Если кратко, то суть их заключалась в том, что семья Степана не получит никаких денег за него, как мечтал его отчим, но зато после окончания учёбы парнишка будет должен отслужить стандартный контракт, а далее может быть свободным. Естественно, если бы Михаилу удалось продать ребёнка, то Стёпке о свободе бы оставалось только мечтать.

Много эта история вызывала вопросов и имела несостыковок, на которые я предпочёл промолчать, а не цепляться к нюансам, теребя больную, для этих людей, тему. Но окончательно меня добило другое, заставляя полностью отбросить все сомнения в правильности своего будущего поступка.

Нож. Кухонный нож валявшийся на земле, и мерзкий ублюдок его схвативший, а затем с искажённым яростью лицом бесшумно ползущий в сторону моего товарища. Лечить такого урода просто бесполезно. Желание его убить, размазать об стену или на худой конец просто свернуть голову буквально раздирало мою душу в эту минуту.

Поймав обезумевшего наркомана на замахе, я заставил его тело застыть на месте, полностью контролируя своей силой. Открывающаяся картина за спиной у мальчишки заставила женщину вскрикнуть и хватая мальчишку упасть на землю, прикрывая того своим телом. К счастью, этим вечером трагедии удалось избежать.

— Тётя Оля, — обратился я к дрожащей от страха женщине. — нам со Степой пора уходить.

— Мы не можем оставить маму с ним! — воскликнул сосед, поднимаясь с земли и заглядывая мне в глаза.

— И что ты предлагаешь?

В комнате повисла тишина. Товарищ поочерёдно хлопал глазами и ртом, долго решаясь чтобы ответить.

— Я убью его…

— Есть другое решение. — перебивая испугавшуюся женщину, произнёс я. — С одобрения твоей матери, я могу сделать так, что он больше никогда не окажется не только в этом доме, но и даже городе.

— Моего одобрения? — опешила тётя Оля.

— Да. В противном случае мы просто уйдём и больше не сможем вам помочь. — твёрдо добавил я.

Внутренняя уверенность в том, что в случае её согласия одной мразью на нашей планете станет меньше, крепчала во мне с каждой секундой.

Кто-то может сказать, что с моей стороны не очень мужественно было перекладывать такое решение на плечи бедной женщины, но я был с этим не согласен. Во— первых, я и так уже немало на себя взял, ввязавшись в эту историю, а во-вторых… кто его знает… быть может её саму устраивает находиться рядом с таким недочеловеком?

Были вещи в которых я сомневался: мать Степана уже завтра могла меня возненавидеть, отчаявшись искать своего мужа, а могла напротив, остаться благодарной до конца жизни за то, что избавил её от этого деспота. Поэтому и выбор сейчас был за ней.

— А он останется жив? — неуверенно уточнила она.

— Ни я, ни Стёпа, ни другие люди не будут даже пытаться его убить. — уклончиво, но тем не менее честно ответил я. — А дальше, как ему повезёт.

Я сидел на одном из немногих более-менее прилично выглядевших и не покосившихся в результате полётов по дому стульев, наблюдая как переговариваются мать с сыном. Их общее решение озвучил сам Степан.

Наблюдая, как сосед прощается с матерью, я параллельно приказал Кали вытащить тело вновь отключившегося Михаила на какой-нибудь пустырь, подальше отсюда. Следом демоница вернулась и за нами.

— Хорошо продумайте то, что будете врать. О нас никому ни слова. — бросил я напоследок, отдавая команду Кали наконец-то утащить нас из этого дома.

Тёмный лес, поляна и яркий свет луны, прохладной октябрьской ночью. Мы стояли над телом уже не пытающегося дёргаться Михаила и ненадолго зависли.

— Он точно не вернётся?

— Уж поверь мне.

В открывшийся в паре метров от нас портал, бывший отчим Стёпы направился однозначно против своей воли. Наблюдая как расширились от ужаса глаза этого подонка, я не испытывал ни жалости, ни сомнений, ни тем более сочувствий. Товарищ же, немного мялся и теребил свои пальцы, разглядывая буйство красок источаемых созданным Бобиком разломом. И это он ещё самого ежа не видел…

Когда все закончилось, Стёпа повернулся ко мне лицом и внимательно заглянув в глаза, негромко произнёс:

— Спасибо, Лёша. Я это буду помнить.

Спать прошлой ночью мы легли очень поздно, отчего всю следующую половину дня были не в самом лучшем настроении и наперегонки друг с другом клевали носом. Учитывая, что такое состояние у меня было уже второй раз за прошедшую неделю, наша учительница и инструктор не упустили случая сделать мне замечания на этот счёт.

Ну и вишенкой на торте стало то, что вместо прогулки в саду, меня привлекли к общественным работам в качестве наказания. Видимо количество жалоб на мою скромную персону к вчерашнему дню превысило допустимые лимиты и настало время отрабатывать. Тут уж всем плевать, прав ты или нет. Если часто мелькаешь в конфликтах, да ещё и на главных ролях, то наказать тебя нужно хотя бы показательно для других, так сказать в назидание.

Конечно, можно было отказаться и принципиально ничего не делать, ухудшая отношения со всем окружением, но меня остановило не это. Директриса лично непрозрачно намекнула мне о том, что если я буду идти против всей системы, то они будут вынуждены принять меры, вплоть до приставления ко мне личного цербера в ранге мастера, с официальным разрешением применять силу.

Насторожила меня не угроза насилия, а банально, лишний контроль, которого в этой школе итак было с избытком. Но самое главное, что услуги такого «личного воспитателя» не будут входить в данное князем обещание учить меня в этой школе абсолютно бесплатно. После выпуска из школы, мне придётся оплатить этот долг рублями либо службой роду, который любезно возьмут эти расходы на себя сейчас.

Виктория Павловна прямо сказала, что Белорецким и школе выгодно, чтобы я вёл себя как говнюк и залезал к ним в долги. Поэтому либо принимаю кары судьбы и не выделываюсь, либо будем идти по сложному пути.

Справедливо взвесив все за и против, решил, что в крайнем случае я всегда успею покинуть школу и послать всех к чертям. А вот бумажки о получении образования и, что более важно, хорошие знакомства, могут и пригодиться. Ну а если к этому добавить и мифические техники силы, которым обучают в старших классах, то в школе и правда стоит задержаться.

Так что сейчас я занимался ничем иным, кроме как уборкой территории на заднем дворе нашей альма-матер. Как оказалось, таких провинившихся тут было целых пять человек, но все они уже закончили начальную школу, в отличие от меня. Каждому из нас специально назначенный куратор выделил участок, на котором нужно было собрать листья и другой мусор, а затем загрузить это всё в мешки.

Окинув взглядом вверенную территорию, я увидел и большое дерево, с которого по осени осыпалась эта листва. Забравшись на него повыше, осмотрелся ещё раз вокруг и принялся с помощью дара поднимать мусор и трамбовать всё это в мешок. Первое время, управление множеством объектов, пусть и маленьких да лёгких, мне удавалось с огромным трудом. Но чуть позже я втянулся в процесс, подходя к делу довольно обстоятельно. По итогу вышла такая себе неплохая тренировка, чему я даже порадовался.

Вернувшийся через полтора часа куратор застал меня спящим под тем самым деревом, сидя на корточках. Та ещё картина, наверное была.

— Обломов, подъём. — внимательно оглядевшись вокруг, он добавил. — Молодец, управился. Не то, что эти балбесы.

Эти балбесы сейчас смотрели на меня исподлобья и были очень недовольны той планкой, которую я невольно всем здесь задрал. Кто же знал, что они тут обычно дурака валяют и в карты играют?

Вадим Александрович, так звали приставленного куратора, после проверки выполненных работ и заполнения своего журнала, собрал наш штрафной отряд и повёл на ужин.

— Компот лучше не пейте. — осторожно заметил я, наблюдая пристальные и недовольные взгляды своих компаньонов поневоле. — Он порченный.

— Заткнись малой. — буркнул один из них, но всё же стал принюхиваться к напитку.