- Похоже, что нет, - сказал, опустившись чуть поодаль на колени, Гримлиш. Он разгреб полуистлевшую прошлогоднюю листву и под ней, на влажной весенней почве обнаружил четкий отпечаток эльфийского сапога. Мужчина снова взвалил на себя свою ношу.

Следы вели к воде - уловка была столь примитивной, что даже не слишком опытный в таких делах Дром презрительно фыркнул. В нескольких шагах вниз по течению след заканчивался. Рядом с ручьем возвышался древний дуб с обнаженными корнями, земля из-под которых была вымыта поднимавшейся водой. Видно было, что кто-то поспешно разрыл здесь землю, а затем засыпал яму.

Барсук сплюнул: - Эльфийский могильник. Нет больше бабы.

Дром не разделял его уверенности. Он стал обходить окрестности ручья в поисках продолжения следов. Едва заметные, они вскоре нашлись - влажный контур эльфийского сапога на сухом камне. - Здесь они продолжаются. Но тут прошел только один эльф. Однако второй мог пойти дальше по деревьям. Может быть этот могильник - обманка. Может, оба эльфа живы и собираются дать нам бой: один - напасть открыто, а второй - с тыла. Да, обычно эльфы так не поступают, но план стоящий.

Дром хотел продолжать, но замолчал при виде приблизившейся к ним серебристой тени. Припав брюхом к земле и прижав к голове уши, волк настороженно подкрался к охотникам настолько близко, что любой из них мог его ударить. Только теперь Дрон заметил выступающие ребра зверя и его покорную позу. Волк был голоден и охотился один. Всем своим видом он умолял более сильных, человечьих членов стаи дать ему разрешение поесть.

Юноша отступил назад и жестом предложил спутника сделать то же. Поняв, что на учуянное им мясо никто не претендует, волк принялся разрывать землю у корней дуба.

- Остался один эльф, - заключил Гримлиш, развернувшись, чтобы вновь идти по следам.

Преследование было очень долгим. Эльф шел хитро - то ручьем, то по земле, то поднимался на деревья, то спускался с них. Причудливый узор его следов не раз заставлял охотников кружить по лесу. Они шли ночь напролет, пока луна наконец не зашла и лес стали наполнять первые проблески зари.

Волк догнал охотников уже поутру. Серебристая шерсть его морды была вымазана в крови. Сытый и довольный, он мягко трусил за людьми, как полноправный член этой стаи, все своим видом выражая желание принять участие в убийстве новой жертвы. Это определенно забавляло Барсука, не вспомнившего больше о шкуре зверя.

Дрому же, к его собственному удивлению, этот волк по-прежнему не давал покоя. Всю свою сознательную жизнь он почитал волчью породу, считая одним из главных ее достоинств умение приспосабливаться. Дром считал, что понимает животных не хуже, чем любой другой орк или человек, однако в янтарном взоре этого зверя скрывались такие тайны, саму природу которых юноша понять не мог.

Но мысли эти отступили, когда следы наконец закончились. Три Когтя замерли в изумлении при виде своей жертвы.

На лесной поляне стояла изготовившаяся к схватке одинокая фигура. И это была женщина, а не сребряновласый эльф. Раненая рука перевязана, а на лбу - еле заметный шрам, которого совсем недавно еще не было: явный знак мощной лечебной магии. Эльфийка извлекла свой меч и со свистом рассекла им воздух. Стремительность и мастерство движения свидетельствовали о ее готовности сражаться лучше любых слов.

Барсук выругался, извлекая из-за пояса клинок - тот самый длинный нож, которым он сумел пометить эльфийку. Чуть присев, он начал обходить женщину, не вступая в пределы досягаемости ее меча. Он испытывал своего противника, делал выпады, чтобы оценить размах ударов, их силу и скорость. Прочие Когти выжидали, давая Барсуку возможность измотать эльфийку. Волк тоже замер, усевшись чуть поодаль.

Однако Гримлишу смотреть на эти игры быстро надоело. Он опустил свое копье и пошел в атаку. Эльфийка изо всех сил ударила мечом по древку оружия. Сила удара была такова, что копье орка ушло вниз и вонзилось в землю. Однако Гримлиш уже не мог остановить свой разбег - и древко согнулось в его руках как лук. Орк отпустил свое оружие за мгновение до того, как изогнувшийся шест поднял бы его в воздух над эльфийкой. Копье подпрыгнуло, дрожа как деревце в грозу - а Гримлиш упал навзничь, и все же меч эльфийки успел глубоко полоснуть его грудь.

Барсук нанес стремительный и смертельный удар. Эльфийка с невероятной скоростью развернулась и отбила его. Ударом сапога под ребра она заставила охотника согнуться двое, и прежде, чем Барсук успел опомниться, над ним взлетел меч. Украшенная татуировками лысая голова охотника покатилась в лес, а тело рухнуло на влажную землю.

Но эта победа обернулась для эльфийки поражением. После такого мощного удара ее рана вновь раскрылась, и ткань повязки стала такой же багровой, как уши на ожерелье Гримлиша. Почуяв скорую победу, раненый орк выхватил пару длинных ножей и стал приближаться к женщине, шипя на Дрома, чтобы тот отошел и отдал это убийство ему.

Внезапно Гримлиш дернулся, мощная спина изогнулась, а руки разлетелись в стороны. Свет утра заиграл на драгоценных камнях, усеивавших рукоять ножа, вошедшего глубоко между лопаток орка. Эльфийка сделала шаг вперед и провела лезвием своего меча по горлу Гримлиша.

В этот момент Дром вдруг понял причину не оставлявшего его чувства неуверенности. Его с товарищами провели.

Приведшие их к могильнику следы крови были фальшивкой, и они могли раскрыть этот обман, если бы не волк. Эльф действительно нес что-то на себе, а потом закопал свою ношу под деревом - но это было отнюдь не тело эльфийки.

- Это была лань, - в раздавшемся за спиной Дрома мелодичном эльфийском голосе сквозил черный юмор. Прежде еще, чем юноша успел пошевелиться, сильная рука схватила его за волосы, а на горло плотно легло отточенное лезвие ножа.

Дром понял, что умрет быстро, как того и заслужил. Однажды он надел на себя мех убитого им волка в знак уважения к животному, в знак своего желания стать на него похожим. Эльф смог уподобиться животному гораздо лучше. Зная секреты волшебства, он навел на Дрома с товарищами морок, представ перед ними в виде волка, и доказал тем самым свое превосходство как охотника.

- Постой, Элайт, - произнесла эльфийка, баюкая раненую руку и с неодобрением глядя на подкравшегося к противнику со спины эльфа. - Он же еще мальчишка.

Мужчина холодно возразил: - Мальчишка? Этот мальчишка убил деревенского старейшину и срезал у него ухо. Если его возраст не мешает убивать других, то и нам он не помешает убить этого орочьего ублюдка.

И все же эльфийка колебалась: - Но сзади, из-за спины? Такой поступок не в правилах эльфов.

- Это в правилах волков, - вмешался Дром, и продолжил ровным голосом - Я оказался слабее и готов умереть.

Взгляд эльфийки скользнул по лицу Дрома и вернулся к эльфу, стоявшему у него за спиной. Взор голубых глаз светился мудростью.

- Он хочет умереть, - сказала она мягко. - Остальные не примут его назад.

Воцарилось молчание. Мужчина не ослабил своей хватки и не убрал ножа от горла Дрома. Юноша всем нутром ощущал его нерешительность и разочарование.

Затем нож поднялся от горла и опустился к его правой руке. Эльф глубоко рассек ее, повторив рану, нанесенную Барсуком эльфийке - но только эта была гораздо глубже, лезвие прошло по мышцам. Подобные увечья оставались навсегда. Дром не издал не звука и тогда, когда эльфийский нож вспорол его левый сапог, разрезая плоть ноги над лодыжкой. Юноша осел на землю, утратив возможность стоять и навсегда лишенный возможности охотиться.

Глаза эльфийки полыхнули яростью. - Ты хоть представляешь, что с ним сделал? Да большим благом было бы убить его на месте!

Элайт обернулся и с удовлетворением взглянул на поверженного охотника своими по-волчьи желтыми глазами. - Пожалуй, ты права, - произнес он мягко, а затем вновь развернулся и растворился между деревьями.

Женщина медлила, а затем потянулась к сумочке у пояса и подошла к Дрому. На землю рядом с ним легла лечебная мазь и моток ткани с торчащей из него костяной иглой. Благодаря всему этому Дром мог залатать свои раны и - кто знает? - даже остаться в живых.