Делани переводит взгляд с него на меня и обратно, её глаза широко раскрыты, прежде чем она разражается смехом.

— Пойдём, — говорит она. — Давай убираться отсюда к чёрту.

Делани

— Очевидно, ты обязана выставлять его напоказ без рубашки. — Даниель поворачивается ко мне, потягивая свою «Маргариту». — Только это справедливо, поскольку именно я отвёз тебя в аэропорт на вашу драматическую сцену воссоединения.

— Почему ты говоришь обо мне так, как будто меня здесь нет? Если хочешь, я был бы рад снять её прямо сейчас. — Гейдж тянется к подолу своей рубашки и притворяется, что задирает её, демонстрируя немного своего пресса.

— Не искушай меня, — говорит Даниель. — Я должен быть хорошим.

— С каких это пор ты хороший? — я потягиваю свою «Маргариту» и бросаю взгляд на Гейджа, который улыбается мне в ответ, затем сжимает мою ногу под столом. — Ты никогда не бываешь хорошим.

— С тех пор, как у меня есть парень, — отвечает Даниель с самодовольным видом, скрещивая руки на груди.

— Что? — визжу я. — Кто этот парень? Когда ты начал с ним встречаться? И почему ты мне не сказал?

— Ты не единственная, кто умеет хранить секреты, куколка, — говорит друг. Он достаёт свой телефон и показывает нам фотографии, и я соответственно охаю и ахаю, слушая подробности о его новой любви, в то время как Гейдж кладёт руку мне на плечо.

Я чувствую себя комфортно, находясь здесь с Гейджем. Прошла всего неделя с тех пор, как всё произошло, но такое чувство, что мы с Гейджем были вместе целую вечность.

Когда Даниель замолкает на полуслове, потому что ему звонит новый парень, Гейдж наклоняется и шепчет мне на ухо.

— На тебе ведь нет трусиков?

Я хлопаю его по руке.

— Это счастливый час, — говорю я. — Я пришла из офиса. Конечно, на мне трусики.

— Иди сними их в уборной, — велит он.

— Нет, — шепчу я, глядя на Даниеля через стол. — Прекрати. Ты ведёшь себя плохо.

Тёплое дыхание Гейджа на моём ухе вызывает мурашки на моей шее.

— Я собираюсь стать очень плохим, — мягко говорит он. — А теперь вставай, иди в уборную, сними свои трусики и принеси их мне. И я заставлю тебя кончить по дороге домой.

От его слов по моему телу разливается тепло, как и в любой другой раз.

— Отлично, — говорю я, соскальзывая со своего барного стула. Гейдж проводит руками по моим бёдрам и по моей заднице, игриво шлёпая по ней. — Мы на публике, остановись.

Он наклоняется ближе, его голос хриплый.

— Нам нужно поскорее убраться с глаз долой, — произносит он.

— Ты уходишь? — Даниель отрывает взгляд от своего мобильного телефона.

— В уборную, — отвечаю я. — Я вернусь через минуту.

Когда я возвращаюсь, я засовываю свои трусики в карман Гейджа и целую его в щеку. Он притягивает меня к себе, и я чувствую его эрекцию через джинсы, умоляющую о моём внимании.

— Мы только что оплатили счёт, — говорит он.

— О Боже, вы, ребята, похожи на пару подростков с кисейными рожицами и прочей ерундой, — высказывает Даниель.

— Я была рядом с тобой и со слишком многими твоими кавалерами, чтобы даже слушать твои жалобы, — отвечаю я ему, когда мы выходим из ресторана. — И ты гораздо менее вкусен, чем мы.

— Это правда, — говорит Даниель. — Счастливый час на следующей неделе, и я приведу нового парня?

— Определённо.

Гейдж обходит свою машину с пассажирской стороны, чтобы открыть мне дверь, но останавливается, положив руку на ручку. Он разворачивает меня и грубо прижимает к борту машины, проводя ладонью вниз по талии и по бёдрам.

— Я хочу трахнуть тебя прямо здесь, прямо сейчас, — говорит он, его язык скользит по чувствительному месту чуть ниже мочки моего уха.

— Посреди парковки у ресторана? — бормочу я. — Это не способ для нас держаться подальше от таблоидов. — Несколько дней назад пиарщик моего отца опубликовал заявление об отношениях между мной и Гейджем, разъяснив для широкой общественности, что у нас была поддержка моего отца и что, поскольку мы на самом деле не были родственниками и даже не росли вместе, это в принципе не проблема. Это попало ещё в несколько таблоидов, и несколько человек стояли у входа в «Марлоу Оил» с плакатами, протестующими против того факта, что компанией руководит генеральный директор, «любящий инцест», но на этом всё и закончилось. Тем не менее, слова моего отца были такими: «Пожалуйста, не делай ничего, что могло бы вызвать общественный скандал, по крайней мере, в течение следующих нескольких недель, чтобы я не оказался в могиле раньше времени».

И руки Гейджа на мне посреди этой парковки, где нас мог застукать кто угодно, безусловно, считаются тем, что это вызвало бы потенциальный общественный скандал.

Гейдж стонет, отходя от меня и открывая дверцу машины.

— Я не прикоснусь к тебе здесь, — произносит он. — Но это то, что должно произойти. Я собираюсь посадить тебя в эту машину, а по дороге домой я собираюсь заставить тебя кончить на мои пальцы. Потом ты отведёшь эту хорошенькую маленькую попку в гостевой дом, и мы закончим то, что так и не было начато в Токио. Ты упадёшь на колени ещё до того, как дверь закроется, и отсосёшь мне, пока я не кончу в твой прелестный маленький ротик.

— И что потом? — моё сердце учащённо бьётся, а пульсация между ног уже настойчива.

Он жестом указывает на машину.

— Садись, дорогая, — приказывает он. — Я расскажу тебе по дороге домой.

Гейдж выезжает со стоянки, но даже не ждёт ни минуты, пока она заведётся.

— Задери юбку на бёдра, — приказывает он.

Я поднимаю брови.

— Мы в центре города, и кто-нибудь увидит, что я делаю, — отвечаю я. — Скандала немало?

— Вверх по бёдрам, а не по заднице, — говорит он. — И расстегни рубашку пониже. Ты выглядишь слишком профессионально, и я хочу иметь возможность увидеть твои задорные сиськи.

Я медленно расстёгиваю две верхние пуговицы, пока Гейдж лавирует в потоке машин.

— Ещё одну, — велит он, и я подчиняюсь, чувствуя себя невероятно уязвимой. Мои соски уже затвердели под тканью кружевного лифчика, а влажность между ног отвлекает.

— Ты мокрая? — спрашивает он.

— Да. — Мой голос хриплый. — Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Позволь мне свернуть с шоссе, — говорит Гейдж. Он проделывает долгий путь обратно в дом моего отца, по ветреным дорогам, подальше от любопытных глаз. Я расслабляюсь на сиденье, когда его скорость уменьшается. Протягивая ко мне руку, он скользит вверх по моему бедру, пока кончики его пальцев не касаются складки в верхней части моей ноги. Я задираю юбку повыше, прикрывая задницу, пока моя кожа не обнажается на кожаном сиденье. — Ты достаточно быстро справилась с тем, что не задираешь юбку, — говорит он.

— Прикоснись ко мне, — прошу я его, и он протягивает руку между моих ног, постанывая, когда чувствует, какая я уже влажная. Затем он убирает пальцы и кладёт их обратно на руль.

— Потрогай себя, — приказывает он, и я осторожно прикасаюсь пальцами к своей киске, скользя ими по клитору, уже скользкому от моей влаги. — Раздвинь свои ноги.

Я делаю, что он говорит, проводя пальцами по своему клитору, пока Гейдж петляет по дороге обратно домой. Я закрываю глаза, когда возбуждение проносится по моему телу.

— Расстегни рубашку, — говорит он срывающимся голосом, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, что он смотрит на меня, а затем снова на дорогу. Я провожу рукой между его ног, чувствуя его твёрдость. — Не мне. Я хочу, чтобы ты заставила себя кончить. Довольно скоро мой член будет у тебя во рту.

От этих слов у меня между ног разливается влага, и я слышу свой стон.

— Тебе это понравилось? — спрашивает он. — Хорошо. Я хочу увидеть твою грудь. Сними лифчик и дотронься до своих сосков.

Сдвигая ткань чашечек бюстгальтера ниже, я провожу большим пальцем по своим уже возбуждённым соскам, одному, затем другому, прежде чем я больше не могу этого выносить и мне приходится вернуть пальцы между ног.