После того как он ушёл во время ссоры с папой из-за боёв, мама с отцом ещё продолжили ссориться между собой. Мама говорит, что не стоит мешать Виктору находить себя. Что если ему необходимо участвовать в боях — пусть участвует. А папа кричал, что это несерьёзно.

Я была согласна с мамой, но меня никто не спрашивал. Они даже не заметили меня. Не заметили и моих слёз по этому поводу.

Я за свободу выбора и будущего, но в то же время я переживаю за Вика. Это ведь бои, драки, кровь. Я просто боюсь, что ему больно. Что однажды он испытает её до такой степени, что организм не выдержит и решит, что лучше ему умереть. И мне жуть как страшно!

Да! Я паникёрша, когда дело касается смерти или её возможности.

Так и не услышав окончания ссоры родителей, я вернулась в комнату Виктора, чтобы точно услышать, когда он вернётся и объясниться с ним. Сказать, что мои слова были не претензией или тому подобному. Я просто была на эмоциях, и мне стало за него страшно. Страшно, что однажды я могу потерять его навсегда. Особенно сейчас, когда только обрела его и решила связать свою жизнь с ним. А он…

От нечего делать беру в руки ноутбук Виктора, чтобы включить себе какой-нибудь сериал или фильм. Вик в клубе точно долго ещё пробудет. Поэтому надо себя чем-то занять, иначе попросту усну.

Открываю браузер и уже готовлюсь набрать заветное название сайта с фильмами, как вдруг натыкаюсь в одной из вкладок на статью семилетней давности.

Оглядываюсь по сторонам на всякий случай и принимаюсь читать об убийстве троих мужчин. Их вначале пытали, а потом заживо закопали.

Страшно!

Хмурюсь. Не понимаю, зачем Виктор читал об этом. Это же ведь ужасы и противно. Тем более это произошло давно. Зачем ему об этом читать именно сейчас.

И на этом можно было бы отстать, но я решаю воспользоваться тем, что Виктора нет, и найти что-то компрометирующее в его ноутбуке. Он год назад сделал папку с моими самыми ужасными и позорными фотографиями. Я сделаю такую же. У него в ноутбуке должно быть что-то ужасное.

Только вот почти сразу же на рабочем столе я нахожу иную папку. «Богдан». Открываю её и поочерёдно содержимое всей папки, складывая в голове сложный, неожиданный и до ужаса шокирующий пазл.

Та статья про убийство троих связана с Богданом. Он… либо их убил сам, либо был связан с этим. Связать это сложно, но возможно.

О господи!

Во что ввязался Виктор? Этого ещё нам не хватало.

— Кхе-кхе, — разносится демонстративно громкий кашель за моей спиной, от которого спина мурашками покрывается, а сердце останавливается.

О нет! Только не это! Только не сейчас! Его не должно сейчас здесь быть! Он ведь в клубе должен быть.

— Виктор… — тяну его имя, медленно оборачиваясь к нему. Тяжело сглатываю и поднимаю на него испуганный взгляд. — Я тут… это… время смотрела, — нащупав рукой крышку ноутбука, закрываю его, не давая ему увидеть то, где я именно копалась.

И что именно я там видела.

— Время? — переспрашивает, словно хищник, подступая ко мне. — Время посмотреть? На ноутбуке? — делает короткую паузу, после чего срывается на крик. — Ты меня за идиота держишь?! — хватает за руку, заставляя встать с кровати. — Что ты искала, Роза?! Что тебе нужно было в моём ноутбуке? Тебя твой отец подослал?!

— Нет! Нет! — энергично мотаю головой из стороны в сторону. — Не он! Я сама! Я…

— Врёшь!

— Не вру! Я просто… — пытаюсь оправдаться, но он и слова не даёт мне сказать.

— Скажи своему отцу, чтобы не лез в мои дела, — продолжает рычать, не отпуская меня. Смотрит на меня взглядом, которого я никогда ни разу не видела в его исполнении. — Я сам разберусь. Ясно?! — встряхивает меня за одно плечо. — Я тебя спросил, ясно, Роза?!

— Я… Я…

— А теперь проваливай! — отпускает меня, почти что отшвырнув в сторону двери. — Видеть тебя не хочу! Ты предала моё доверие.

— Что?! — выкрикиваю, не веря в то, что услышала. — Я предала твоё доверие?! Вообще-то это ты сделал со мной! — наступаю на него. — Ты не сказал мне, что участвуешь в боях! Ты обманывал меня каждый раз, когда приходил побитым. Я переживала за тебя, дурака, а ты надо мной насмехался. Смотрел в глаза и нагло врал! — продолжаю со слезами на глазах. — И это я предала твоё доверие?! Ложь! Ложь! Ложь! Это сделал ты! Я тебе доверилась полностью, а ты… Ты меня обманывал! И дальше бы продолжил, если бы не папа.

— Ну так и иди к своему папе! — восклицает. — Чего в моей комнате делаешь? Иди к нему! Пусть и твою жизнь он под свои планы искалечит.

— Тебя, дурака, ждала. Извиниться за свои эмоции хотела, но сейчас понимаю, что ты этого не заслуживаешь! Вот и сиди сам в своей скорлупе. Замуруйся и оттолкни всех от себя. Это же так важно для тебя! Чтобы никто не лез в твою жизнь, — произношу напоследок и убегаю в свою комнату.

Падаю лицом в подушку и долго плачу. От боли. От обиды. От всего этого скандала, который произошёл.

Я перед ним ни в чём не виновата. Я имею право переживать о человеке, которого люблю и которым дорожу. Имею право! А он… со мной поступает как с чужим человеком.

Пусть валит! Ненавижу его! Ненавижу! Но, чёрт… люблю и понимаю его одновременно со всем этим.

Хочу поддержать даже после всего того, что он мне сказал. Кажется, я дура! Влюблённая дура!

Виктор

В который раз сожалею о сказанных вчера Розе словах. Хочу парочку раз хорошенько головой в стену вдолбиться, но понимаю, что это не поможет мне. Так она меня точно не простит и выслушать не захочет.

Я должен извиниться перед ней и объясниться. Рассказать обо всём. Вымолить прощение на коленях, если потребуется, но не дать этой ссоре встать между нами и вообще разрушить наши отношения.

Мы всегда были близки. Я уверен, что когда она узнает всё, что творится в моей душе, то поймёт обязательно. Иначе она не сможет. Это же моя Роза, мой безумный Цветочек.

За завтраком появляюсь, как обычно, вовремя, заставая домочадцев за столом. Кидаю Розе улыбку, ожидая её ответную, но девушка лишь демонстративно утыкается в мобильный телефон, не выказав никакого желания со мной говорить. Оно и понятно. Я вчера конкретно накосячил. Оставил её с разъярённым отцом. Укатил, не сказав куда. Не отвечал на звонки. А потом и вовсе, придя, нагрубил и выгнал.

Идиот, что сказать.

— Виктор, сынок, садись, — Настя приглашает меня к столу. Единственная приветствует меня, как всегда, с улыбкой и пониманием. — Я сегодня проспала. Поэтому завтрак заказала, — отчитывается перед всеми, не стыдясь того, что ей было лень просыпаться и готовить. Настя нас вообще приучила к тому, что нужно уважать желания других и если что-то не хочется — не делать. Решение всегда можно найти. — Тебе, дорогой, — касается руки мужа, — блинчики с курицей, как ты любишь. Виктор, тебе с ветчиной и сыром. А Розе шоколадные с вишней и кремом. А мне мои любимые с творогом, — облизывается, предвкушая завтрак.

— Спасибо, мам, — отзывается Роза, глядя в тарелку без интереса.

Обхожу стол и сажусь на своё место рядом с Розой, чувствуя всю исходящую от неё обиду и злость.

— Блинчик? — предлагаю обмен, которым мы всегда занимаемся, когда Настя заказывает завтрак. Обычно мы ещё и у родителей по одной штучке похищаем. Строим гениальные планы, как это сделать незаметно. А те, в свою очередь, делают вид, что не понимают, что происходит.

Мы начали этим заниматься ещё когда Розе было восемь, и со временем это в традицию превратилось.

— Не надо, — бурчит Цветочек. — Сам свои блинчики ешь! Чтобы я в твою тарелку не лезла и в жизнь тоже, — кидает и отодвигается от меня подальше.

— И свои ты мне тоже не дашь? — интересуюсь жалобным тоном. — Да? Оставишь меня без сладкого? — двигаюсь к ней поближе.

— Дам, — перекидывает вилкой мне один из своих блинов и рык издаёт, чтобы больше на её территорию не лез. Но уже поздно, я почти что вплотную к ней сижу. — Но только один, Виктор. Больше не дам! Отстань!