.

— На это и расчёт! А то, что в трёхэтажной развалюхе будет такое место, м? А случайный знакомый из разбитой старой тачки будет угощать тебя чёрной икрой? Это Москва, чувак! Тут всё… вот так! Наслаждайся!

Константин хохотнул и встал.

— Пойду отолью, не скучай.

Алкоголь уже начал действовать, постепенно нагоняя на Артёма состояние лёгкой эйфории. Он обернулся в зал, блуждая ленивым взглядом по остальным посетителям. Вот дородный мужчина с проплешиной и молоденькой соседкой, годившейся ему в дочери. Костюм недорогой, но часы по виду тянули на небольшую однушку в Подмосковье. Девушка явно кокетничала, что-то рассказывала, положив руку на его мясистую ладонь. Скорее всего, чиновник выгуливает молоденькую любовницу. Чуть дальше сидело трио загорелых молодых ребят в ярких футболках. На столе у них была такая же тарелка с икрой. Рядом стояла полупустая бутылка виски. Тут же горкой свалены бумажники и ключи от машин. Солидные цепи на шеях, татуировки, дорогие солнцезащитные очки. Золотая молодёжь, эксклюзивная биомасса, как называл их про себя Артём.

— Хорош пялиться, — ткнул его в бок вернувшийся из туалета Костя.

— Милое местечко, — Артём повернулся обратно. — Так ты сам расскажешь, зачем я здесь или придётся тебя пытать?

— Я же говорил, что искал компанию.

— Да-да, конечно, и позвонил едва знакомому таксисту.

Артём разлил ещё виски по стаканам. Они снова чокнулись и выпили.

— Колись давай, кто ты, что ты и зачем я тебе.

— А ты смекалистый, ничего не утаишь, — Костя, закурил и перегнулся через бар, доставая пепельницу.

— Ну, окей. Итак, меня, как ты уже знаешь, зовут Константин, я сирота, мне двадцать девять лет, и я… — Костя задумался на мгновение, затем улыбнулся чему-то своему. — Я — торговец жизнью.

— Про торговцев смертью я слышал, — ответил Костя, — а у тебя что-то новенькое.

Дядя Миша усмехнулся.

— Странно такое слышать от человека моей профессии, да?

— Ну, учитывая, что ты и живёшь не как человек своей профессии, то просто ещё одной странностью больше.

— Ты прав.

Патологоанатом встал, начал мерить шагами кабинет.

— Видишь ли, Костик, когда-то, ещё в Союзе, я работал в одном медицинском НИИ. Сейчас его давно уже раздербанили под офисы. И я изобрёл один раствор, даже написал по нему диссертацию. Он помогал в экстренных ситуациях оперативно останавливать некроз тканей. Это было актуально для туристов, альпинистов, словом, для всех, кому нужно было выиграть время для транспортировки во избежание дальнейшей ампутации.

— Таких средств сейчас уже много.

— Да, но моё было особенным. После проведения дополнительных опытов я выяснил, что при непосредственном введении большого количества препарата в отдельно взятый орган некроз замедляется почти на восемьдесят процентов. Органу не нужен кислород, не нужно кондиционирование, то есть он практически консервируется. Главное условие — сохранять его в температуре, близкой к нулевой, но не ниже, чтобы избежать деформации тканей при разморозке.

— Это же почти Нобелевка!

— Возможно, однако окружающая действительность считала по-другому. Началась перестройка, Союз развалился, НИИ закрыли за неимением бюджета, и о моём открытии так никто и не узнал.

— Представляю, как ты расстроился, — присвистнул Константин.

— Ну, на самом деле не особо.

Михаил остановился, плеснул себе ещё коньяка, сделал маленький глоток.

— Времена были не самые простые. Мы больше тогда думали о выживании, нежели об открытиях. В общем, времени грустить не было. Таксовать с диссертацией за плечами — такое себе удовольствие, скажу тебе.

Он раскурил потухшую сигару и продолжил:

— Слава богу, хватило меня ненадолго, и я снова вернулся в медицину. Ну как в медицину, — патологоанатом усмехнулся, — устроился в нашу с тобой больницу. В морг. Благо желающих было немного, специалистов не хватало. Можно сказать, отсутствие у меня опыта в данной сфере компенсировала ситуация в стране. Я снова вернулся к предмету своих научных изысканий, восстановил по записям состав раствора. Всё свободное время проводил в нищей лаборатории больницы, но выбирать не приходилось. Мне удалось довести замедление некроза до девяноста восьми процентов, фактически я его остановил.

— Но где ты брал материал? — перебил его Костя. — На чём ставил опыты? Не на подвальных крысах ведь.

— Ну, вначале на крысах, почему нет. Эффект по сути тот же, только препарата нужно меньше. Но ты прав, конечно, настоящих человеческих органов мне начало сильно не хватать. И снова мне помогла моя любимая родина. В середине девяностых бандитские разборки стали повседневной рутиной на улицах. К нам каждую неделю привозили десятки раненных братков, кто-то умирал по дороге и попадал сразу ко мне. Ну а родственникам какая разница, будет у покойника печень или нет? Главное памятник побогаче.

Он снова усмехнулся и пригубил коньяк.

— А потом однажды к нам привезли после покушения одного известного криминального авторитета. Подорвали его бронированный лимузин. Убить не убили, но он получил очень тяжёлые травмы внутренних органов. Как до нас-то довезли, непонятно. И помимо внутренней контузии ему оторвало обе почки. На удивление, мужик быстро пришёл в себя, но деваться из больницы ему было некуда, аппарат искусственной почки это тебе не телефон, с собой не поносишь. А достать в то время по-быстрому донорский орган было почти нереально. И вот тогда я понял, что это мой шанс. К тому времени у меня уже образовались небольшие запасы экспериментальных органов, и я пошёл к этому авторитету. Не стал скрывать, что гарантий никаких, но шансы на успех есть. Всё лучше, чем лежать и ждать очередного покушения. Не буду тебя утомлять подробностями подготовки и операции. Первая почка не прижилась, пришлось срочно заново оперировать, зато две следующие проблем не вызвали. Это был мой триумф!

Глаза дяди Миши сверкнули в отблеске догорающего камина.

— Это был лучший момент моей жизни, Костик. Моя Нобелевка. М-да.

Патологоанатом немного помолчал, катая в бокале коньяк.