Денис нахмурился ещё больше и мы ушли в мой кабинет. Я закрыл дверь на щеколду и предложил ему присесть.

– Время поговорить есть. У меня сегодня только в двенадцать плановая операция, – заявил я, садясь в кресло.

– Всё плохо, Игорь, – нахмурился ещё больше Денис. – Я обратился в управление по защите ещё вчера. Напомнил им. Они там что-то где-то потеряли, потом документы мои внезапно нашлись.

– О как? – удивился я.

– Ага. Это не самое плохое. Поселить её негде. Квартира сейчас занята более важным свидетелем. Паспорт ей заменят если надо, но, опять же, у неё ни документов, ни имени с фамилией. Такое впечатление, что мне кто-то усиленно палки в колёса ставит.

– А что насчёт Кобры? – спросил я.

– Олег Вениаминович Кобарин. 40 лет. Погоняло Кобра. Был дважды судим за тяжкие телесные. Состоял в ОПГ ещё в конце девяностых. Вчера на допросе в молчанку играл. Сегодня помер в СИЗО. Ему с утра принесли передачу. Девушка какая-то. Он поел и всё.

– Черт?! Это какие связи у человека, что он практически моментально узнал об аресте Олега, – я был в полном шоке.

– Нет. Тут всё просто. Олег мог быть не один. Или кого-то послали следить за ним. Человек увидел, что мужика взяли, проследил его путь до СИЗО и всё. Кстати, в шприце яд был.

– Не представляю, что бы было, если бы я вовремя в палату не зашёл.

Игорю кто-то позвонил, он принял вызов.

– Слушаю, Паша… Как?.. Ага… Это точно?.. Ясно.

Денис закончил говорить и замахнулся телефоном от злости. Я было подумал, что он и вправду пульнëт его в стену.

– Нетушки. Слишком дорого, – он погладил гаджет и положил в карман пиджака.

– Что там ещё?

Я уже не знал, что может такого случиться, что Денис вышел из себя.

– Пашка вчера включил программу распознавания лиц. Везде по соцсетям искал. Не спал полночи. Сейчас сказал, что нашел групповое фото из детского дома, где наша потерпевшая. Удалось связаться с девушкой, которая фото в ВКонтакте выложила. Она узнала Снежинку. Зовут Варинка Сергеевна Зайцева. Они выпустились из детского дома, получили комнату в общежитии на двоих. Дом, в который их должны были заселить, сдавался в эксплуатацию через полгода. Летом Варинка исчезла. Подруга забила тревогу, добилась розыска. Через год нашли похожую изуродованную девушку. Директриса детского дома опознала Варинку. Девушку признали умершей и всё. Квартира отошла государству. Она никто, Игорь, понимаешь? Мы замучаемся сейчас доказывать её личность. Когда ты сможешь её выписать?

Я взял воду из холодильника, напился. Дал бутылочку Денису. Всё это не укладывалось в голове. Как это признали умершей со слов директрисы? ДНК не могли сделать? Хотя, это только в детективных сериалах по телевизору всё гладко.

– На домашнее долечивание хоть завтра. Воспаление подлечили. Снимки легких хорошие. Кожа почти восстановилась. Там холодовая травма в третью степень не перешла, повезло. Денис, куда я её выпишу? На помойку? Дольше положенного держать её тут не разрешат, – я даже рукой по воздуху рубанул.

– Выписывай её. Увози к себе. Одежду только надо. Парик какой-то, чтобы не узнали. Врачëм её наряди, что ли. Шмотки можно у медсестрички попросить.

– Офигел? Я тебе нянька или телохранитель? Она и так ко мне привязалась. А если ещё больше привыкнет? – возмутился я.

– Игорь, не начинай, а. У меня жена, я её в своей квартире поселить не могу. Ты одинок и хата трёхкомнатная, – парировал Денис. – Пока ты на работе, она сготовит и дом приберёт. Я займусь восстановлением документов.

– Пф. Ладно. Везу к себе, – сдался я.

Девушку действительно нужно спасать. Без защиты её быстро добьют.

Время клонилось к вечеру. Стало заметно темно на улице. По телевизору показывали ток-шоу, которое начиналось в четыре часа. Я подумала, что Игорь сейчас уходит домой, а ко мне так и не зашёл. Я понимала, у него работа и некогда со мной возиться. Подошла к окну, посмотрела на улицу. Хочется туда, но мне нельзя.

Неожиданно в палату зашёл Игорь. Он принёс одежду. Костюм медсестры, шапочку и старую потертую куртку. На пол он поставил обувь, сапоги такого вида, что они едва не разваливались.

– Всё, что мог найти у завхоза в старом хламе. Она выкинуть собиралась, да и забыла. Одевайся, я отвернусь.

– Мы идём гулять? – удивленно спросила я.

– Нет, я тебя выписал из больницы. Тебе сейчас некуда идти. Поедешь ко мне. Я один живу, – сказал Игорь и достал заколку из кармана. – Волосы собери на затылке. Не нужно, чтобы их из-под шапки видно было.

Он отвернулся, я начала быстро переодеваться. Жутко хотелось на улицу, вдохнуть свежего морозного воздуха. Когда влезла в сапоги, они оказались большие, у меня нога маленькая. Ничего, как-нибудь дотопаю до машины. Не на автобус же он меня поведëт?

У Игоря оказался собственный автомобиль. Он стоял не на большой парковке, а у чëрного входа. Выходя из дверей, я почти сразу попала в тëмный салон на заднее сиденье. Стекла тут были затемнены больше и меня не увидят с улицы. Жаль, даже погулять не удалось.

Прижала к себе небольшой пакет, где лежала ночная рубашка, халат и предметы гигиены. Почему-то возникло желание бежать. Уже дёрнулась в сторону открытых дверей, но Игорь захлопнул их перед самым носом.

Он быстро сел за руль, я подергала ручку двери. Закрыто, не выбраться.

– Сиди смирно. Я двери заблокировал. Тебе всё равно идти некуда. Бомжевать, что ли, хочется? Денис обещал твои документы восстановить, но это будет не быстро, я так полагаю, – хмурым тоном произнёс он.

Я промолчала, только сильнее прижала пакет к себе, будто там миллион в долларах. Не стоит его злить. Да, это не тот Игорь, который меня обижал, но всё равно не стоит.

Всю дорогу я смотрела в окно и не узнавала город. Была ли я здесь когда-то? Жила ли?

– Игорь, можно спросить?

– Спрашивай.

– Я не узнаю улиц. Неужели я и город забыла? Думала, когда посмотрю на него, что-то вспомнится, – тихо сказала я.

– Ты и не должна его помнить. Ты жила в детском доме, в другом месте. Далеко отсюда, – ответил Игорь.

Глаза увлажнились, я едва не ревела. Слезы капали с ресниц и текли по щекам. У меня нет родных? Я знала, что детский дом – то место, где держат брошенных детей. Просто не помнила, что жила там. Тихо всхлипнула и в голове раздался злобный голос: «Не ори, сучка, гланды вырву!» Непроизвольно дернулась, засунула кулак в рот, чтобы замолчать. Звук мотора заглушил мои стенания.

Мы остановились у какого-то большого здания. Кругом сновали люди. Стояло множество машин. Игорь обернулся ко мне.

– Не выходи и не дергайся особо. Я машину на сигнализацию поставлю. Пойду куплю тебе одежду и обувь. Надо ещё холодильник пополнить. Придётся на глаз всё выбирать, но взять тебя с собой в торговый центр я не могу. Обещаешь сидеть тихо?

– Обещаю, – я снова невольно всхлипнула.

Игорь протянул руку. Я замерла в испуге. Глупая, сейчас тебе прилетит пощёчина за нытьё. Доигралась.

– Ну, что ты? Не плачь. Всё будет хорошо, – сказал Игорь ласково и погладил по щеке.

Он ушёл. Я замерла на сиденье и почти не дышала. За малейшее ослушание будет больно. Очень больно.

Почему приходили в голову такие мысли? Откуда эти ассоциации, я не знала. Они просто жили во мне, словно их прибили длинными гвоздями, которые достали до самой души.

Игоря долго не было, но наконец-то он появился. Что-то пикнуло за стеклом. Потом послышался лязг. Игорь сел за руль.

– Я положил всё в багажник. Можно ехать. Мой дом недалеко. Через пять минут будем там, – сказал он бодрым голосом.

Действительно, приехали быстро. Припарковались на стоянке у дома. Игорь забрал пакеты из багажника, и мы пошли. Он жил в добротной девятиэтажке. Это мне так показалось. Стены на первом этаже чистые, в лифте тоже. Видела в новостях дом. На стенах бранные слова и неприличные рисунки. Тут будто элита жила. Не мне судить. Я вообще хоть была у кого-то в квартире? Что я видела в жизни? Как плохо, когда ты теряешь память и твоё сознание стирает ластик. Игорь говорит, мне повезло. Я помню, как ухаживать за собой и даже немного школьную программу. Некоторые и это забывают. Их приходится, как младенцев, учить заново ходить.